Наверное, ей до сих пор приходилось бывать в странах, где государственные чиновники проявляют более серьезное внимание к пограничным формальностям.
— Если только мы не решим проникнуть за “железный занавес”, — сказал я, — у нас могут возникнуть трудности разве что при въезде в Штаты. Там к нам, возможно, отнесутся как к закоренелым преступникам, имеющим злонамеренные цели. Впрочем, я слышал, что даже наши церберы на таможне в последнее время проявляют чудеса гостеприимства. — Спустя некоторое время я добавил: — А вот где мы остановимся, милая. Вон видишь: швейцар в высокой шапке и в бриджах.
Уинни мне подыграла, сначала скорчив милую гримаску заинтересованности, а потом сомнения — точно наивная провинциалочка, каковой ей и полагалось быть по роли.
— Но это же ужасно дорогой отель! И... такой шикарный! Мои туалеты не вполне...
— С твоими туалетами все в порядке, — заверил я ее. — Я сэкономил на авиабилетах, так что здесь мы сможем кутнуть. Хоть раз в жизни надо пожить в “Кларидже”! Не бойся, малышка. Знаешь, королева Голландии провела здесь всю войну! А она была далеко не такая симпатичная, как ты.
Этот диалог, предназначавшийся для ушей водителя такси, возможно, был пустой тратой времени и вдохновения: шофер, отделенный от нас стеклянной перегородкой, не мог его оценить, однако наша интермедия немного взбодрила нас самих и подготовила к сложным мизансценам в отеле. Мастерски изобразив робких молодоженов, мы прошли сквозь строй вежливых клерков, облаченных в форменные куртки — портняжная индустрия захирела бы без запросов европейских гостиниц, — и нас проводили в номер на третьем этаже, достаточно просторный, чтобы, скатав ковер, в нем сыграть в гандбол. А после пары азартных матчей можно было освежиться в ванной, достаточно вместительной, чтобы совершить в ней заплыв вольным стилем, рядом с пультом всевозможных кнопок — вызов горничной, официанта, носильщика — был установлен телефонный аппарат. Номер произвел на меня сильное впечатленис своим спокойным, старомодным шиком.
— Боже, это же настоящий дворец! — воскликнула моя женушка. — Но... мы действительно можем себе позволить эту роскошь?
— Не в деньгах счастье, дорогая! Не каждый ведь день женишься!
Я обнял ее за плечи и нежно прижал к себе, между делом сунув носильщику какие-то британские монеты. Тот с поклоном удалился. В Вашингтоне у меня с Маком состоялась краткая дискуссия по вопросу о том, может ли зрелый мужчина (пускай даже и опытный секретный агент), отправляясь после непродолжительного, но бурного романа в свадебное путешествие, быть настолько предусмотрительным, чтобы на всякий случай запастись дома иностранной мелочью. Было решено, что может — хотя бы с целью произвести впечатление на молодую своим житейским опытом.
Когда дверь за носильщиком закрылась, маленькая милашка вырвалась из моих объятий.
— Ну что за дела! Вы вообще соображаете, что делаете?
Этот возглас по тембру и интонации разительно отличался от ее прежнего робкого щебета.
— А что такое? Она опасливо дотронулась до своего правого плеча.
— Все лекари, практикующие южнее экватора, вкалывали мне свои шестидюймовые иглы именно в это место — и еще в ягодицы, в обе! А вы сдавили меня точно свежий лимон, чтобы приготовить себе коктейль из джина! — Она поймала мой нервный взгляд, которым я при этих словах окинул наш номер, и продолжала раздраженно: — О господи, да расслабьтесь вы! Хоть на минуту забудьте о своем ремесле, мистер Хелм! Я не меньше вашего беспокоюсь о конспирации, но уж если кому-то удалось выяснить всю нашу подноготную и номер заранее поставили на “прослушку”, то этот наш театр — простая трата времени. И вы это понимаете. Так что хотя бы здесь давайте побудем сами собой. А то я уж и забыла, кто я на самом деле, — представляете?
Я, конечно, прекрасно понимал, что она имеет в виду. Долгое время меняя одну личину за другой, наступает момент, когда ты теряешь собственное реальное лицо. Однако момент не показался мне особенно подходящим для обсуждения психологических травм нашей профессии.
— Извини, что чуть не сломал тебе руку, — смиренно сказал я. — Как-то не подумал...
Она сняла шляпку, бросила ее на стул и встряхнула головкой. Волосы у нее оказались довольно короткими, очень мягкими, и от долгого нахождения под головным убором прическа немного примялась и утратила форму. Она выскользнула из узкого жакета и бросила его поверх шляпки. Потом заправила белую блузку поглубже в короткую голубую юбчонку и глубоко вздохнула.
— Боже, ну и неделька у меня была! Такое впечатление, что я всю ее провела на высоте тридцать тысяч футов. Если в ближайшие дни мне опять придется пристегиваться ремнями безопасности в самолете, я свихнусь.
— Коли в самолете с тобой случаются припадки клаустрофобии, куколка, то ты, наверное, испытаешь приступ удушья, когда увидишь наш автомобиль. Это, я тебе доложу, тот еще “испанский сапог”!
— Знаю. Меня предупредили. Маленькая спортивная торопыга. Ну, и чья это была гениальная идея?
— Моя. Люблю, понимаешь, спортивные автомобили, как большие, так и малые, но за рулем буду сидеть я. А ты, кстати, наверняка никогда не видела козьи тропы, которые в этой стране называются проезжими дорогами. Я решил, что лучше нам приобрести какую-нибудь прыткую и маневренную крохотульку — так, на всякий случай. К тому же это как раз автомобиль того сорта, который старый чудила по имени Хелм и купил бы, желая поразить свою маленькую провинциалочку-жену. — Я подмигнул ей. — Привет, женушка!
Она задумчиво посмотрела на меня и одарила веселой кривой улыбочкой. Я еще плохо ее знал и, конечно, явно недостаточно, чтобы читать ее мысли, но в тот момент понял, о чем она подумала, потому что и сам подумал о том же. То есть мы уже обсудили с ней массу вопросов — от вакцинации до автомобиля, но оставался незатронутым еще один предмет, который более невозможно было игнорировать.
Уинифред вздохнула, опустила глаза и начала расстегивать блузку. Я молчал. Она подняла взгляд. — Ну, нам бы лучше поскорее с этим разобраться.
— Как скажешь, — отозвался я.
— Слушайте, в ближайшие недели нам предстоит спать в дюжине кроватей, а у нас приказ: чтобы пужины скрипели убедительно. Так что неплохо бы познакомиться, — если вы понимаете, что я имею в виду, — прежде чем мы начнем выступать на публике. — Она быстро подошла к своему чемодану, раскрыла его и бросила мне ворох легких белых одеяний. — Выберите ту, которая способна пробудить в вас зверя, мистер Хелм. Мы не можем допустить, чтобы горничная нашла в супружеской постели ночную сорочку невесты в девственном состоянии. И Бога ради — поумерьте свой пыл. Не забывайте, что у меня очень чувствительная кожа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Если только мы не решим проникнуть за “железный занавес”, — сказал я, — у нас могут возникнуть трудности разве что при въезде в Штаты. Там к нам, возможно, отнесутся как к закоренелым преступникам, имеющим злонамеренные цели. Впрочем, я слышал, что даже наши церберы на таможне в последнее время проявляют чудеса гостеприимства. — Спустя некоторое время я добавил: — А вот где мы остановимся, милая. Вон видишь: швейцар в высокой шапке и в бриджах.
Уинни мне подыграла, сначала скорчив милую гримаску заинтересованности, а потом сомнения — точно наивная провинциалочка, каковой ей и полагалось быть по роли.
— Но это же ужасно дорогой отель! И... такой шикарный! Мои туалеты не вполне...
— С твоими туалетами все в порядке, — заверил я ее. — Я сэкономил на авиабилетах, так что здесь мы сможем кутнуть. Хоть раз в жизни надо пожить в “Кларидже”! Не бойся, малышка. Знаешь, королева Голландии провела здесь всю войну! А она была далеко не такая симпатичная, как ты.
Этот диалог, предназначавшийся для ушей водителя такси, возможно, был пустой тратой времени и вдохновения: шофер, отделенный от нас стеклянной перегородкой, не мог его оценить, однако наша интермедия немного взбодрила нас самих и подготовила к сложным мизансценам в отеле. Мастерски изобразив робких молодоженов, мы прошли сквозь строй вежливых клерков, облаченных в форменные куртки — портняжная индустрия захирела бы без запросов европейских гостиниц, — и нас проводили в номер на третьем этаже, достаточно просторный, чтобы, скатав ковер, в нем сыграть в гандбол. А после пары азартных матчей можно было освежиться в ванной, достаточно вместительной, чтобы совершить в ней заплыв вольным стилем, рядом с пультом всевозможных кнопок — вызов горничной, официанта, носильщика — был установлен телефонный аппарат. Номер произвел на меня сильное впечатленис своим спокойным, старомодным шиком.
— Боже, это же настоящий дворец! — воскликнула моя женушка. — Но... мы действительно можем себе позволить эту роскошь?
— Не в деньгах счастье, дорогая! Не каждый ведь день женишься!
Я обнял ее за плечи и нежно прижал к себе, между делом сунув носильщику какие-то британские монеты. Тот с поклоном удалился. В Вашингтоне у меня с Маком состоялась краткая дискуссия по вопросу о том, может ли зрелый мужчина (пускай даже и опытный секретный агент), отправляясь после непродолжительного, но бурного романа в свадебное путешествие, быть настолько предусмотрительным, чтобы на всякий случай запастись дома иностранной мелочью. Было решено, что может — хотя бы с целью произвести впечатление на молодую своим житейским опытом.
Когда дверь за носильщиком закрылась, маленькая милашка вырвалась из моих объятий.
— Ну что за дела! Вы вообще соображаете, что делаете?
Этот возглас по тембру и интонации разительно отличался от ее прежнего робкого щебета.
— А что такое? Она опасливо дотронулась до своего правого плеча.
— Все лекари, практикующие южнее экватора, вкалывали мне свои шестидюймовые иглы именно в это место — и еще в ягодицы, в обе! А вы сдавили меня точно свежий лимон, чтобы приготовить себе коктейль из джина! — Она поймала мой нервный взгляд, которым я при этих словах окинул наш номер, и продолжала раздраженно: — О господи, да расслабьтесь вы! Хоть на минуту забудьте о своем ремесле, мистер Хелм! Я не меньше вашего беспокоюсь о конспирации, но уж если кому-то удалось выяснить всю нашу подноготную и номер заранее поставили на “прослушку”, то этот наш театр — простая трата времени. И вы это понимаете. Так что хотя бы здесь давайте побудем сами собой. А то я уж и забыла, кто я на самом деле, — представляете?
Я, конечно, прекрасно понимал, что она имеет в виду. Долгое время меняя одну личину за другой, наступает момент, когда ты теряешь собственное реальное лицо. Однако момент не показался мне особенно подходящим для обсуждения психологических травм нашей профессии.
— Извини, что чуть не сломал тебе руку, — смиренно сказал я. — Как-то не подумал...
Она сняла шляпку, бросила ее на стул и встряхнула головкой. Волосы у нее оказались довольно короткими, очень мягкими, и от долгого нахождения под головным убором прическа немного примялась и утратила форму. Она выскользнула из узкого жакета и бросила его поверх шляпки. Потом заправила белую блузку поглубже в короткую голубую юбчонку и глубоко вздохнула.
— Боже, ну и неделька у меня была! Такое впечатление, что я всю ее провела на высоте тридцать тысяч футов. Если в ближайшие дни мне опять придется пристегиваться ремнями безопасности в самолете, я свихнусь.
— Коли в самолете с тобой случаются припадки клаустрофобии, куколка, то ты, наверное, испытаешь приступ удушья, когда увидишь наш автомобиль. Это, я тебе доложу, тот еще “испанский сапог”!
— Знаю. Меня предупредили. Маленькая спортивная торопыга. Ну, и чья это была гениальная идея?
— Моя. Люблю, понимаешь, спортивные автомобили, как большие, так и малые, но за рулем буду сидеть я. А ты, кстати, наверняка никогда не видела козьи тропы, которые в этой стране называются проезжими дорогами. Я решил, что лучше нам приобрести какую-нибудь прыткую и маневренную крохотульку — так, на всякий случай. К тому же это как раз автомобиль того сорта, который старый чудила по имени Хелм и купил бы, желая поразить свою маленькую провинциалочку-жену. — Я подмигнул ей. — Привет, женушка!
Она задумчиво посмотрела на меня и одарила веселой кривой улыбочкой. Я еще плохо ее знал и, конечно, явно недостаточно, чтобы читать ее мысли, но в тот момент понял, о чем она подумала, потому что и сам подумал о том же. То есть мы уже обсудили с ней массу вопросов — от вакцинации до автомобиля, но оставался незатронутым еще один предмет, который более невозможно было игнорировать.
Уинифред вздохнула, опустила глаза и начала расстегивать блузку. Я молчал. Она подняла взгляд. — Ну, нам бы лучше поскорее с этим разобраться.
— Как скажешь, — отозвался я.
— Слушайте, в ближайшие недели нам предстоит спать в дюжине кроватей, а у нас приказ: чтобы пужины скрипели убедительно. Так что неплохо бы познакомиться, — если вы понимаете, что я имею в виду, — прежде чем мы начнем выступать на публике. — Она быстро подошла к своему чемодану, раскрыла его и бросила мне ворох легких белых одеяний. — Выберите ту, которая способна пробудить в вас зверя, мистер Хелм. Мы не можем допустить, чтобы горничная нашла в супружеской постели ночную сорочку невесты в девственном состоянии. И Бога ради — поумерьте свой пыл. Не забывайте, что у меня очень чувствительная кожа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56