Девушка ответила не сразу. Она как будто оценивающе разглядывала меня. И у меня тоже в первый раз за все время появилась возможность получше присмотреться к ней. У неё был большой рот, весьма симпатичный вздернутый носик и бездонные, завораживающие глаза цвета морской волны, взрослый взгляд которых совершенно не вязался с этой милой и по-детски наивной мордашкой. Живи она в мусульманской стране, то одного лишь этого искушающего взгляда из-под чадры, было бы достаточно, чтобы свести мужчину с ума.
Мгновение спустя она поспешно поправила развалившуюся прическу, пригладив выбившиеся локоны и взглянула на пса, покорно сидевшего у её ног и преданно глядевшего на свою хозяйку.
- Его лучше посадить назад, - сказала она.
- Но гляди, если он нагадит мне на постель, - предупредил я, - то стирать будешь сама.
- Он очень хороший, - натянуто проговорила девушка. И внезапно наклонившись, обхватила руками собачью шею и уткнулась в неё лицом. Я услышал приглушенный звук, похожий на всхлип. Поставив машину на ручной тормоз, я вышел из кабины, открыл заднюю дверцу кузова и выдвинул лесенку. Девушка же тем временем взяла себя в руки. Как ни в чем не бывало она подвела пса ко мне и заглянула в кузов.
- А что в этом ящике? - спросила она.
- Продукты.
- Тогда вам лучше вытащить оттуда хлеб и ветчину и взять их с собой в кабину, - сказала она. - Иначе он может не удержаться.
- Конечно, - согласился я.
Затем совместными усилиями мы попытались погрузить пса в машину. Он по своему обыкновению начал паниковать, и тогда нам пришлось взять его на руки - весу в нем было фунтов семьдесят - и бесцеременно затолкать в кузов. Я позаботился о том, чтобы боковые оконца тента были открыты, дабы запертый в кузове пес не задохнулся по дороге.
- Да уж, - сказал я, когда мы с ней уже сидели в кабине, - нечего сказать, псина у тебя ещё та. - Я завел мотор.
Она искоса взглянула на меня.
- Если бы вас большую часть вашей сознательной жизни продержали бы в питомнике, то вы бы тоже шарахались от людей. До тех пор, как я взяла его, он никогда не был в доме и не выходел за ограду вольера. Но он все равно очень добрый. - Она шмыгнула носом. - Слушайте, а у вас, случайно, нет бумажной салфетки или носового платка? Похоже, у меня аллергия на пыль.
- Что ж, бывает, - сказал я, сосредоточенно следя за дорогой. - Поищи в "бардачке".
Она высморкалась и продолжала говорить отрывочными, рубленными фразами.
- Он замечательный пес. Очень добрый. Чистоплотный. Мне не стоило никаких трудов приучить его к жизни в доме. Он смирный, почти никогда не лает. Не доставляет никаких хлопот. - Немного помолчав, она продолжала: Знаете, это своего рода вызов - взять вот такую собаку, почти дикую и научить ее... верить вам. То есть, у меня и до него была собака, овчарка я её обожала и сама чуть не умерла от горя, когда её сбила машина - но с ней все было совсем не так. Она была рождена для того, чтобы служить людям, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Она была очень умная и с готовностью перенимала все те трюки, которым её пытались обучить, лишь потому, что ей хотелось угодить мне. Шейху же, по-моему, на всех нас, людей, просто наплевать. Ему нет до нас никакого дела. Поначалу он подходил ко мне лишь когда ему хотелось есть. Это было все равно, что держать в доме полудикого оленя... Но уж зато когда пес, завидев тебя, вдруг начинает вилять хвостом, потому что до него в конце концов дошло, что если он проявит по отношению к тебе некоторую симпатию, то хуже ему от этого точно не станет, то значит, твои усилия не пропали даром. Конечно, с ним нужно ещё много работать, но мы стараемся.
Я ничего не сказал. Я просто вел машину и молчал, давая ей возможность выговориться. Она вынула из "бардачка" ещё одну бумажную салфетку и снова высморкалась.
- Он оказался именно тем, кто мне был так нужен, - продолжала девушка. - Своего рода терапия, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Я в то время жила в Нью-Йорке и подрабатывала в Колумбийском университете, после того, как меня вышибли из... ну, короче, это не важно. В общем, я связалась с одним женатым мужиком, и когда все раскрылось, то там такое началось... ну, сами понимаете. Жизнь моя превратилась в один сплошной кошмар, в довершение ко всему мою собаку переехала машина, и от отчаяния я уже была готова броситься вниз головой с моста, оставалось лишь выбрать, с какого именно, ведь в этом чертовом городе столько мостов... А потом я просто проезжала на машине через Лонг-Айленд, и получилось так, что неподалеку от шоссе оказался этот собачий питомник. Тогда я зашла туда и попросила, чтобы мне привели самого дикого, самого свирепого и зловредного пса, который никому больше не нужен. Я даже не знаю, каких собак и с какой целью они там разводили. Мне вывели Шейха. Вообще-то, он оказался совсем не злым - за все это время он даже ни разу не попытался меня укусить - но вредности и своенравия в неб было с избытком. Видели бы вы, как он взвился, когда мы попытались взять его на поводок. Честно говоря, я думала, что нам придется гоняться за ним на вертолете и отлавливать сетями... А тебя, кажется, зовут Хелм, да? - резко изменила она тему разговора.
- Да.
- И ты был женат на мачехе Питера. Он мне говорил.
- Да.
- Ты счастливый, - вздохнула девушка. - Считай, что тебе крупно повезло. - Она снова высморкалась.
- Если салфетки в "бардачке" закончатся, - заметил я, - то за сиденьем лежит ещё одна коробка.
- Вообще-то, я не имею привычки плакаться, - пояснила она. - Просто... Шейх, конечно, хороший друг, но вот только словарный запас у него несколько ограничен. К тому же приятно время от времени пообщаться с себе подобными. Так сказать, ради разнообразия. Я уже так давно здесь не была, что друзей у меня здесь совсем не осталось, не считая, конечно, тех, с кем можно посидеть в баре и провести время в зале игровых автоматов.
Я мельком взглянул на нее.
- Держу пари, они были бы не прочь сыграть и в другую игру, понитереснее.
- Ты что, шутишь? - покачала она головой. - Да никто из этих убогих местных засранцев даже взглянуть на меня не смеет. Они обходят мой дом за два квартала стороной, все боятся, как бы мой грозный папашка чего не подумал... - Она замолчала, так и не договорив фразу до конца. А потом взглянула на меня. - Мой отец - Большой Сал Фридерикс. Главарь местной мафии, так, кажется, его величают. Но ты ведь, небось, и сам это знаешь, не так ли?
- В какой смысле?
- Брось, я видела, как у тебя вытянулось лицо, когда ты услышал мою фамилию. Для тебя это был отнюдь не пустой звук, не так ли? И что же она тебе сказала?
Я неопределенно пожал плечами.
- Практически ничего, мисс Фредерикс. Просто эта фамилия показалась знакомой, вот и все.
Она усмехнулась.
- Только не прикидывайся тихоней, тебе это не идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Мгновение спустя она поспешно поправила развалившуюся прическу, пригладив выбившиеся локоны и взглянула на пса, покорно сидевшего у её ног и преданно глядевшего на свою хозяйку.
- Его лучше посадить назад, - сказала она.
- Но гляди, если он нагадит мне на постель, - предупредил я, - то стирать будешь сама.
- Он очень хороший, - натянуто проговорила девушка. И внезапно наклонившись, обхватила руками собачью шею и уткнулась в неё лицом. Я услышал приглушенный звук, похожий на всхлип. Поставив машину на ручной тормоз, я вышел из кабины, открыл заднюю дверцу кузова и выдвинул лесенку. Девушка же тем временем взяла себя в руки. Как ни в чем не бывало она подвела пса ко мне и заглянула в кузов.
- А что в этом ящике? - спросила она.
- Продукты.
- Тогда вам лучше вытащить оттуда хлеб и ветчину и взять их с собой в кабину, - сказала она. - Иначе он может не удержаться.
- Конечно, - согласился я.
Затем совместными усилиями мы попытались погрузить пса в машину. Он по своему обыкновению начал паниковать, и тогда нам пришлось взять его на руки - весу в нем было фунтов семьдесят - и бесцеременно затолкать в кузов. Я позаботился о том, чтобы боковые оконца тента были открыты, дабы запертый в кузове пес не задохнулся по дороге.
- Да уж, - сказал я, когда мы с ней уже сидели в кабине, - нечего сказать, псина у тебя ещё та. - Я завел мотор.
Она искоса взглянула на меня.
- Если бы вас большую часть вашей сознательной жизни продержали бы в питомнике, то вы бы тоже шарахались от людей. До тех пор, как я взяла его, он никогда не был в доме и не выходел за ограду вольера. Но он все равно очень добрый. - Она шмыгнула носом. - Слушайте, а у вас, случайно, нет бумажной салфетки или носового платка? Похоже, у меня аллергия на пыль.
- Что ж, бывает, - сказал я, сосредоточенно следя за дорогой. - Поищи в "бардачке".
Она высморкалась и продолжала говорить отрывочными, рубленными фразами.
- Он замечательный пес. Очень добрый. Чистоплотный. Мне не стоило никаких трудов приучить его к жизни в доме. Он смирный, почти никогда не лает. Не доставляет никаких хлопот. - Немного помолчав, она продолжала: Знаете, это своего рода вызов - взять вот такую собаку, почти дикую и научить ее... верить вам. То есть, у меня и до него была собака, овчарка я её обожала и сама чуть не умерла от горя, когда её сбила машина - но с ней все было совсем не так. Она была рождена для того, чтобы служить людям, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Она была очень умная и с готовностью перенимала все те трюки, которым её пытались обучить, лишь потому, что ей хотелось угодить мне. Шейху же, по-моему, на всех нас, людей, просто наплевать. Ему нет до нас никакого дела. Поначалу он подходил ко мне лишь когда ему хотелось есть. Это было все равно, что держать в доме полудикого оленя... Но уж зато когда пес, завидев тебя, вдруг начинает вилять хвостом, потому что до него в конце концов дошло, что если он проявит по отношению к тебе некоторую симпатию, то хуже ему от этого точно не станет, то значит, твои усилия не пропали даром. Конечно, с ним нужно ещё много работать, но мы стараемся.
Я ничего не сказал. Я просто вел машину и молчал, давая ей возможность выговориться. Она вынула из "бардачка" ещё одну бумажную салфетку и снова высморкалась.
- Он оказался именно тем, кто мне был так нужен, - продолжала девушка. - Своего рода терапия, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Я в то время жила в Нью-Йорке и подрабатывала в Колумбийском университете, после того, как меня вышибли из... ну, короче, это не важно. В общем, я связалась с одним женатым мужиком, и когда все раскрылось, то там такое началось... ну, сами понимаете. Жизнь моя превратилась в один сплошной кошмар, в довершение ко всему мою собаку переехала машина, и от отчаяния я уже была готова броситься вниз головой с моста, оставалось лишь выбрать, с какого именно, ведь в этом чертовом городе столько мостов... А потом я просто проезжала на машине через Лонг-Айленд, и получилось так, что неподалеку от шоссе оказался этот собачий питомник. Тогда я зашла туда и попросила, чтобы мне привели самого дикого, самого свирепого и зловредного пса, который никому больше не нужен. Я даже не знаю, каких собак и с какой целью они там разводили. Мне вывели Шейха. Вообще-то, он оказался совсем не злым - за все это время он даже ни разу не попытался меня укусить - но вредности и своенравия в неб было с избытком. Видели бы вы, как он взвился, когда мы попытались взять его на поводок. Честно говоря, я думала, что нам придется гоняться за ним на вертолете и отлавливать сетями... А тебя, кажется, зовут Хелм, да? - резко изменила она тему разговора.
- Да.
- И ты был женат на мачехе Питера. Он мне говорил.
- Да.
- Ты счастливый, - вздохнула девушка. - Считай, что тебе крупно повезло. - Она снова высморкалась.
- Если салфетки в "бардачке" закончатся, - заметил я, - то за сиденьем лежит ещё одна коробка.
- Вообще-то, я не имею привычки плакаться, - пояснила она. - Просто... Шейх, конечно, хороший друг, но вот только словарный запас у него несколько ограничен. К тому же приятно время от времени пообщаться с себе подобными. Так сказать, ради разнообразия. Я уже так давно здесь не была, что друзей у меня здесь совсем не осталось, не считая, конечно, тех, с кем можно посидеть в баре и провести время в зале игровых автоматов.
Я мельком взглянул на нее.
- Держу пари, они были бы не прочь сыграть и в другую игру, понитереснее.
- Ты что, шутишь? - покачала она головой. - Да никто из этих убогих местных засранцев даже взглянуть на меня не смеет. Они обходят мой дом за два квартала стороной, все боятся, как бы мой грозный папашка чего не подумал... - Она замолчала, так и не договорив фразу до конца. А потом взглянула на меня. - Мой отец - Большой Сал Фридерикс. Главарь местной мафии, так, кажется, его величают. Но ты ведь, небось, и сам это знаешь, не так ли?
- В какой смысле?
- Брось, я видела, как у тебя вытянулось лицо, когда ты услышал мою фамилию. Для тебя это был отнюдь не пустой звук, не так ли? И что же она тебе сказала?
Я неопределенно пожал плечами.
- Практически ничего, мисс Фредерикс. Просто эта фамилия показалась знакомой, вот и все.
Она усмехнулась.
- Только не прикидывайся тихоней, тебе это не идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57