С моря изредка доносились тревожные звуки ревуна да неумолкающий шум прибоя. Митюхин услышал всплеск воды. Последовала тихая четкая команда, и двое солдат поползли на звук. Немедленно быт подан сигнал на заставу — быть наготове. Митюхин направил мощный прожектор в сторону предполагаемой высадки и увидел двух нарушителей. Они были одеты в прозрачные водонепроницаемые костюмы. На песке лежали снятые скафандры и нейлоновые мешки.
Находясь в укрытии, один из пограничников крикнул: «Стой! Руки вверх! Стрелять буду’»
С поднятыми руками, освещенные прожектором нарушители напоминали привидения. Спустя несколько минут с моря донеслись выстрелы. Митюхин подал сигнал тревоги. Солдаты поднялись и с автоматами наготове направились ко все еще стоявшим с поднятыми руками диверсантам. Когда до них оставалось не более пяти шагов, нарушители свалились на песок и замерли. Митюхин решил, что они собираются оказать сопротивление, и дал несколько предупредительных выстрелов в воздух, а солдаты залегли. Диверсанты лежали без движения.
— Они оказались мертвыми, — после паузы продолжал Вергизов, — их нейлоновые костюмы были глухими, рукава и штаны имели форму лопастей. В нейлоновых мешках оказались оружие, фальшивые документы, рация, ампулы с ядом и более двадцати тысяч рублей советскими деньгами.
— Что показала предварительная медэкспертиза? — озабоченно спросил Решетов.
Вергизов достал из планшета копию заключения медицинских экспертов и протянул ее полковнику.
— В том-то и дело, Михаил Николаевич, что никакой насильственной смерти медики не констатировали. Установлено, что оба диверсанта умерли от разрыва сердца. Объяснения этого явления пока не найдено.
— Какова причина стрельбы в море? — спросил Решетов.
— Обнаружили вражескую подводную лодку. Она тотчас же была атакована и потоплена нашими катерами.
— Что говорят пограничники?
Решетов внимательно разглядывал фотоснимки диверсантов, заснятых на том месте, где их настигла смерть. Ему бросилось в глаза совершенно одинаковое выражение сведенных судорогой лиц погибших и странный оскал рта.
— Пограничники считают, что иностранная разведка, пользуясь туманом, державшимся несколько дней подряд, пыталась забросить на нашу землю своих агентов. Относительно загадочной смерти заброшенных к нам людей они ничего не могут сказать.
— На других участках побережья никаких происшествий не было?
— Никаких, Михаил Николаевич. Я лично с полковником Ковалевым побывал на всех участках. Правда, — Вергизов вопросительно посмотрел на Решетова, — меня смущает одно, как будто незначительное на первый взгляд, происшествие. На посту «Горбатый великан» заснул пограничник. Дозорный соседнего поста, не получая ответа на позывные, отправился узнать, почему не отвечает часовой, и застал его спящим. Разбудить его не смогли. Так спящим и отправили в госпиталь. Он проснулся только в восемь часов утра…
Вергизов умолк.
— Продолжайте, продолжайте, Василий Кузьмич, это любопытно, — попросил слушавший с интересом Решетов.
— В госпитале его тоже не смогли разбудить, несмотря на то, что применяли все существующие средства. Проснулся он совершенно здоровым. Говорит, что заснул в трех шагах от скалы, где обычно находился в секрете. По его словам, он отлучился из секрета буквально на несколько минут, когда услышал подозрительный звук, донесшийся с пляжа. Но как заснул — совершенно не помнит. Дозорный соседнего поста говорит, что тот отвечал на сигналы примерно за тридцать минут до того, как его обнаружили спящим. Приведенная собака-ищейка след не брала. Поиски тоже результатов не дали.
На каком расстоянии от места высадки диверсантов находится «Горбатый великан»?
— В семи километрах.
Решетов поднялся.
— Каково же ваше мнение, Василий Кузьмич? — спросил он.
— Трудно сказать что-нибудь определенное. Думаю, что мы столкнулись с очень сложным и коварным планом вражеской разведки. И еще, Михаил Николаевич. Я твердо убежден, что нарушение границы было и нарушитель находится сейчас среди населения. Но кто он? Или они? Чрезвычайно искусно проделано все. Ведь даже намека никакого нет…
Решетов обдумывал услышанное.
— Вы правы, Василий Кузьмич, — наконец заговорил он. — В данном случае перед нами — весьма хитроумный маневр вражеской разведки. Сейчас, конечно, трудно определить, что именно произошло на границе. Но для нас с вами ясно одно: враг заброшен на нашу землю. Не исключена возможность, что это продолжение уже известного нам плана, связанного с номерным заводом. Там ведутся работы над более совершенной моделью самолета с атомным двигателем. А если учесть, что попытка Белгородовой похитить бумаги, которые она считала чертежами проекта, провалилась, то станет ясно, куда направлены усилия врагов.
Решетов взял папиросу и закурил. Вергизов видел, что, хотя внешне Решетов и спокоен, его очень насторожило сообщение.
Майор ожидал, что полковник сейчас же оценит сложившуюся обстановку.
Как бы отвечая на невысказанные мысли Вергизова, Решетов сказал:
— Не будем пока, делать никаких выводов, Василий Кузьмич. Необходимо все тщательно взвесить и проанализировать. Сделаем это на сборе оперативной группы. Срочно затребуйте оружие и всю амуницию диверсантов. Предупредите, чтобы все было в полной сохранности. От этого зависит ход следствия.
— Будет выполнено, Михаил Николаевич. Вергизов поднялся.
— Вы мне еще нужны, Василий Кузьмич. Если, как мы предполагаем, высадка диверсантов имеет отношение к номерному заводу, дело Белгородовой приобретает особую важность. В тринадцать часов, — полковник взглянул на часы, — то есть через пятнадцать минут, у меня будет капитан Смирнов. Если вы не очень устали — останьтесь.
— Обязательно, Михаил Николаевич. Есть что-нибудь новое?
— Кое-что есть. Белгородова не утаивает от нас ничего. Все совпадает с ее показаниями. Только вчера при ее помощи была раскрыта явочная квартира, служившая резервом на случай особой нужды. Арестован также тайный надзиратель этой квартиры под кличкой агент № 17. Он сознался во всем. В его обязанности входило сидеть на приеме раз в неделю. Через нею Гоулен радировал, что скоро сам пожалует сюда.
— О, да у вас Михаил Николаевич, целый ворох новостей и очень интересных. А говорите «кое-что»… — оживился Вергизов. — А как обстоят дела с базой в приозерном лесу?
— Здесь мы столкнулись с очень серьезными трудностями. У Белгородовой точного представления о месте нахождения базы нет. Однажды она пробовала проникнуть туда при помощи Мюллер, но их спугнул человек, собиравший валежник. Это случилось у самой базы, расположенной где-то в районе озера. Белгородова запомнила место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Находясь в укрытии, один из пограничников крикнул: «Стой! Руки вверх! Стрелять буду’»
С поднятыми руками, освещенные прожектором нарушители напоминали привидения. Спустя несколько минут с моря донеслись выстрелы. Митюхин подал сигнал тревоги. Солдаты поднялись и с автоматами наготове направились ко все еще стоявшим с поднятыми руками диверсантам. Когда до них оставалось не более пяти шагов, нарушители свалились на песок и замерли. Митюхин решил, что они собираются оказать сопротивление, и дал несколько предупредительных выстрелов в воздух, а солдаты залегли. Диверсанты лежали без движения.
— Они оказались мертвыми, — после паузы продолжал Вергизов, — их нейлоновые костюмы были глухими, рукава и штаны имели форму лопастей. В нейлоновых мешках оказались оружие, фальшивые документы, рация, ампулы с ядом и более двадцати тысяч рублей советскими деньгами.
— Что показала предварительная медэкспертиза? — озабоченно спросил Решетов.
Вергизов достал из планшета копию заключения медицинских экспертов и протянул ее полковнику.
— В том-то и дело, Михаил Николаевич, что никакой насильственной смерти медики не констатировали. Установлено, что оба диверсанта умерли от разрыва сердца. Объяснения этого явления пока не найдено.
— Какова причина стрельбы в море? — спросил Решетов.
— Обнаружили вражескую подводную лодку. Она тотчас же была атакована и потоплена нашими катерами.
— Что говорят пограничники?
Решетов внимательно разглядывал фотоснимки диверсантов, заснятых на том месте, где их настигла смерть. Ему бросилось в глаза совершенно одинаковое выражение сведенных судорогой лиц погибших и странный оскал рта.
— Пограничники считают, что иностранная разведка, пользуясь туманом, державшимся несколько дней подряд, пыталась забросить на нашу землю своих агентов. Относительно загадочной смерти заброшенных к нам людей они ничего не могут сказать.
— На других участках побережья никаких происшествий не было?
— Никаких, Михаил Николаевич. Я лично с полковником Ковалевым побывал на всех участках. Правда, — Вергизов вопросительно посмотрел на Решетова, — меня смущает одно, как будто незначительное на первый взгляд, происшествие. На посту «Горбатый великан» заснул пограничник. Дозорный соседнего поста, не получая ответа на позывные, отправился узнать, почему не отвечает часовой, и застал его спящим. Разбудить его не смогли. Так спящим и отправили в госпиталь. Он проснулся только в восемь часов утра…
Вергизов умолк.
— Продолжайте, продолжайте, Василий Кузьмич, это любопытно, — попросил слушавший с интересом Решетов.
— В госпитале его тоже не смогли разбудить, несмотря на то, что применяли все существующие средства. Проснулся он совершенно здоровым. Говорит, что заснул в трех шагах от скалы, где обычно находился в секрете. По его словам, он отлучился из секрета буквально на несколько минут, когда услышал подозрительный звук, донесшийся с пляжа. Но как заснул — совершенно не помнит. Дозорный соседнего поста говорит, что тот отвечал на сигналы примерно за тридцать минут до того, как его обнаружили спящим. Приведенная собака-ищейка след не брала. Поиски тоже результатов не дали.
На каком расстоянии от места высадки диверсантов находится «Горбатый великан»?
— В семи километрах.
Решетов поднялся.
— Каково же ваше мнение, Василий Кузьмич? — спросил он.
— Трудно сказать что-нибудь определенное. Думаю, что мы столкнулись с очень сложным и коварным планом вражеской разведки. И еще, Михаил Николаевич. Я твердо убежден, что нарушение границы было и нарушитель находится сейчас среди населения. Но кто он? Или они? Чрезвычайно искусно проделано все. Ведь даже намека никакого нет…
Решетов обдумывал услышанное.
— Вы правы, Василий Кузьмич, — наконец заговорил он. — В данном случае перед нами — весьма хитроумный маневр вражеской разведки. Сейчас, конечно, трудно определить, что именно произошло на границе. Но для нас с вами ясно одно: враг заброшен на нашу землю. Не исключена возможность, что это продолжение уже известного нам плана, связанного с номерным заводом. Там ведутся работы над более совершенной моделью самолета с атомным двигателем. А если учесть, что попытка Белгородовой похитить бумаги, которые она считала чертежами проекта, провалилась, то станет ясно, куда направлены усилия врагов.
Решетов взял папиросу и закурил. Вергизов видел, что, хотя внешне Решетов и спокоен, его очень насторожило сообщение.
Майор ожидал, что полковник сейчас же оценит сложившуюся обстановку.
Как бы отвечая на невысказанные мысли Вергизова, Решетов сказал:
— Не будем пока, делать никаких выводов, Василий Кузьмич. Необходимо все тщательно взвесить и проанализировать. Сделаем это на сборе оперативной группы. Срочно затребуйте оружие и всю амуницию диверсантов. Предупредите, чтобы все было в полной сохранности. От этого зависит ход следствия.
— Будет выполнено, Михаил Николаевич. Вергизов поднялся.
— Вы мне еще нужны, Василий Кузьмич. Если, как мы предполагаем, высадка диверсантов имеет отношение к номерному заводу, дело Белгородовой приобретает особую важность. В тринадцать часов, — полковник взглянул на часы, — то есть через пятнадцать минут, у меня будет капитан Смирнов. Если вы не очень устали — останьтесь.
— Обязательно, Михаил Николаевич. Есть что-нибудь новое?
— Кое-что есть. Белгородова не утаивает от нас ничего. Все совпадает с ее показаниями. Только вчера при ее помощи была раскрыта явочная квартира, служившая резервом на случай особой нужды. Арестован также тайный надзиратель этой квартиры под кличкой агент № 17. Он сознался во всем. В его обязанности входило сидеть на приеме раз в неделю. Через нею Гоулен радировал, что скоро сам пожалует сюда.
— О, да у вас Михаил Николаевич, целый ворох новостей и очень интересных. А говорите «кое-что»… — оживился Вергизов. — А как обстоят дела с базой в приозерном лесу?
— Здесь мы столкнулись с очень серьезными трудностями. У Белгородовой точного представления о месте нахождения базы нет. Однажды она пробовала проникнуть туда при помощи Мюллер, но их спугнул человек, собиравший валежник. Это случилось у самой базы, расположенной где-то в районе озера. Белгородова запомнила место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93