В этом случае мы бы обладали неизвестной системой коммуникации, связи. Наш мозг, возможно, непрерывно излучает такие волны, но их приемники не используются или функционируют только в редких случаях, как неисправные радио, которые удар заставляет иногда на мгновение зазвучать.
* * *
Мне исполнилось семь лет. Моя мать мыла посуду на кухне, а я вертелся рядом, что-то болтая. Мать взяла тряпку, чтобы стереть жир с тарелок, и вдруг вспомнила, что ее подруга Раймона называет эту тряпку «перемывалкой». В ту же секунду я сказал: "Раймона называет это «перемывалкой», а потом смешался. Наверное я бы забыл об этом инциденте, если бы моя мать довольно часто не напоминала мне о нем, словно соприкоснувшись с великой тайной и почувствовав в порыве радости, что на мгновение я «был ею», что означало для нее более чем обычное доказательство моей любви.
Мне хорошо известно, что следует думать о совпадениях, даже о тех привилегированных совпадениях, которые Юнг называет «многозначительными», но все же мне кажется, что каждый из нас, пережив аналогичные моменты с очень дорогим другом или со страстно любимой женщиной, невольно пожелает выйти за пределы понятия совпадения и осмелится прийти к магическому пониманию.
Что же произошло на кухне в день моего семилетия? Думаю, что без моего ведома (по причине неощутимого удара, бесконечно малого сотрясения, сравнимого с легкой волной, заставляющей упасть предмет, уже давно находящийся в состоянии неустойчивого равновесия, бесконечно малого сотрясения, вызванного чистой случайностью) неожиданно начал действовать находящийся во мне таинственный механизм, ставший бесконечно чувствительным благодаря тысячам и тысячам порывов любви, этой простой, сильной, исключительной детской любви. Этот-то механизм, совершенно новый и совершенно готовый, находящийся в молчаливой области моего мозга, на кибернетическом заводе Спящей Красавицы, увидел мою мать. Он ее увидел, сосредоточился на ней и классифицировал все грани ее мысли, ее сердца, ее настроения, ее чувств; он познал ее сущность и всю ее судьбу до этого мгновения. С быстротой, превышающей скорость света, он зарегистрировал все ассоциации чувств и мыслей, промелькнувшие в сознании моей матери со дня ее рождения, и, наконец, дошел до последней ассоциации – до тряпки, Раймоны и «перемывалки». И тогда я выразил результат работы этого механизма, выполненной с такой безупречной быстротой, что ее отражение пронизало меня, не оставив следа, как космические лучи, пронизывающие нас, не вызывают никакого ощущения. Я сказал: "Раймона это называет «перемывалкой». Потом механизм остановился, или я перестал его воспринимать после того, как воспринимал в течение одной миллиардной доли секунды, и смутился на фразе, начатой перед этим, прежде, чем время остановилось или ускорилось во всех направлениях – прошлом, настоящем или будущем.
* * *
Так мы начинаем замечать, что порой в отношениях человека с другими людьми, вещами, пространством и временем пробуждается нечто магическое, и что эта способность не чужда свободному размышлению и известным образом связана с современной наукой и техникой.
Парадоксально, но именно современность позволяет нам верить в магическое. Именно электронные машины заставляют нас принимать всерьез кроманьонского шамана и жреца майя. Если в молчаливой области человеческого мозга устанавливаются свербыстрые связи и если при определенных условиях результат этой работы воспринимается сознанием, то это означает, что практика подражательной магии, определенные пророчества, откровения, некоторые прорицания, относимые нами на счет бреда или случая, на самом деле нужно рассматривать как подлинные завоевания ума и состояния пробужденности.
Мы уже много лет «знаем», что природа не разумна, ибо ее проявления не соответствуют нашему пониманию разумности. Для обычно используемой Части нашего мозга всякое действие двоично в пределах дихотомий «черное – белое», «да – нет», «непрерывность – дискретность». Сам механизм нашего восприятия арифметичен. Мы классифицируем и сравниваем.
Но, как говорил Эйнштейн в конце своей жизни: «Я спрашиваю себя, всегда ли природа ускользает от двоичного механизма, каковым является наш мозг в состоянии его обычного действия?» После работ Луи де Бройля мы вынуждены допустить, что свет одновременно и непрерывен, и разделен на кванты. Но ни одному человеческому мозгу не удалось представить себе такое явление, понять его внутренне, осознать в действительности. Допускают. «Знают». Но не представляют себе. Предположите теперь исходя из модели света (вся религиозная литература и иконография изобилуют упоминаниями о свете), что мозг переходит от арифметического к аналоговому состоянию во время вспышек экстаза. Он становится светом. Он живет непонятным явлением, рождается вместе с ним, познает его. Он достигает того, что непостигаемо даже для исключительного ума де Бройля. Потом он снижается, прервав контакт с высшим механизмом, функционирующим в огромной тайной галерее мозга. Его память восстанавливает только обрывки приобретенного познания. Язык терпит крах, пытаясь перевести эти обрывки. Быть может, некоторые мистики познали таким образом сложнейшие явления природы, которые удалось обнаружить и описать современой науке, но им не удалось полностью изложить их. Вот знаменательный пассаж из того, чо сообщила Анжела де Фолиньо своему исповеднику: «… Я видела полноту, ясность, от чего чувствовала себя такой переполненной, что не сумею сказать и не смогу привести никакого сравнения…»
* * *
Электронно-вычислительная машина, анализируя математический макет плотины или самолета, действует аналоговым методом. В известной мере она сама становится этой плотиной или этим самолетом и обнаруживает всю совокупность аспектов их существования. Если мозг сможет действовать так же, то становится понятным, почему колдун делает «подобие» врага, которого хочет поразить, или рисует бизона, след которого хочет обнаружить. Концентрируясь на этих «макетах», он ждет перехода своего разума из двоичной стадии в аналоговую, перехода своего состояния от обычного к состоянию высшего пробуждения. Он ждет, пока его мозг не станет функционировать аналогово, пока в молчаливых областях его мозга не возникнут сверхбыстрые связи, открывая ему всю реальность, касающуюся изображенного предмета. Он ждет, но не пассивно. Что он делает? Он выбрал час и место на основании древних указаний, преданий, которые, быть может, явились результатом многочисленных попыток найти решение наощупь. Такой-то момент такой-то ночи, например, более благоприятен, чем какой-то другой момент какой-то другой ночи, может быть – из-за состояния неба, космического излучения, расположения магнитных полей и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
* * *
Мне исполнилось семь лет. Моя мать мыла посуду на кухне, а я вертелся рядом, что-то болтая. Мать взяла тряпку, чтобы стереть жир с тарелок, и вдруг вспомнила, что ее подруга Раймона называет эту тряпку «перемывалкой». В ту же секунду я сказал: "Раймона называет это «перемывалкой», а потом смешался. Наверное я бы забыл об этом инциденте, если бы моя мать довольно часто не напоминала мне о нем, словно соприкоснувшись с великой тайной и почувствовав в порыве радости, что на мгновение я «был ею», что означало для нее более чем обычное доказательство моей любви.
Мне хорошо известно, что следует думать о совпадениях, даже о тех привилегированных совпадениях, которые Юнг называет «многозначительными», но все же мне кажется, что каждый из нас, пережив аналогичные моменты с очень дорогим другом или со страстно любимой женщиной, невольно пожелает выйти за пределы понятия совпадения и осмелится прийти к магическому пониманию.
Что же произошло на кухне в день моего семилетия? Думаю, что без моего ведома (по причине неощутимого удара, бесконечно малого сотрясения, сравнимого с легкой волной, заставляющей упасть предмет, уже давно находящийся в состоянии неустойчивого равновесия, бесконечно малого сотрясения, вызванного чистой случайностью) неожиданно начал действовать находящийся во мне таинственный механизм, ставший бесконечно чувствительным благодаря тысячам и тысячам порывов любви, этой простой, сильной, исключительной детской любви. Этот-то механизм, совершенно новый и совершенно готовый, находящийся в молчаливой области моего мозга, на кибернетическом заводе Спящей Красавицы, увидел мою мать. Он ее увидел, сосредоточился на ней и классифицировал все грани ее мысли, ее сердца, ее настроения, ее чувств; он познал ее сущность и всю ее судьбу до этого мгновения. С быстротой, превышающей скорость света, он зарегистрировал все ассоциации чувств и мыслей, промелькнувшие в сознании моей матери со дня ее рождения, и, наконец, дошел до последней ассоциации – до тряпки, Раймоны и «перемывалки». И тогда я выразил результат работы этого механизма, выполненной с такой безупречной быстротой, что ее отражение пронизало меня, не оставив следа, как космические лучи, пронизывающие нас, не вызывают никакого ощущения. Я сказал: "Раймона это называет «перемывалкой». Потом механизм остановился, или я перестал его воспринимать после того, как воспринимал в течение одной миллиардной доли секунды, и смутился на фразе, начатой перед этим, прежде, чем время остановилось или ускорилось во всех направлениях – прошлом, настоящем или будущем.
* * *
Так мы начинаем замечать, что порой в отношениях человека с другими людьми, вещами, пространством и временем пробуждается нечто магическое, и что эта способность не чужда свободному размышлению и известным образом связана с современной наукой и техникой.
Парадоксально, но именно современность позволяет нам верить в магическое. Именно электронные машины заставляют нас принимать всерьез кроманьонского шамана и жреца майя. Если в молчаливой области человеческого мозга устанавливаются свербыстрые связи и если при определенных условиях результат этой работы воспринимается сознанием, то это означает, что практика подражательной магии, определенные пророчества, откровения, некоторые прорицания, относимые нами на счет бреда или случая, на самом деле нужно рассматривать как подлинные завоевания ума и состояния пробужденности.
Мы уже много лет «знаем», что природа не разумна, ибо ее проявления не соответствуют нашему пониманию разумности. Для обычно используемой Части нашего мозга всякое действие двоично в пределах дихотомий «черное – белое», «да – нет», «непрерывность – дискретность». Сам механизм нашего восприятия арифметичен. Мы классифицируем и сравниваем.
Но, как говорил Эйнштейн в конце своей жизни: «Я спрашиваю себя, всегда ли природа ускользает от двоичного механизма, каковым является наш мозг в состоянии его обычного действия?» После работ Луи де Бройля мы вынуждены допустить, что свет одновременно и непрерывен, и разделен на кванты. Но ни одному человеческому мозгу не удалось представить себе такое явление, понять его внутренне, осознать в действительности. Допускают. «Знают». Но не представляют себе. Предположите теперь исходя из модели света (вся религиозная литература и иконография изобилуют упоминаниями о свете), что мозг переходит от арифметического к аналоговому состоянию во время вспышек экстаза. Он становится светом. Он живет непонятным явлением, рождается вместе с ним, познает его. Он достигает того, что непостигаемо даже для исключительного ума де Бройля. Потом он снижается, прервав контакт с высшим механизмом, функционирующим в огромной тайной галерее мозга. Его память восстанавливает только обрывки приобретенного познания. Язык терпит крах, пытаясь перевести эти обрывки. Быть может, некоторые мистики познали таким образом сложнейшие явления природы, которые удалось обнаружить и описать современой науке, но им не удалось полностью изложить их. Вот знаменательный пассаж из того, чо сообщила Анжела де Фолиньо своему исповеднику: «… Я видела полноту, ясность, от чего чувствовала себя такой переполненной, что не сумею сказать и не смогу привести никакого сравнения…»
* * *
Электронно-вычислительная машина, анализируя математический макет плотины или самолета, действует аналоговым методом. В известной мере она сама становится этой плотиной или этим самолетом и обнаруживает всю совокупность аспектов их существования. Если мозг сможет действовать так же, то становится понятным, почему колдун делает «подобие» врага, которого хочет поразить, или рисует бизона, след которого хочет обнаружить. Концентрируясь на этих «макетах», он ждет перехода своего разума из двоичной стадии в аналоговую, перехода своего состояния от обычного к состоянию высшего пробуждения. Он ждет, пока его мозг не станет функционировать аналогово, пока в молчаливых областях его мозга не возникнут сверхбыстрые связи, открывая ему всю реальность, касающуюся изображенного предмета. Он ждет, но не пассивно. Что он делает? Он выбрал час и место на основании древних указаний, преданий, которые, быть может, явились результатом многочисленных попыток найти решение наощупь. Такой-то момент такой-то ночи, например, более благоприятен, чем какой-то другой момент какой-то другой ночи, может быть – из-за состояния неба, космического излучения, расположения магнитных полей и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128