Ты голоден?
— Нет. Еще слишком рано для еды.
— Ну что ж, тогда я пойду к отцу, — в голосе девушке прозвучало облегчение. Ей нечем было накормить гостя. И если бы он согласился, она оказалась бы в неловком положении. — Тебе пока лучше не заходить в дом, извини. С отцом легче разговаривать, когда рядом нет чужих.
— Хорошо. Сейчас мне нужно отлучиться ненадолго. Я приду к дому, когда стемнеет. Надеюсь, у тебя все получится.
— Тогда до вечера, змеелов?
— До вечера.
Девушка повернулась, чтобы уйти, но змеелов, подчиняясь какому-то порыву, легко коснулся рукава ее рубашки. Девушка остановилась, словно ждала этого прикосновения.
— Знаешь… Ты очень красивая. Странно, что я встретил тебя здесь.
Девушка хотела что-то сказать в ответ, но передумала, тряхнула головой и быстро пошла, почти побежала, к дому.
* * *
Змеелов быстро шел вдоль русла ручья. Свои вещи он оставил в одном из пустующих домов.
Теперь он шагал налегке, при нем были лишь нож и моток тонкой прочной веревки — все необходимое для охоты в пустыне. Вскоре он увидел то, что искал, — небольшое озерцо с болотистыми берегами, заросшими тростником. Змеелов замедлил шаг. Здесь, если повезет, можно найти что-нибудь повкуснее змей и ящериц. Ему хотелось поймать птицу или небольшую антилопу, чтобы накормить старого охотника и его дочь. Особенно дочь…
Он встречал немало женщин в своей жизни. Очень разных. Все были по-своему красивы. Некоторые даже любили его. Но никогда у него не перехватывало горло от одного прикосновения к одежде женщины. Никогда простое подрагивание губ не заставляло сжиматься его сердце…
Что это, змеелов? — подумал он про себя. Любовь? А стоит ли как-то называть это чувство? К чему слова, змеелов? Слово убивает, оно словно каменный склеп, в котором бьется чувство, и снаружи никто не услышит его крика или стона, который, как это часто случается, кладет конец крику…
Легкое, трепетное прикосновение кончиками пальцев к пульсирующей голубой жилке на шее, запах мокрых после теплого летнего дождя волос, едва уловимое дрожание ресниц, когда губы соприкасаются с губами… Как передать те чувства, которые будят в нас эти, казалось бы, совсем обычные, но абсолютно непостижимые при всей своей простоте вещи?! Да и стоит ли произносить какие-то слова… Шелест дождя в буйной зелени весенней пустыни, отражение полной луны в ночном озере, капелька росы на лепестке — все это говорит гораздо лучше о том чувстве, которое делает нас с окружающим миром единым целым…
Чувство это прозрачно и хрупко, как звук весенней капели; невесомо и тонко, как росчерк перистого облачка на пронзительно синем небе; неуловимо, как тень, и капризно, как маленький ребенок… Оно приходит по-разному, иногда его шаги легки и неслышны, а иногда оно наотмашь бьет по нервам, разнося твой маленький уютный мирок в клочья, не оставляя от него камня на камне… Оно может быть ласковым, как теплое море, и жестоким, словно удар ножом в подребье, спокойным и тихим, как майский вечер, и бурным, сметающим все на своем пути… Но оно всегда желанно, необходимо, как воздух, и та боль, которую всегда несет это чувство, не пугает, а воспринимается как величайший подарок судьбы, ибо лучше носить в сердце эту боль, чем постоянно чувствовать холодок пустоты в левой стороне груди…
Так думал змеелов, пробираясь топким берегом озера. Он и сам не ожидал от себя подобных мыслей. Он был удивлен и даже немного напуган. Вдруг, совершенно неожиданно, он столкнулся с чем-то совершенно незнакомым. И неуловимо переменился сам. Он больше не знал себя. Его мир рухнул, как рушится домик из песка под яростными ударами ветра.
Наверное, в этом и заключается секрет: нужно потерять себя, чтобы стать чем-то новым, подумал змеелов. Просто мало кто на это может отважиться. Но если набраться смелости, то действительно можно найти новый путь. Путь, у которого будет сердце.
— Ладно, змеелов, давай-ка ты займешься делом. Если у тебя хватит мужества, ты примешь это чувство. Но это будет потом. У тебя будет время подумать. Сейчас ты должен удачно поохотиться, чтобы накормить охотника и его дочь. Так что думай об этом. Все остальное — потом, — сказал себе шепотом змеелов.
Он уже давно заприметил двух песчаных тетеревов, которые расхаживали по берегу озера в поисках пищи. Теперь нужно было соорудить ловушку и заманить птиц в нее.
— Только и всего, — пробормотал змеелов себе под нос. — Только и всего… Ты это делал много раз. Ничего сложного в этом нет. Главное, не позволяй мыслям о девушке мешать тебе. Вообще не думай о ней. Думай об этих жирных тетеревах. Интересно, где они так откормились? Впрочем, это неважно. Главное, что они очень понравятся ей… Стоп. Ты опять? Думай о деле. — Так приговаривал змеелов, мастеря нехитрую ловушку из тонкой бечевки и прута.
Наконец все было готово. Змеелов засел в зарослях тросты и принялся подманивать тетеревов. Он несколько раз подряд плотно прижал тыльную сторону ладони к губам и резко отнял ее, издавая громкий чмокающий звук. Птицы закрутили головами, прислушиваясь. Потом один из тетеревов начал понемногу приближаться к раскинутой змееловом петле. И через несколько томительных минут птица затрепыхалась в ловушке.
Змеелов оглушил ее, плотно привязал к поясу и снова начал мастерить ловушку. Он не очень надеялся на то, что на эту нехитрую приманку клюнет и второй тетерев, но все же решил попытать счастья.
Но ему повезло и на этот раз. Когда ярко-красное солнце коснулось горизонта, окрасив пески в оранжевый цвет, он подходил к дому старого охотника, сжимая в руках двух крупных птиц.
* * *
Они с девушкой сидели у пылающего очага. Перед ними стояло блюдо, на котором лежали только что зажаренные тетерева. Глаза у девушки горели. Она брала кусочек и некоторое время любовалась им, прежде чем отправить в рот. Иногда ее взгляд падал на змеелова. Тогда она краснела и опускала глаза. Но с ее губ не сходила нежная улыбка. Старый охотник настолько подобрел, когда ему поднесли измельченную дичь, что даже перекинулся со змееловом парой слов. Но как только змеелов попытался задать вопрос про змею, охотник пробурчал что-то и снова замкнулся. После ужина они с девушкой вышли во двор. Вечер был тихим и теплым. Яркая луна на усеянном звездами небе заливала все вокруг ровным ласковым светом. Девушка присела на небольшой валун, змеелов устроился прямо на земле, у ее ног. Некоторое время оба молчали. Первым заговорил змеелов:
— Ты поговорила с отцом?
— Да, — тихо ответила девушка.
— И что?
— Он обещал подумать.
— И долго он будет думать?
— Ты торопишься? Тебе здесь плохо?
— Нет, что ты! Будь моя воля, я бы остался здесь навсегда… — Он прикоснулся к ее руке. Она была прохладной, с бугорками мозолей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Нет. Еще слишком рано для еды.
— Ну что ж, тогда я пойду к отцу, — в голосе девушке прозвучало облегчение. Ей нечем было накормить гостя. И если бы он согласился, она оказалась бы в неловком положении. — Тебе пока лучше не заходить в дом, извини. С отцом легче разговаривать, когда рядом нет чужих.
— Хорошо. Сейчас мне нужно отлучиться ненадолго. Я приду к дому, когда стемнеет. Надеюсь, у тебя все получится.
— Тогда до вечера, змеелов?
— До вечера.
Девушка повернулась, чтобы уйти, но змеелов, подчиняясь какому-то порыву, легко коснулся рукава ее рубашки. Девушка остановилась, словно ждала этого прикосновения.
— Знаешь… Ты очень красивая. Странно, что я встретил тебя здесь.
Девушка хотела что-то сказать в ответ, но передумала, тряхнула головой и быстро пошла, почти побежала, к дому.
* * *
Змеелов быстро шел вдоль русла ручья. Свои вещи он оставил в одном из пустующих домов.
Теперь он шагал налегке, при нем были лишь нож и моток тонкой прочной веревки — все необходимое для охоты в пустыне. Вскоре он увидел то, что искал, — небольшое озерцо с болотистыми берегами, заросшими тростником. Змеелов замедлил шаг. Здесь, если повезет, можно найти что-нибудь повкуснее змей и ящериц. Ему хотелось поймать птицу или небольшую антилопу, чтобы накормить старого охотника и его дочь. Особенно дочь…
Он встречал немало женщин в своей жизни. Очень разных. Все были по-своему красивы. Некоторые даже любили его. Но никогда у него не перехватывало горло от одного прикосновения к одежде женщины. Никогда простое подрагивание губ не заставляло сжиматься его сердце…
Что это, змеелов? — подумал он про себя. Любовь? А стоит ли как-то называть это чувство? К чему слова, змеелов? Слово убивает, оно словно каменный склеп, в котором бьется чувство, и снаружи никто не услышит его крика или стона, который, как это часто случается, кладет конец крику…
Легкое, трепетное прикосновение кончиками пальцев к пульсирующей голубой жилке на шее, запах мокрых после теплого летнего дождя волос, едва уловимое дрожание ресниц, когда губы соприкасаются с губами… Как передать те чувства, которые будят в нас эти, казалось бы, совсем обычные, но абсолютно непостижимые при всей своей простоте вещи?! Да и стоит ли произносить какие-то слова… Шелест дождя в буйной зелени весенней пустыни, отражение полной луны в ночном озере, капелька росы на лепестке — все это говорит гораздо лучше о том чувстве, которое делает нас с окружающим миром единым целым…
Чувство это прозрачно и хрупко, как звук весенней капели; невесомо и тонко, как росчерк перистого облачка на пронзительно синем небе; неуловимо, как тень, и капризно, как маленький ребенок… Оно приходит по-разному, иногда его шаги легки и неслышны, а иногда оно наотмашь бьет по нервам, разнося твой маленький уютный мирок в клочья, не оставляя от него камня на камне… Оно может быть ласковым, как теплое море, и жестоким, словно удар ножом в подребье, спокойным и тихим, как майский вечер, и бурным, сметающим все на своем пути… Но оно всегда желанно, необходимо, как воздух, и та боль, которую всегда несет это чувство, не пугает, а воспринимается как величайший подарок судьбы, ибо лучше носить в сердце эту боль, чем постоянно чувствовать холодок пустоты в левой стороне груди…
Так думал змеелов, пробираясь топким берегом озера. Он и сам не ожидал от себя подобных мыслей. Он был удивлен и даже немного напуган. Вдруг, совершенно неожиданно, он столкнулся с чем-то совершенно незнакомым. И неуловимо переменился сам. Он больше не знал себя. Его мир рухнул, как рушится домик из песка под яростными ударами ветра.
Наверное, в этом и заключается секрет: нужно потерять себя, чтобы стать чем-то новым, подумал змеелов. Просто мало кто на это может отважиться. Но если набраться смелости, то действительно можно найти новый путь. Путь, у которого будет сердце.
— Ладно, змеелов, давай-ка ты займешься делом. Если у тебя хватит мужества, ты примешь это чувство. Но это будет потом. У тебя будет время подумать. Сейчас ты должен удачно поохотиться, чтобы накормить охотника и его дочь. Так что думай об этом. Все остальное — потом, — сказал себе шепотом змеелов.
Он уже давно заприметил двух песчаных тетеревов, которые расхаживали по берегу озера в поисках пищи. Теперь нужно было соорудить ловушку и заманить птиц в нее.
— Только и всего, — пробормотал змеелов себе под нос. — Только и всего… Ты это делал много раз. Ничего сложного в этом нет. Главное, не позволяй мыслям о девушке мешать тебе. Вообще не думай о ней. Думай об этих жирных тетеревах. Интересно, где они так откормились? Впрочем, это неважно. Главное, что они очень понравятся ей… Стоп. Ты опять? Думай о деле. — Так приговаривал змеелов, мастеря нехитрую ловушку из тонкой бечевки и прута.
Наконец все было готово. Змеелов засел в зарослях тросты и принялся подманивать тетеревов. Он несколько раз подряд плотно прижал тыльную сторону ладони к губам и резко отнял ее, издавая громкий чмокающий звук. Птицы закрутили головами, прислушиваясь. Потом один из тетеревов начал понемногу приближаться к раскинутой змееловом петле. И через несколько томительных минут птица затрепыхалась в ловушке.
Змеелов оглушил ее, плотно привязал к поясу и снова начал мастерить ловушку. Он не очень надеялся на то, что на эту нехитрую приманку клюнет и второй тетерев, но все же решил попытать счастья.
Но ему повезло и на этот раз. Когда ярко-красное солнце коснулось горизонта, окрасив пески в оранжевый цвет, он подходил к дому старого охотника, сжимая в руках двух крупных птиц.
* * *
Они с девушкой сидели у пылающего очага. Перед ними стояло блюдо, на котором лежали только что зажаренные тетерева. Глаза у девушки горели. Она брала кусочек и некоторое время любовалась им, прежде чем отправить в рот. Иногда ее взгляд падал на змеелова. Тогда она краснела и опускала глаза. Но с ее губ не сходила нежная улыбка. Старый охотник настолько подобрел, когда ему поднесли измельченную дичь, что даже перекинулся со змееловом парой слов. Но как только змеелов попытался задать вопрос про змею, охотник пробурчал что-то и снова замкнулся. После ужина они с девушкой вышли во двор. Вечер был тихим и теплым. Яркая луна на усеянном звездами небе заливала все вокруг ровным ласковым светом. Девушка присела на небольшой валун, змеелов устроился прямо на земле, у ее ног. Некоторое время оба молчали. Первым заговорил змеелов:
— Ты поговорила с отцом?
— Да, — тихо ответила девушка.
— И что?
— Он обещал подумать.
— И долго он будет думать?
— Ты торопишься? Тебе здесь плохо?
— Нет, что ты! Будь моя воля, я бы остался здесь навсегда… — Он прикоснулся к ее руке. Она была прохладной, с бугорками мозолей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31