Что ж, ей виднее!
ЧУДОТВОРНАЯ ТИАРА.
Церковные историографы, видимо, немало потрудились для оправдания этого папы, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь его подвиги, помимо совершенных им преступлений. Так, некоторые из них утверждают, что Григорий был наделен даром чудотворца и не только творил чудеса, но еще и наделял этим даром неодушевленные предметы. По этому поводу каноник Павел, автор одного из житий Григория седьмого, приводит весьма любопытный факт. (Совершенно излишне подчеркивать, что нами ничего не придумано в данном рассказе — подобные сюжеты возникают лишь в воспаленном мозгу клирика.) Итак, некий Убальд, епископ Мантуанский, вел жизнь весьма целомудренную — в соответствии с правилами содомита. В конце концов бедный прелат захворал.
Болезнь его была необычна и мучительна. Опытный врач, определив причину появившегося у него нарыва, признал себя бессильным вылечить его. Епископ обошел всех врачей Италии и даже устраивал консилиумы, но, несмотря на усилия докторов, мучился пуще прежнего. Человеком он был набожным, с усердием молился богу, и бог наконец, сжалившись над ним, послал ему откровение, вселившее в страдальца новую надежду. Повинуясь совету свыше, прелат вымолил у Григория седьмого тиару и приложил ее к больному месту. Разумеется, совершая ритуал, он выполнял все необходимые почести в отношении священного головного убора. Надо ли добавлять, что он мгновенно исцелился. И неужели одного этого чуда недостаточно для канонизации Григория?
МЕЖДОУСОБИЦЫ НА ТРОНЕ И СВЯТОМ ПРЕСТОЛЕ.
Спор между троном и алтарем не прекратился со смертью Григория седьмого: сторонники его отказывались признавать Климента третьего. Они выдвигали кандидатуру известного нам Дидье, которого Григорий на смертном одре назначил своим преемником. Но почтенный аббат был болен и, вернувшись в Монте-Кассино, указал перед смертью на прелата Остии Оттона как на самого достойного кандидата на апостольский трон. Оттон был объявлен первосвященником, согласно воле покойного, под именем Урбана второго. По словам одного летописца, будучи еще архидиаконом, Оттон провел несколько лет в Клюнийском аббатстве, замаливая грех молодости (его поймали с поличным в келье молодой и красивой монахини, которую он слишком интимно исповедовал).
Этот Урбан был в свое время приближенным Григория. Избрание его на папский престол являлось, таким образом, враждебным актом в отношении императора. Новый папа разослал всем епископам Италии и Германии энциклику, в которой заявлял, что приложит все силы для завершения дел своего предшественника.
Первые годы после избрания он провел на юге Италии, подготавливая почву для возвращения в Рим. Понимая, что открытая борьба приведет неминуемо к поражению, Урбан, как искусный политик, прибегал к интригам и козням и перетянул на свою сторону многих сторонников императора. С его благословения графиня Матильда (верная памяти своего усопшего возлюбленного) вступила в брак с девятнадцатилетним сыном Вельфа Баварского (в то время ей минуло сорок три года). Благодаря этому браку сторонникам Урбана удалось перетянуть духовенство на свою сторону, и Клименту третьему ничего не оставалось, как бежать.
Урбан вернулся в Рим. Его могущество настолько возросло, что император забеспокоился. Он понял, что ему надо действовать как можно скорее и решительнее, чтобы разбить приверженцев святого отца. Несмотря на отчаянные интриги духовенства, Генрих напал на Ломбардию и довольно быстро разбил папскую армию.
Узнав о приближении императорских войск, испуганные римляне поспешили призвать Климента третьего, и тот вступил на престол после двухлетнего перерыва.
Тогда Урбан применил против Генриха излюбленный папский трюк: по его наущению Конрад, сын Генриха четвертого, восстал против отца. Не ясно, какими средствами Урбан перетянул его на свою сторону; известно лишь то, что попытка Конрада увенчалась успехом. Он был провозглашен королем Италии и во главе многочисленного войска достиг границ Германии, предварительно изгнав Климента третьего из Рима. Правда, часть императорских отрядов еще продолжала занимать несколько кварталов в Риме. Но тут Урбану помогли деньги: за тысячу ливров начальник императорских войск в Риме оставил город, и Урбан, победитель, водворился в Латеранском дворце.
ПРАВДА О КРЕСТОВЫХ ПОХОДАХ.
Еще в 1074 году Григорий седьмой, по словам некоторых летописцев, выражал желание лично «повести христианских рыцарей на борьбу с врагами господа до гробницы спасителя». Но война с немецким императором затянулась, и он ничего не мог предпринять. Урбан второй, укрепив свое положение не только в Риме, но и во всей Италии, мог осуществить наконец заветные мечты Григория седьмого. Кроме того, Алексей Комнин, царствовавший тогда в Византии, пообещал папе подчинить апостольскому престолу все церкви своей империи, если святой отец побудит властителей Запада вступить в борьбу с неверными. Соблазнившись выгодной сделкой, Урбан второй с удвоенной энергией взялся за выполнение давно задуманного плана.
Отправившись во Францию, Урбан второй созвал Клермонский собор, где было принято решение относительно первого из безумных и преступных походов, известных под названием крестовых.
Когда собор закончил свою работу, папа, собрав под открытым небом многотысячную толпу, произнес пламенную и воинственную речь, в которой увещевал рыцарей защищать Христа против неверных.
— Не забывайте, — воскликнул он под конец, — что бог моими устами обещает вам победу и отдает в ваши руки неисчислимые сокровища неверных! Всякий, кто отправится для освобождения церкви божьей, удостоится венца мученика и заслужит полное отпущение грехов.
Папа издал также указ относительно похода: никто не смеет воспользоваться владениями тех сеньоров, которые отправляются в священный поход, никакие кредиторы не могут преследовать их; всякий, кто поднимет руку на имущество рыцарей, подлежит отлучению.
Надо ли добавлять, что речь первосвященника была встречена с энтузиазмом.
Ведь кроме своего благословения папа наперед давал отпущение за все грабежи и убийства, которые могут быть совершены. Толпа разразилась воплями: «Так хочет господь! Так хочет господь!» Это стало боевым кличем крестоносцев.
Существует легенда, возникшая несколько лет спустя, что настоящим инициатором крестового похода был Петр Пустынник, который убедил папу взяться за это дело. Во время своего паломничества в Иерусалим он заснул в Церкви святого гроба и во сне увидел спасителя, якобы сказавшего ему: «Петр, дорогой сын мой, встань, пойди к своему патриарху и расскажи на твоей родине о гонении на христиан, и побуди верующих освободить Иерусалим от язычников».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
ЧУДОТВОРНАЯ ТИАРА.
Церковные историографы, видимо, немало потрудились для оправдания этого папы, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь его подвиги, помимо совершенных им преступлений. Так, некоторые из них утверждают, что Григорий был наделен даром чудотворца и не только творил чудеса, но еще и наделял этим даром неодушевленные предметы. По этому поводу каноник Павел, автор одного из житий Григория седьмого, приводит весьма любопытный факт. (Совершенно излишне подчеркивать, что нами ничего не придумано в данном рассказе — подобные сюжеты возникают лишь в воспаленном мозгу клирика.) Итак, некий Убальд, епископ Мантуанский, вел жизнь весьма целомудренную — в соответствии с правилами содомита. В конце концов бедный прелат захворал.
Болезнь его была необычна и мучительна. Опытный врач, определив причину появившегося у него нарыва, признал себя бессильным вылечить его. Епископ обошел всех врачей Италии и даже устраивал консилиумы, но, несмотря на усилия докторов, мучился пуще прежнего. Человеком он был набожным, с усердием молился богу, и бог наконец, сжалившись над ним, послал ему откровение, вселившее в страдальца новую надежду. Повинуясь совету свыше, прелат вымолил у Григория седьмого тиару и приложил ее к больному месту. Разумеется, совершая ритуал, он выполнял все необходимые почести в отношении священного головного убора. Надо ли добавлять, что он мгновенно исцелился. И неужели одного этого чуда недостаточно для канонизации Григория?
МЕЖДОУСОБИЦЫ НА ТРОНЕ И СВЯТОМ ПРЕСТОЛЕ.
Спор между троном и алтарем не прекратился со смертью Григория седьмого: сторонники его отказывались признавать Климента третьего. Они выдвигали кандидатуру известного нам Дидье, которого Григорий на смертном одре назначил своим преемником. Но почтенный аббат был болен и, вернувшись в Монте-Кассино, указал перед смертью на прелата Остии Оттона как на самого достойного кандидата на апостольский трон. Оттон был объявлен первосвященником, согласно воле покойного, под именем Урбана второго. По словам одного летописца, будучи еще архидиаконом, Оттон провел несколько лет в Клюнийском аббатстве, замаливая грех молодости (его поймали с поличным в келье молодой и красивой монахини, которую он слишком интимно исповедовал).
Этот Урбан был в свое время приближенным Григория. Избрание его на папский престол являлось, таким образом, враждебным актом в отношении императора. Новый папа разослал всем епископам Италии и Германии энциклику, в которой заявлял, что приложит все силы для завершения дел своего предшественника.
Первые годы после избрания он провел на юге Италии, подготавливая почву для возвращения в Рим. Понимая, что открытая борьба приведет неминуемо к поражению, Урбан, как искусный политик, прибегал к интригам и козням и перетянул на свою сторону многих сторонников императора. С его благословения графиня Матильда (верная памяти своего усопшего возлюбленного) вступила в брак с девятнадцатилетним сыном Вельфа Баварского (в то время ей минуло сорок три года). Благодаря этому браку сторонникам Урбана удалось перетянуть духовенство на свою сторону, и Клименту третьему ничего не оставалось, как бежать.
Урбан вернулся в Рим. Его могущество настолько возросло, что император забеспокоился. Он понял, что ему надо действовать как можно скорее и решительнее, чтобы разбить приверженцев святого отца. Несмотря на отчаянные интриги духовенства, Генрих напал на Ломбардию и довольно быстро разбил папскую армию.
Узнав о приближении императорских войск, испуганные римляне поспешили призвать Климента третьего, и тот вступил на престол после двухлетнего перерыва.
Тогда Урбан применил против Генриха излюбленный папский трюк: по его наущению Конрад, сын Генриха четвертого, восстал против отца. Не ясно, какими средствами Урбан перетянул его на свою сторону; известно лишь то, что попытка Конрада увенчалась успехом. Он был провозглашен королем Италии и во главе многочисленного войска достиг границ Германии, предварительно изгнав Климента третьего из Рима. Правда, часть императорских отрядов еще продолжала занимать несколько кварталов в Риме. Но тут Урбану помогли деньги: за тысячу ливров начальник императорских войск в Риме оставил город, и Урбан, победитель, водворился в Латеранском дворце.
ПРАВДА О КРЕСТОВЫХ ПОХОДАХ.
Еще в 1074 году Григорий седьмой, по словам некоторых летописцев, выражал желание лично «повести христианских рыцарей на борьбу с врагами господа до гробницы спасителя». Но война с немецким императором затянулась, и он ничего не мог предпринять. Урбан второй, укрепив свое положение не только в Риме, но и во всей Италии, мог осуществить наконец заветные мечты Григория седьмого. Кроме того, Алексей Комнин, царствовавший тогда в Византии, пообещал папе подчинить апостольскому престолу все церкви своей империи, если святой отец побудит властителей Запада вступить в борьбу с неверными. Соблазнившись выгодной сделкой, Урбан второй с удвоенной энергией взялся за выполнение давно задуманного плана.
Отправившись во Францию, Урбан второй созвал Клермонский собор, где было принято решение относительно первого из безумных и преступных походов, известных под названием крестовых.
Когда собор закончил свою работу, папа, собрав под открытым небом многотысячную толпу, произнес пламенную и воинственную речь, в которой увещевал рыцарей защищать Христа против неверных.
— Не забывайте, — воскликнул он под конец, — что бог моими устами обещает вам победу и отдает в ваши руки неисчислимые сокровища неверных! Всякий, кто отправится для освобождения церкви божьей, удостоится венца мученика и заслужит полное отпущение грехов.
Папа издал также указ относительно похода: никто не смеет воспользоваться владениями тех сеньоров, которые отправляются в священный поход, никакие кредиторы не могут преследовать их; всякий, кто поднимет руку на имущество рыцарей, подлежит отлучению.
Надо ли добавлять, что речь первосвященника была встречена с энтузиазмом.
Ведь кроме своего благословения папа наперед давал отпущение за все грабежи и убийства, которые могут быть совершены. Толпа разразилась воплями: «Так хочет господь! Так хочет господь!» Это стало боевым кличем крестоносцев.
Существует легенда, возникшая несколько лет спустя, что настоящим инициатором крестового похода был Петр Пустынник, который убедил папу взяться за это дело. Во время своего паломничества в Иерусалим он заснул в Церкви святого гроба и во сне увидел спасителя, якобы сказавшего ему: «Петр, дорогой сын мой, встань, пойди к своему патриарху и расскажи на твоей родине о гонении на христиан, и побуди верующих освободить Иерусалим от язычников».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150