как обычно. С отдельными комнатами для каждого члена
семьи, общей столовой, с роялем, который следовал за Марией Александровной
повсюду, куда бы она ни переезжала. Со столом, покрытым белоснежной
крахмальной скатерью.
"Помню простую обстановку квартиры Ульяновых, просторную столовую, где
стоял рояль и большой стол, покрытый белой скатерью"...
Это описание очевидца относится к квартире в Самаре, но такой же интерьер
формировался постоянно везде, где селилась большая, дружная семья.
Такая простота с роялем обеспечивалась довольно стабильно много лет, хотя
помощи от старшего сына матери никогда ждать не приходилось. Да никто в ней
не нуждался. Наоборот. каждый член семьи Ульяновых был готов оказать всегда
помощь дорогому и талантливому Владимиру, не считаясь со временем,
издержками на покупку дорогих книг, диетической еды, чемодана с двойным
дном и тому подобных вещей.
Что касается довольно частых переездов с квартиры на квартиру, то это
была в принципе обычная практика московской жизни для многих состоятельных
людей, когда они предпочитали арендовать жилье, не покупая собственные
дома. Так поступала, например, мать Александра Пушкина, менявшая квартиры
по нескольку раз в год. Так делала семья писателя Аксакова, когда
возвращалась осенью из собственной усадьбы в Абрамцеве зимовать в
первопрестольную. Так, мы видим, практиковали Ульяновы, выбирая, что
удобнее и лучше...
Спустя три года после окончания ссылки, отдохнувший от суеты столичной
жизни, надышавшийся свежим воздухом, накатавшийся на коньках и на лыжах,
наохотившийся в тайге, наевшийся свежайшим мясом, сибирскими пирожками,
молодой революционер с женой вернулся из неволи в Москву. С вокзала
отправился домой, не на Арбат, Собачью площадку, а в другой район Москвы. О
чем впереди...
К слову сказать, о существовании телятины, как товара, я узнал не из
витрин московских магазинов, за которыми наблюдаю лет сорок, а из чтения
воспоминаний Надежды Константиновны о пребывании в ссылке, в Шушенском. Эти
воспоминания давно поразили мое воображение, думаю, что также сильно
воздействуют они сегодня на читателей, поскольку Надежда Константиновна,
когда писала после смерти Ильича мемуары, не предполагала, что вместо
обещанного им коммунизма настанет время, когда жизнь осужденных в царской
ссылке будет казаться нам пребыванием в санатории за казенный счет.
Сначала процитирую эпизод, где рассказывается о том, как Владимир Ильич
занимался для души адвокатской практикой. не имея на то право, как
ссыльный, давал юридические советы шушенским крестьянам и при этом узнавал
разные житейские истории, изучал таким образом экономическую сторону жизни
сибирского села.
"Раз бык какого-то богатея забодал корову маломощной бабы (как видите,
даже в мельчайшем бытовом эпизоде не покидает мемуаристку, Надежду
Константиновну, классовый подход. - Л. К.). Волостной суд приговорил
владельца быка заплатить бабе десять рублей. Баба опротестовала решение и
потребовала "копию" с дела.
- Что тебе копию с белой коровы, что ли? - посмеялся над ней заседатель.
Разгневанная баба побежала жаловаться Владимиру Ильичу. Часто достаточно
было угрозы обижаемого, что он пожалуется Ульянову, чтобы обидчик уступил".
Теперь, когда мы получили некоторое представление, какую роль играл в
шушенской жизни ссыльного некий "заседатель", вершивший волостной суд,
приведу другой эпизод, где этот же человек выступает не как юридическое
лицо, а как эксплуататор, торговец, по отношению к ссыльному.
Итак, цитирую.
"Заседатель" - местный зажиточный крестьянин - больше заботился о том,
чтобы сбыть нам телятину, чем о том, чтобы "его" ссыльные не сбежали.
Дешевизна в этом Шушенском была поразительная, Например, Владимир Ильич за
свое "жалованье" - восьмирублевое пособие - имел чистую комнату, кормежку,
стирку и чинку - и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был
простоват - одну неделю для Владимира Ильича забивали барана, которым
кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест - покупали на
неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли,
рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую
неделю. Но молока и шанег было вдоволь и для Владимира Ильича, и для его
собаки, прекрасного гордона - Женьки, которую он выучил и поноску носить, и
стойку делать, и всякой другой собачьей науке. Так как у Зыряновых (хозяева
избы в которой жил ссыльный. - Л. К.) мужики часто напивались пьяными, да и
семейным образом жить там было во многих отношениях неудобно, мы
перебрались вскоре на другую квартиру - полдома с огородом наняли за четыре
рубля. Зажили семейно. Летом некого было найти в помощь по хозяйству. И мы
с мамой воевали с русской печкой. Вначале случалось. что я опрокидывала
ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла. В
огороде выросла у нас всякая всячина - огурцы, морковь, свекла, тыква;
очень я гордилась своим огородом. Устроили мы во дворе сад - съездили мы с
Ильичем в лес, хмелю привезли, сад соорудили. В октябре появилась
помощница, тринадцатилетняя Паша, худущая. с острыми локтями, живо
прибравшая к рукам все хозяйство".
Так вот, припеваючи ("...Владимир Ильич очень охотно и много певший в
Сибири..." - это тоже из воспоминаний Н. К. Крупской) жили ссыльные там,
где сегодня днем с огнем не найти ни по дешевке, ни за большие деньги всего
того, что так хорошо описала Надежда Константиновна. Слова Крупской
дополняет интерьер дома в Шушенском, где ныне находится один из
многочисленных музеев Ленина. Квартиру нашего будущего вождя в сибирском
доме вдовы Петровой видели многие.
...По стенам комнаты, где поселились молодые, стоят кровати, книжный
шкаф, массивная конторка, стол, стулья, тумбочка. кресло... В такой
обстановке, при крепком рубле, позволявшем за копейки покупать телятину,
осетрину, за десять рублей корову, заканчивает Ленин монографию "Развитие
капитализма в России. Процесс образования Внутреннего рынка для крупной
промышленности". Пишет статьи, где доказывает необходимость построения
партии, которая должна во главе рабочего класса разрушить до основания этот
самый рынок и построить новое общество без "богатеев", без "маломощных
баб", без "заседателей", так плохо надзиравших за ссыльным, норовивших
сбыть по дешевке ему свою телятину.
Из мемуаров Крупской и многих других революционеров создается
впечатляющая картина царской ссылки, испытанной тысячами противников
самодержавия. Своих политических врагов режим отправлял на жительство в
места "не столь отдаленные" нередко без охраны, за казенный счет.
1 2 3
семьи, общей столовой, с роялем, который следовал за Марией Александровной
повсюду, куда бы она ни переезжала. Со столом, покрытым белоснежной
крахмальной скатерью.
"Помню простую обстановку квартиры Ульяновых, просторную столовую, где
стоял рояль и большой стол, покрытый белой скатерью"...
Это описание очевидца относится к квартире в Самаре, но такой же интерьер
формировался постоянно везде, где селилась большая, дружная семья.
Такая простота с роялем обеспечивалась довольно стабильно много лет, хотя
помощи от старшего сына матери никогда ждать не приходилось. Да никто в ней
не нуждался. Наоборот. каждый член семьи Ульяновых был готов оказать всегда
помощь дорогому и талантливому Владимиру, не считаясь со временем,
издержками на покупку дорогих книг, диетической еды, чемодана с двойным
дном и тому подобных вещей.
Что касается довольно частых переездов с квартиры на квартиру, то это
была в принципе обычная практика московской жизни для многих состоятельных
людей, когда они предпочитали арендовать жилье, не покупая собственные
дома. Так поступала, например, мать Александра Пушкина, менявшая квартиры
по нескольку раз в год. Так делала семья писателя Аксакова, когда
возвращалась осенью из собственной усадьбы в Абрамцеве зимовать в
первопрестольную. Так, мы видим, практиковали Ульяновы, выбирая, что
удобнее и лучше...
Спустя три года после окончания ссылки, отдохнувший от суеты столичной
жизни, надышавшийся свежим воздухом, накатавшийся на коньках и на лыжах,
наохотившийся в тайге, наевшийся свежайшим мясом, сибирскими пирожками,
молодой революционер с женой вернулся из неволи в Москву. С вокзала
отправился домой, не на Арбат, Собачью площадку, а в другой район Москвы. О
чем впереди...
К слову сказать, о существовании телятины, как товара, я узнал не из
витрин московских магазинов, за которыми наблюдаю лет сорок, а из чтения
воспоминаний Надежды Константиновны о пребывании в ссылке, в Шушенском. Эти
воспоминания давно поразили мое воображение, думаю, что также сильно
воздействуют они сегодня на читателей, поскольку Надежда Константиновна,
когда писала после смерти Ильича мемуары, не предполагала, что вместо
обещанного им коммунизма настанет время, когда жизнь осужденных в царской
ссылке будет казаться нам пребыванием в санатории за казенный счет.
Сначала процитирую эпизод, где рассказывается о том, как Владимир Ильич
занимался для души адвокатской практикой. не имея на то право, как
ссыльный, давал юридические советы шушенским крестьянам и при этом узнавал
разные житейские истории, изучал таким образом экономическую сторону жизни
сибирского села.
"Раз бык какого-то богатея забодал корову маломощной бабы (как видите,
даже в мельчайшем бытовом эпизоде не покидает мемуаристку, Надежду
Константиновну, классовый подход. - Л. К.). Волостной суд приговорил
владельца быка заплатить бабе десять рублей. Баба опротестовала решение и
потребовала "копию" с дела.
- Что тебе копию с белой коровы, что ли? - посмеялся над ней заседатель.
Разгневанная баба побежала жаловаться Владимиру Ильичу. Часто достаточно
было угрозы обижаемого, что он пожалуется Ульянову, чтобы обидчик уступил".
Теперь, когда мы получили некоторое представление, какую роль играл в
шушенской жизни ссыльного некий "заседатель", вершивший волостной суд,
приведу другой эпизод, где этот же человек выступает не как юридическое
лицо, а как эксплуататор, торговец, по отношению к ссыльному.
Итак, цитирую.
"Заседатель" - местный зажиточный крестьянин - больше заботился о том,
чтобы сбыть нам телятину, чем о том, чтобы "его" ссыльные не сбежали.
Дешевизна в этом Шушенском была поразительная, Например, Владимир Ильич за
свое "жалованье" - восьмирублевое пособие - имел чистую комнату, кормежку,
стирку и чинку - и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был
простоват - одну неделю для Владимира Ильича забивали барана, которым
кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест - покупали на
неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли,
рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую
неделю. Но молока и шанег было вдоволь и для Владимира Ильича, и для его
собаки, прекрасного гордона - Женьки, которую он выучил и поноску носить, и
стойку делать, и всякой другой собачьей науке. Так как у Зыряновых (хозяева
избы в которой жил ссыльный. - Л. К.) мужики часто напивались пьяными, да и
семейным образом жить там было во многих отношениях неудобно, мы
перебрались вскоре на другую квартиру - полдома с огородом наняли за четыре
рубля. Зажили семейно. Летом некого было найти в помощь по хозяйству. И мы
с мамой воевали с русской печкой. Вначале случалось. что я опрокидывала
ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла. В
огороде выросла у нас всякая всячина - огурцы, морковь, свекла, тыква;
очень я гордилась своим огородом. Устроили мы во дворе сад - съездили мы с
Ильичем в лес, хмелю привезли, сад соорудили. В октябре появилась
помощница, тринадцатилетняя Паша, худущая. с острыми локтями, живо
прибравшая к рукам все хозяйство".
Так вот, припеваючи ("...Владимир Ильич очень охотно и много певший в
Сибири..." - это тоже из воспоминаний Н. К. Крупской) жили ссыльные там,
где сегодня днем с огнем не найти ни по дешевке, ни за большие деньги всего
того, что так хорошо описала Надежда Константиновна. Слова Крупской
дополняет интерьер дома в Шушенском, где ныне находится один из
многочисленных музеев Ленина. Квартиру нашего будущего вождя в сибирском
доме вдовы Петровой видели многие.
...По стенам комнаты, где поселились молодые, стоят кровати, книжный
шкаф, массивная конторка, стол, стулья, тумбочка. кресло... В такой
обстановке, при крепком рубле, позволявшем за копейки покупать телятину,
осетрину, за десять рублей корову, заканчивает Ленин монографию "Развитие
капитализма в России. Процесс образования Внутреннего рынка для крупной
промышленности". Пишет статьи, где доказывает необходимость построения
партии, которая должна во главе рабочего класса разрушить до основания этот
самый рынок и построить новое общество без "богатеев", без "маломощных
баб", без "заседателей", так плохо надзиравших за ссыльным, норовивших
сбыть по дешевке ему свою телятину.
Из мемуаров Крупской и многих других революционеров создается
впечатляющая картина царской ссылки, испытанной тысячами противников
самодержавия. Своих политических врагов режим отправлял на жительство в
места "не столь отдаленные" нередко без охраны, за казенный счет.
1 2 3