Я слышал, что больше он не продает сценарии киностудиям – вероятно, у него осталась капля вкуса.
Келли разглядывала продавца, размышляя, неужели и она говорила с Зейном так же пренебрежительно, как этот человек?
– А если вас интересуют местные авторы, – добавил продавец, направляясь к ближайшему стеллажу, – то у нас они есть. Писателей в этих краях больше, чем блох на собаке! Видите ли, здесь неподалеку находится университет. Стоит завернуть за угол или повернуться к соседу в баре – и готово, перед вами писатель. Некоторые из них весьма недурны.
Очевидно, этому человеку доставляло удовольствие сознание собственного превосходства. Келли взглянула на стеллаж, на который он насмешливо указал пальцем. Количество книг действительно впечатляло.
– Так что вам угодно? – тем же высокомерным тоном осведомился продавец. – История? Библиография? Фольклор? Поэзия? А может быть, мистика?
Келли покусала губу.
– А нет ли у вас книг писателя, живущего здесь неподалеку, на озере? Я знакома с ним и хотела бы знать, о чем он пишет.
Губы продавца скривились.
– А, этот! – с неподражаемым сарказмом отозвался он. – Некий Грей. По крайней мере у него хватает ума писать под вымышленным именем и не называть своего настоящего. Он пишет вестерны – дешевые «мыльные оперы». Разумеется, такой халтуры я не держу – надо все-таки знать границы приличий.
Келли холодно взглянула на него и молча поклялась, что никогда не станет ни с кем говорить в таком же тоне.
– Так что же вам угодно? – спросил продавец, возвращаясь к делу. – Вот замечательная книга с цветными фотографиями грибов нашей области. На этой неделе на нее сделана скидка, она стоит всего сорок девять долларов девяносто пять центов.
– Мне нужна книга Коллинза, – кратко отозвалась Келли. – Больше ничего.
Продавец выкатил глаза, даже не пытаясь скрыть отвращение. Вспыхнув, Келли отвернулась и уставилась на стеллажи. Не удивительно, что Зейн был настолько зол на нее, подумала она. Она вела себя в точности как этот отвратительный, мерзкий тип. Келли ощутила в груди болезненную тяжесть.
Невидящими глазами она смотрела на полки с детской литературой. Почему она решила купить роман Зейна, она и сама не знала, – вероятно, из раскаяния, как жест примирения, чтобы извиниться и попросить Зейна подписать книгу. Порадуется ли он этому? Или оскорбится?
С холодным изумлением она внезапно поняла, что смотрит на экземпляр собственной последней книги, «Мой дружок единорог», выставленной на полке. Келли побледнела. Да, ее книга стояла здесь – уцененная наполовину, среди десятков других детских книг. Келли взяла книжку, растерявшись от неожиданного открытия.
Она повернулась к продавцу, который выписывал ей счет.
– А что вы можете сказать мне об этой книге? – спросила она, показывая ему обложку с надписью «Мой дружок единорог».
– Мало что, – заявил продавец, бегло взглянув на книгу. – По крайней мере я слышал, что это безвредное чтиво.
– Безвредное? – переспросила Келли, чувствуя, как зазвенел ее голос. – Что вы имеете в виду?
– Именно то, что она безвредна, – отрезал продавец. – Слабая книга. Слишком гладко написана. Не книга, а ванильный пудинг.
Кровь прилила к щекам Келли. Она положила книгу на прилавок рядом с романом Зейна и с вызовом произнесла:
– Ее я тоже беру.
Келли не был нужен еще один экземпляр собственной книги, но она хотела спасти ее от насмешек этого угловатого, желчного человека.
Она вышла из магазина, прижимая к себе хрустящий бумажный пакет, чувствуя под ним две твердые обложки – частицу души Зейна и своей собственной. То, что их души вряд ли могут оказаться более близкими, чем теперь, наполнило Келли странной грустью.
Возвращаясь к дому Джимми, Келли с раздражением обнаружила, что еще в одном из соседних домов появился обитатель. Этот дом был самым большим и наиболее причудливо разукрашенным на озере и напоминал швейцарское шале, каким-то образом очутившееся в Арканзасе.
Сверкающий «линкольн-континенталь» стоял на лужайке возле шале. У берега виднелся прицеп для лодки, а сама лодка – большая и совсем новенькая – покачивалась у отдельного причала.
Из шале доносилась музыка – классическая, но чересчур громкая; над спокойной гладью озера разносилось пронзительное оперное сопрано. Келли сжала зубы и выбралась из машины, прижимая к себе пакет с книгами.
– Келли, милочка! – пропела со своего крыльца Мэвис Прюэр. – Как дела? Я сейчас приду и представлю вам доктора Хардести. Он приехал сразу же после вашего отъезда.
Келли разглядела фигуру Мэвис на тенистом крыльце. Женщина с энтузиазмом махала ей рукой, и Келли тоже махнула в ответ, изо всех сил изображая радостное воодушевление.
– Вы еще побудете дома? – крикнула Мэвис, стараясь перекричать музыку. – Никуда не сбежите вместе со своим другом?
У Келли мучительно сжалась грудь.
– Я буду здесь.
Времени хватило только на то, чтобы убрать покупки, переодеться и приласкать Полли-Энн, приветствовавшую хозяйку с восторгом, которого обычно удостаивается вернувшаяся домой армия-победительница.
И тут постучала Мэвис. Келли, облаченная в белую рубашку и белые шорты, поспешила открыть дверь, подхватив собаку на руки, чтобы та от радости не опрокинула гостью. Полли-Энн уже заранее подергивала хвостом.
– У меня много работы, – произнесла Келли, – но буду рада, если вы зайдете на минуту.
– Нет, нет! – запротестовала Мэвис. – Мы не зайдем. Доктор Хардести еще распаковывает вещи, а я занялась стряпней. Вероятно, приду попозже угостить вас.
Глаза Мэвис заговорщицки вспыхнули, а на губах появилась смущенная кокетливая гримаска.
– А вот это, – с многозначительным кивком произнесла она, – доктор Терри Хардести. Доктор Хардести, знакомьтесь, это Келли Кординер, племянница Джимми из Кливленда.
Через дорогие очки в тонкой оправе на Келли смотрели внимательные карие глаза. Терри Хардести оказался худощавым мужчиной, ростом повыше Келли, с подстриженными по последней моде темными волосами. Вероятно, ему было уже под сорок.
На нем была новенькая, накрахмаленная голубая рубашка, заправленная в такие же новенькие белые шорты, а загар выглядел так, как будто доктор целую неделю провел в салоне красоты. В целом он производил впечатление вечно довольного собой человека.
– Приветствую вас, – сияя, произнес Хардести.
На его гладком лице, с блестящими за стеклами очков глазами и впалыми щеками, выделялись хорошо ухоженные тонкие усики. Всем своим видом доктор почему-то напомнил Келли тщательно одетого и хорошо воспитанного хорька.
– Рада познакомиться с вами. – Келли не удалось изобразить восторг и искреннюю радость. Не выходя за порог она протянула новому знакомому руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Келли разглядывала продавца, размышляя, неужели и она говорила с Зейном так же пренебрежительно, как этот человек?
– А если вас интересуют местные авторы, – добавил продавец, направляясь к ближайшему стеллажу, – то у нас они есть. Писателей в этих краях больше, чем блох на собаке! Видите ли, здесь неподалеку находится университет. Стоит завернуть за угол или повернуться к соседу в баре – и готово, перед вами писатель. Некоторые из них весьма недурны.
Очевидно, этому человеку доставляло удовольствие сознание собственного превосходства. Келли взглянула на стеллаж, на который он насмешливо указал пальцем. Количество книг действительно впечатляло.
– Так что вам угодно? – тем же высокомерным тоном осведомился продавец. – История? Библиография? Фольклор? Поэзия? А может быть, мистика?
Келли покусала губу.
– А нет ли у вас книг писателя, живущего здесь неподалеку, на озере? Я знакома с ним и хотела бы знать, о чем он пишет.
Губы продавца скривились.
– А, этот! – с неподражаемым сарказмом отозвался он. – Некий Грей. По крайней мере у него хватает ума писать под вымышленным именем и не называть своего настоящего. Он пишет вестерны – дешевые «мыльные оперы». Разумеется, такой халтуры я не держу – надо все-таки знать границы приличий.
Келли холодно взглянула на него и молча поклялась, что никогда не станет ни с кем говорить в таком же тоне.
– Так что же вам угодно? – спросил продавец, возвращаясь к делу. – Вот замечательная книга с цветными фотографиями грибов нашей области. На этой неделе на нее сделана скидка, она стоит всего сорок девять долларов девяносто пять центов.
– Мне нужна книга Коллинза, – кратко отозвалась Келли. – Больше ничего.
Продавец выкатил глаза, даже не пытаясь скрыть отвращение. Вспыхнув, Келли отвернулась и уставилась на стеллажи. Не удивительно, что Зейн был настолько зол на нее, подумала она. Она вела себя в точности как этот отвратительный, мерзкий тип. Келли ощутила в груди болезненную тяжесть.
Невидящими глазами она смотрела на полки с детской литературой. Почему она решила купить роман Зейна, она и сама не знала, – вероятно, из раскаяния, как жест примирения, чтобы извиниться и попросить Зейна подписать книгу. Порадуется ли он этому? Или оскорбится?
С холодным изумлением она внезапно поняла, что смотрит на экземпляр собственной последней книги, «Мой дружок единорог», выставленной на полке. Келли побледнела. Да, ее книга стояла здесь – уцененная наполовину, среди десятков других детских книг. Келли взяла книжку, растерявшись от неожиданного открытия.
Она повернулась к продавцу, который выписывал ей счет.
– А что вы можете сказать мне об этой книге? – спросила она, показывая ему обложку с надписью «Мой дружок единорог».
– Мало что, – заявил продавец, бегло взглянув на книгу. – По крайней мере я слышал, что это безвредное чтиво.
– Безвредное? – переспросила Келли, чувствуя, как зазвенел ее голос. – Что вы имеете в виду?
– Именно то, что она безвредна, – отрезал продавец. – Слабая книга. Слишком гладко написана. Не книга, а ванильный пудинг.
Кровь прилила к щекам Келли. Она положила книгу на прилавок рядом с романом Зейна и с вызовом произнесла:
– Ее я тоже беру.
Келли не был нужен еще один экземпляр собственной книги, но она хотела спасти ее от насмешек этого угловатого, желчного человека.
Она вышла из магазина, прижимая к себе хрустящий бумажный пакет, чувствуя под ним две твердые обложки – частицу души Зейна и своей собственной. То, что их души вряд ли могут оказаться более близкими, чем теперь, наполнило Келли странной грустью.
Возвращаясь к дому Джимми, Келли с раздражением обнаружила, что еще в одном из соседних домов появился обитатель. Этот дом был самым большим и наиболее причудливо разукрашенным на озере и напоминал швейцарское шале, каким-то образом очутившееся в Арканзасе.
Сверкающий «линкольн-континенталь» стоял на лужайке возле шале. У берега виднелся прицеп для лодки, а сама лодка – большая и совсем новенькая – покачивалась у отдельного причала.
Из шале доносилась музыка – классическая, но чересчур громкая; над спокойной гладью озера разносилось пронзительное оперное сопрано. Келли сжала зубы и выбралась из машины, прижимая к себе пакет с книгами.
– Келли, милочка! – пропела со своего крыльца Мэвис Прюэр. – Как дела? Я сейчас приду и представлю вам доктора Хардести. Он приехал сразу же после вашего отъезда.
Келли разглядела фигуру Мэвис на тенистом крыльце. Женщина с энтузиазмом махала ей рукой, и Келли тоже махнула в ответ, изо всех сил изображая радостное воодушевление.
– Вы еще побудете дома? – крикнула Мэвис, стараясь перекричать музыку. – Никуда не сбежите вместе со своим другом?
У Келли мучительно сжалась грудь.
– Я буду здесь.
Времени хватило только на то, чтобы убрать покупки, переодеться и приласкать Полли-Энн, приветствовавшую хозяйку с восторгом, которого обычно удостаивается вернувшаяся домой армия-победительница.
И тут постучала Мэвис. Келли, облаченная в белую рубашку и белые шорты, поспешила открыть дверь, подхватив собаку на руки, чтобы та от радости не опрокинула гостью. Полли-Энн уже заранее подергивала хвостом.
– У меня много работы, – произнесла Келли, – но буду рада, если вы зайдете на минуту.
– Нет, нет! – запротестовала Мэвис. – Мы не зайдем. Доктор Хардести еще распаковывает вещи, а я занялась стряпней. Вероятно, приду попозже угостить вас.
Глаза Мэвис заговорщицки вспыхнули, а на губах появилась смущенная кокетливая гримаска.
– А вот это, – с многозначительным кивком произнесла она, – доктор Терри Хардести. Доктор Хардести, знакомьтесь, это Келли Кординер, племянница Джимми из Кливленда.
Через дорогие очки в тонкой оправе на Келли смотрели внимательные карие глаза. Терри Хардести оказался худощавым мужчиной, ростом повыше Келли, с подстриженными по последней моде темными волосами. Вероятно, ему было уже под сорок.
На нем была новенькая, накрахмаленная голубая рубашка, заправленная в такие же новенькие белые шорты, а загар выглядел так, как будто доктор целую неделю провел в салоне красоты. В целом он производил впечатление вечно довольного собой человека.
– Приветствую вас, – сияя, произнес Хардести.
На его гладком лице, с блестящими за стеклами очков глазами и впалыми щеками, выделялись хорошо ухоженные тонкие усики. Всем своим видом доктор почему-то напомнил Келли тщательно одетого и хорошо воспитанного хорька.
– Рада познакомиться с вами. – Келли не удалось изобразить восторг и искреннюю радость. Не выходя за порог она протянула новому знакомому руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48