Оставшись одна, Келли позволила себе вволю выплакаться. Вспомнила сковавший движения ужас, когда обнаружила, что тонет. Зейн, сильный и надежный Зейн, спас ее. Но как не думать о письме Джимми, обо всех женщинах, которыми Зейн овладел и которых бросил?.. Объятия его были такими ласковыми, такими надежными – как она могла им не довериться?..
Зейн ехал по озаренной лунным светом дороге, наблюдая, как играют тени в серебристом свете.
Ему пришлось уехать так внезапно только потому, что больше он не мог оставаться в этом доме, не испытывая желания вновь обнять ее. И он прекрасно понимал, что на этот раз его объятия не доставят Келли желанного утешения.
Ему хотелось любить ее – до тех пор, пока на небе не погаснут звезды. Глупое, нелепое желание – она обращалась с ним как с прокаженным. Но временами эта девушка смотрела на него с такой лаской в глазах, что ему хотелось схватить ее и никогда больше не отпускать. Однако для чего ему все это? Как мог он, человек, решивший жить тихо и уединенно, связаться с таким клубком противоречий?
Ему не следует даже думать о ней, что толку? Она слишком юна, слишком не подходит ему во всех отношениях, да к тому же неодобрительно относится к нему по причинам, которых Зейн не понимал, и кроме того, им постоянно мешало что-то еще. Ему было необходимо поговорить с ней. Но едва он начал, как тут же чем-то глубоко и сильно уязвил ее. Она не хочет видеть его рядом, а уж тем более – в своей постели. Но ему, как честному человеку, необходимо было во всем признаться.
Серый в яблоках конь двигался неспешным шагом, все дальше и дальше унося его от Келли через мир неверных теней.
Келли проснулась от настойчивого стука в дверь. Вяло отбросив волосы с лица, она потянулась за халатом. Собака восторженно заскакала вокруг, пока Келли брела к двери.
– Дорогая моя! – воскликнула Мэвис, завидев хозяйку. – У вас все в порядке? Когда уехал этот мужчина? Я собралась войти, чтобы позаботиться о вас, но он уперся как бык. Вы уверены, что с вами все в порядке?
– Я себя прекрасно чувствую, – заверила ее Келли, не испытывая ни малейшего желания видеть Мэвис в роли заботливой сиделки.
– Да? А выглядите вы ужасно, – беспокойно заметила Мэвис. – Я вас не разбудила? Ступайте в ванную, приведите себя в порядок, а я покуда приготовлю хороший завтрак. На ваших косточках должно нарасти хоть немного мяса.
Келли попыталась убедить соседку, что не хочет завтракать, а тем более – доставлять Мэвис беспокойство. В конце концов они сговорились на том, что Мэвис приготовит кофе, и Келли, устало вздыхая, отправилась умываться и причесываться.
Когда она вернулась, Мэвис принялась хлопотать и щебетать, наливая ей кофе и задавая бесчисленные вопросы – впрочем, остающиеся без ответа.
Неужели и вправду Келли отправилась купаться после ужина? Разве она не знает, что это опасно? Она достаточно отдохнула? По виду ей бы надо проспать не меньше месяца! Получала ли она письма от матери? Как поживает милая Сисси? Этот Грей – он не домогался ее?
Сама-то Мэвис, конечно, не интересуется сплетнями, но Джимми говорил, что какая-то девушка пыталась покончить жизнь самоубийством из-за этого Грея, и Мэвис кажется, что она непременно подвела бы Джимми и Сисси, если бы не помешала этому кошмарному человеку увлечь Келли.
В процессе разговора Келли вновь почувствовала себя плохо: головокружение и тошнота усилились настолько, что ей захотелось броситься в постель и проспать несколько миллионов лет. Стоит только отдохнуть, и в ее голове прояснится. Она прекратит думать о Зейне, о потерянных в последнее время вещах и воображаемых призраках, бродящих ночами по дому.
Но стоило признаться Мэвис, что ей дурно, как та немедленно вызвалась уложить ее в постель и посидеть рядом. Утомленной Келли пришлось просто умолять уйти сердобольную соседку.
Едва передвигая ноги, она добрела до спальни и уже собралась лечь в постель, когда тишину вдруг разрезал взрыв классической музыки. Глянув в щель между ставнями, Келли увидела, что Терри Хардести восседает на своей террасе, рядом с громыхающим магнитофоном.
Он был облачен в купальные трусы; костлявое тело блестело от масла. По-видимому, Терри был поглощен чтением толстой книги, хотя время от времени бросал в сторону дома Келли такой взгляд, будто желал сглазить и дом, и саму Келли.
Келли вздохнула, забралась в постель и забылась беспокойным сном, несмотря на Терри и грохочущую музыку Бетховена.
А вновь проснулась, когда кто-то постучал в дверь. Это был не настойчивый, требовательный стук Мэвис и не самодовольное громыхание высокомерного Терри. Нет, звук был негромким, но нетерпеливым и властным; Келли сразу узнала его – так стучать мог только Зейн.
С трудом поднявшись, она побрела к порогу. Удалось даже пригладить встрепанные волосы и оправить халат, который она не смогла снять перед тем, как улечься в постель.
Открыв дверь, она нелепо заморгала в ярких лучах солнца. Перед ней стоял Зейн, окруженный таким яростным сиянием, что сам казался тенью. Позади него, во дворе, виднелся сверкающий черный джип. Странно, каждый раз является по-новому, в смущении подумала она. Какой-то неведомый волшебник, появление которого невозможно предугадать…
– Вы еще спите? – спросил Зейн. – Вам опять плохо?
Келли смущенно нахмурилась.
– Со мной все в порядке. Кажется, я просто переутомилась. Входите.
Он ступил через порог и оглядел ее со смесью досады и беспокойства.
– Полдень уже давно прошел. Вы проспали все это время?
У Келли раскалывалась голова, но в остальном она чувствовала себя почти в норме. Единственное, что ее беспокоило, – Зейн. Он был одет в поношенные джинсы и темно-синюю рубаху, от которой его волосы казались почти белокурыми, а глаза – искрящимися.
– Я вставала и пила кофе с Мэвис, – нехотя призналась Келли, потирая лоб.
– Вы что-нибудь ели? – спросил Зейн.
Она покачала головой.
– Только спала. Сама удивляюсь, как это получилось. Терри вынес магнитофон на террасу, врубил его на полную мощность и стал поглядывать на этот дом так, как будто насылал на него проклятья. Это стало действовать мне на нервы. Он какой-то странный тип.
Внимательно оглядывая ее с головы до ног, Зейн кивнул.
– Я заметил его. Завидев меня, он выключил магнитофон и скрылся в доме. Старушка соседка шла к нему с тарелкой какой-то стряпни.
Келли отвернулась: ей стало неуютно под его пристальным взглядом.
– Мэвис всегда чем-нибудь угощает, постоянно приносит с собой что-нибудь. Лучше бы она этого не делала. Но она так одинока…
– Может быть. Но могу поклясться, в ней есть что-то, что вызывает у меня недоверие.
Она испытывает к вам подобные чувства, захотелось признаться Келли, но она этого не сделала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48