Мартина снимет меня бесплатно, поскольку собирает портфолио.
Вторник, 22 октября
Встала на две минуты раньше обычного, чтобы навести марафет перед съемками. В студии (она же гостиная) приняла сладострастно-загадочный мрачный вид. Руками, дрожащими от восхищения, Тарквиний откупорил первую из пяти утренних бутылок пива и принялся щелкать, время от времени прося меня улыбнуться хоть краешком губ. Оставила эти просьбы без внимания: хочу, чтобы читатели воспринимали меня серьезно.
Мучительно пропозировав три часа, вернулась в агентство выжатая как лимон. Элиза, сознавая, как тяжело мне совмещать сразу несколько профессий, согласилась принести ленч из ближайшего кафе. В итоге принесла бутерброд с тофу, потому что не только страшна, как смертный грех, но и глупа, как пробка. Незаметно скормила бутерброд зябликам в фойе.
Среда, 23 октября
Позвонила мать и заискивающим тоном, которого я так боюсь, стала спрашивать, удалось ли мне, раз я теперь почти прославленная литераторша, закадрить приличного парня? Чуть не ответила, что парней, которые увиваются за литературными дамами, я видела в белых тапочках в гробу, но решила не огорчать мамочку и сказала, что за мной ухлестывает невероятно красивый граф Костюшко из Польши. Несколько увлеклась своим романтическим вымыслом и добавила, что у него колоссальный замок в Варшаве и чудесная вилла в Тоскане, которую он иногда сдает на лето своему шурину-Папе. Теперь матушка будет обмирать от радости, что ее дочь встречается с младшим членом королевской семьи, а я – убиваться, что не взяла повыше и не назвала его принцем.
Как известно, добрые дела наказуемы. Себастьян – Длинные Уши подслушал мою маленькую выдумку и, поскольку географии он не учился, и мозгов у него нет, мигом разнес ее по офису. Мир рекламы таков, что через пятнадцать минут мне позвонила старая подруга из Роттердама поздравить с новой победой.
В довершение моих горестей к концу рабочего дня один из зябликов упал с жердочки.
Четверг, 24 октября
Еще звонки с поздравлениями от недоверчивых коллег и завистливых приятельниц. Пока у моих дверей не собрались репортеры со всех концов света, решила сходить в Британский музей и освежить в памяти польскую историю. Должна сказать, что порядком разочаровалась в выборе национальности, особенно когда узнала, что поляки – те самые придурки, которые пытались палками остановить фашистские танки.
Вернулась на работу и увидела, что еще два зяблика лежат на спине, вытянув вверх лапки.
Пятница, 25 октября
Новость продолжает расползаться по Евросоюзу. Дура агентша позвонила с Франкфуртской книжной ярмарки – испугалась, что ее дойная корова даст деру в Восточную Европу. Успокоила ее, что под угрозой расстрела не стану жить с людьми, которые едят вареную капусту и пьют дешевый зерновой спирт. И как только она могла обо мне такое подумать?
Чуть отдышалась, звонит мамаша и спрашивает, не согласится ли «Его Королевское Высочество» (ее слова, не мои) провести Рождество в Барнсли с моей семьей. Не сходя с места, сочинила, что он должен вернуться на родину и раздавать продуктовые гостинцы бедным и нуждающимся – общим числом тридцать восемь миллионов.
Еще один зяблик кувыркнулся головой вниз. Четыре готовы, остались два.
Суббота, 26 октября
Вынуждена была прятаться дома, поскольку сегодня, по легенде, мы с моим вымышленным графом демонстрируем петтинг при большом стечении гостей.
Воскресенье, 27 октября
Весь день мучительно готовилась к завтрашнему появлению на работе – надо создать впечатление, что я бурно провела выходные с возлюбленным-поляком. Собиралась покататься верхом, чтобы выработать требуемую походку, потом раздумала – хлысты наводят на меня тоску и воспоминания о давно утраченной любви. Поставила себе засос с помощью пылесоса (старый трюк, который узнала еще в школе). К сожалению, у меня мощная модель с усиленным всасыванием, так что получился синячище размером со злополучную страну «третьего мира» справа от Германии.
Понедельник, 28 октября
Старательно не замечая мои очки, водолазку с высоким воротом и тщательно наведенную сексуальную взъерошенность, Себастьян мимоходом обронил, что у Тарквиния готовы мои фотографии. Точно зная, что Тарквиний холост (сама у него спросила), решила убить призрачного поляка, чтобы не путался под ногами. Пустила через Цербершу слух, что дала отставку титулованному троглодиту, поскольку тот хотел, чтобы я ему готовила, стирала и шила.
Два оставшихся зяблика перекинулись одновременно, последний раз чирикнувши в унисон.
Вторник, 29 октября
Снизошла до встречи с Тарквинием в «Зилли», отчасти, чтобы поблагодарить за бесплатные фотографии, и основном, чтобы поболтать и, главным образом, чтобы проверить, по-прежнему ли высоко котируюсь среди коллег. Обвела взглядом зал и поняла, что произвела фурор: чуть ли не все алкаши разом мне замахали. За одним из столиков сидел знаменитый боксер, пил сок и слушал разглагольствования своего менеджера, украдкой поглядывая в мою сторону и поигрывая мускулатурой, желая произвести на меня впечатление. Пнула Тарквиния в лодыжку, чтобы тот не бросился сдуру защищать мою честь. Дипломатичный Тарквиний сморгнул, потер ногу и заверил, что у него и в мыслях такого не было.
Тарквиний принес снимки, но из скоромности не позволил смотреть их в его присутствии. Робко посоветовал не вскрывать конверт, пока не приду домой.
Среда, 30 октября
Посмотрела тот ужас в кошмаре, который наснимал Тарквиний, и весь день провалялась в постели от расстройства. Явно по наущению Себастьяна он сделал из меня дебилку с отчетливо выраженным косоглазием.
Вечером, все еще травмированная своим первым опытом в качестве фотомодели, встала на Лестер-сквер у «Луны под водой» и стала считать, у скольких представителей противоположного пола достанет отваги взглянуть на меня с характерным блеском в глазах (32 за 23 минуты).
Домой вернулась привычной упругой походкой.
Четверг, 31 октября
Покуда я сидела в горьком раздумье, как буду совмещать книгу, колонку в «Лондонском сплетнике» и работу в рекламе, в офис заскочила Элиза и сообщила новость: она слышала от приятеля Себастьянова приятеля, что Себастьян со слов приятеля Тарквиниева приятеля рассказывает направо-налево, будто я не очень фотогенична, и Тарквиний хочет выставить одну из моих фотографий на международный конкурс кошмарных рож. Разумеется, не удостоила ответом эти мелочные пересуды. От них в рекламной индустрии никуда не деться – вот почему мне больше не хочется в ней работать.
Провела остаток дня, обзванивая всех знакомых рекламных треплушек и сообщая, что тревожусь о будущем Себастьяна как арт-директора, поскольку (по самым достоверным сведениям) у него диагностировали цветовую слепоту, и видит он, как собака:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Вторник, 22 октября
Встала на две минуты раньше обычного, чтобы навести марафет перед съемками. В студии (она же гостиная) приняла сладострастно-загадочный мрачный вид. Руками, дрожащими от восхищения, Тарквиний откупорил первую из пяти утренних бутылок пива и принялся щелкать, время от времени прося меня улыбнуться хоть краешком губ. Оставила эти просьбы без внимания: хочу, чтобы читатели воспринимали меня серьезно.
Мучительно пропозировав три часа, вернулась в агентство выжатая как лимон. Элиза, сознавая, как тяжело мне совмещать сразу несколько профессий, согласилась принести ленч из ближайшего кафе. В итоге принесла бутерброд с тофу, потому что не только страшна, как смертный грех, но и глупа, как пробка. Незаметно скормила бутерброд зябликам в фойе.
Среда, 23 октября
Позвонила мать и заискивающим тоном, которого я так боюсь, стала спрашивать, удалось ли мне, раз я теперь почти прославленная литераторша, закадрить приличного парня? Чуть не ответила, что парней, которые увиваются за литературными дамами, я видела в белых тапочках в гробу, но решила не огорчать мамочку и сказала, что за мной ухлестывает невероятно красивый граф Костюшко из Польши. Несколько увлеклась своим романтическим вымыслом и добавила, что у него колоссальный замок в Варшаве и чудесная вилла в Тоскане, которую он иногда сдает на лето своему шурину-Папе. Теперь матушка будет обмирать от радости, что ее дочь встречается с младшим членом королевской семьи, а я – убиваться, что не взяла повыше и не назвала его принцем.
Как известно, добрые дела наказуемы. Себастьян – Длинные Уши подслушал мою маленькую выдумку и, поскольку географии он не учился, и мозгов у него нет, мигом разнес ее по офису. Мир рекламы таков, что через пятнадцать минут мне позвонила старая подруга из Роттердама поздравить с новой победой.
В довершение моих горестей к концу рабочего дня один из зябликов упал с жердочки.
Четверг, 24 октября
Еще звонки с поздравлениями от недоверчивых коллег и завистливых приятельниц. Пока у моих дверей не собрались репортеры со всех концов света, решила сходить в Британский музей и освежить в памяти польскую историю. Должна сказать, что порядком разочаровалась в выборе национальности, особенно когда узнала, что поляки – те самые придурки, которые пытались палками остановить фашистские танки.
Вернулась на работу и увидела, что еще два зяблика лежат на спине, вытянув вверх лапки.
Пятница, 25 октября
Новость продолжает расползаться по Евросоюзу. Дура агентша позвонила с Франкфуртской книжной ярмарки – испугалась, что ее дойная корова даст деру в Восточную Европу. Успокоила ее, что под угрозой расстрела не стану жить с людьми, которые едят вареную капусту и пьют дешевый зерновой спирт. И как только она могла обо мне такое подумать?
Чуть отдышалась, звонит мамаша и спрашивает, не согласится ли «Его Королевское Высочество» (ее слова, не мои) провести Рождество в Барнсли с моей семьей. Не сходя с места, сочинила, что он должен вернуться на родину и раздавать продуктовые гостинцы бедным и нуждающимся – общим числом тридцать восемь миллионов.
Еще один зяблик кувыркнулся головой вниз. Четыре готовы, остались два.
Суббота, 26 октября
Вынуждена была прятаться дома, поскольку сегодня, по легенде, мы с моим вымышленным графом демонстрируем петтинг при большом стечении гостей.
Воскресенье, 27 октября
Весь день мучительно готовилась к завтрашнему появлению на работе – надо создать впечатление, что я бурно провела выходные с возлюбленным-поляком. Собиралась покататься верхом, чтобы выработать требуемую походку, потом раздумала – хлысты наводят на меня тоску и воспоминания о давно утраченной любви. Поставила себе засос с помощью пылесоса (старый трюк, который узнала еще в школе). К сожалению, у меня мощная модель с усиленным всасыванием, так что получился синячище размером со злополучную страну «третьего мира» справа от Германии.
Понедельник, 28 октября
Старательно не замечая мои очки, водолазку с высоким воротом и тщательно наведенную сексуальную взъерошенность, Себастьян мимоходом обронил, что у Тарквиния готовы мои фотографии. Точно зная, что Тарквиний холост (сама у него спросила), решила убить призрачного поляка, чтобы не путался под ногами. Пустила через Цербершу слух, что дала отставку титулованному троглодиту, поскольку тот хотел, чтобы я ему готовила, стирала и шила.
Два оставшихся зяблика перекинулись одновременно, последний раз чирикнувши в унисон.
Вторник, 29 октября
Снизошла до встречи с Тарквинием в «Зилли», отчасти, чтобы поблагодарить за бесплатные фотографии, и основном, чтобы поболтать и, главным образом, чтобы проверить, по-прежнему ли высоко котируюсь среди коллег. Обвела взглядом зал и поняла, что произвела фурор: чуть ли не все алкаши разом мне замахали. За одним из столиков сидел знаменитый боксер, пил сок и слушал разглагольствования своего менеджера, украдкой поглядывая в мою сторону и поигрывая мускулатурой, желая произвести на меня впечатление. Пнула Тарквиния в лодыжку, чтобы тот не бросился сдуру защищать мою честь. Дипломатичный Тарквиний сморгнул, потер ногу и заверил, что у него и в мыслях такого не было.
Тарквиний принес снимки, но из скоромности не позволил смотреть их в его присутствии. Робко посоветовал не вскрывать конверт, пока не приду домой.
Среда, 30 октября
Посмотрела тот ужас в кошмаре, который наснимал Тарквиний, и весь день провалялась в постели от расстройства. Явно по наущению Себастьяна он сделал из меня дебилку с отчетливо выраженным косоглазием.
Вечером, все еще травмированная своим первым опытом в качестве фотомодели, встала на Лестер-сквер у «Луны под водой» и стала считать, у скольких представителей противоположного пола достанет отваги взглянуть на меня с характерным блеском в глазах (32 за 23 минуты).
Домой вернулась привычной упругой походкой.
Четверг, 31 октября
Покуда я сидела в горьком раздумье, как буду совмещать книгу, колонку в «Лондонском сплетнике» и работу в рекламе, в офис заскочила Элиза и сообщила новость: она слышала от приятеля Себастьянова приятеля, что Себастьян со слов приятеля Тарквиниева приятеля рассказывает направо-налево, будто я не очень фотогенична, и Тарквиний хочет выставить одну из моих фотографий на международный конкурс кошмарных рож. Разумеется, не удостоила ответом эти мелочные пересуды. От них в рекламной индустрии никуда не деться – вот почему мне больше не хочется в ней работать.
Провела остаток дня, обзванивая всех знакомых рекламных треплушек и сообщая, что тревожусь о будущем Себастьяна как арт-директора, поскольку (по самым достоверным сведениям) у него диагностировали цветовую слепоту, и видит он, как собака:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49