Пусть лучше скажет спасибо, что я спасла ее гостя от проклятия Намамбо.
Четверг, 2 января
Элиза нарочно приготовила отвратительный завтрак и улизнула на мою прежнюю работу. Пришлось самой сметать со стола тарелки, чашки и бокалы в агрегат, который я приняла за посудомоечную машину. Поставила ее на «максимум» и давай обзванивать друзей, благо за телефон платить не мне. Друзей десятки, и каждому надо сообщить, где я, – на всякий случай: вдруг они забеспокоятся или пригласят пожить у себя, когда Элизе надоест моя привычка расходовать всю горячую воду по утрам.
Пока не поступило ни одного конкретного приглашения, хотя Теддингтон предложил уголок у себя – теперь, когда муза ушла, освободилось место. Разумеется, я отказалась – не хватало переселиться в сарай и погрязнуть в капремонте.
Пятница, 3 января
В шесть утра Элиза, поджав губы, вломилась ко мне с завтраком на одноразовых пластиковых тарелках и утренним выпуском газеты бесплатных объявлений. Она тактично не стала напоминать, что вчера я раздолбала ее фарфоровый чайный сервиз на двадцать четыре персоны, сунув его в электрическую духовку с принудительной конвекцией. Я тоже решила сделать ей приятное: обвела ручкой несколько объявлений в разделе «сдается жилье».
Оставив газету в обнадеживающей близости от телефона, улизнула в Уимблдон, чтобы съесть чего-нибудь поприличнее за счет Анжелы. Та явилась в беременном платье из магазина уцененных товаров, обвешанная камешками своей фирмы (назвать их полудрагоценными язык не поворачивается), и объявила, что «Джулс и K°» не по карману мои неофициальные расценки и обеды «для особо важных клиентов».
Предложение расплачиваться со мной побрякушками, пусть даже и не вызывающими аллергию, я отвергла и, расторгнув таким образом наши деловые отношения, занялась более насущными проблемами, – например, как отговорить Анжелу от самоубийственного брака с Оболтусом.
С первых же слов выяснилось, что дела у них далеко не безоблачные. Например, ее крохобор-жених купил обручальные кольца на январской распродаже. Странно еще, что ему не пришло в голову выбрать их в зимнем каталоге «Джулс и K°».
Несмотря на мои протесты и уговоры, Анжела твердо решила сыграть свадьбу. Она хочет, чтобы у ее ребенка был отец, пусть даже из тех, которые считают, что «Донна Каран» – это ливанская закусочная.
Суббота, 4 января
В комнате минус два. Остается только изнывать от жары в общественной сауне вместе с теплолюбивым Фергюсоном. Завернулась в громадное полотенце и смотрю на чужой, целлюлит. Фергюсону плевать на мои трудности, он без умолку тараторит о своем новом дружке Форесте. Этот Форест увлекается эзотерикой, медитацией и релаксацией. В обмен на определенные отношения Фергюсон согласился раз в неделю бесплатно убирать ему квартиру. Печально, но даже мысль о том, как этот пижон скачет в наряде горничной и смахивает пыль, не улучшила моего настроения.
Через пять часов сауны почувствовала себя больной и измотанной, а что самое страшное, не удостоилась даже взгляда от загорелых адонисов у бассейна. Увидев мое побледневшее от ужаса лицо и забыв, что сам он две недели жарился под ультрафиолетовой лампой в солярии, Фергюсон стал уверять, будто «загадочная бледность» сейчас в моде. Пропустила его идиотские утешения мимо ушей и купила по дороге к Элизе тюбик автозагара.
Воскресенье, 5 января
Стук в дверь. Не отвечаю. Это принесли утреннюю газету. Тихонько вылезаю, беру.
Все из-за того, что я вся в гадких оранжевых разводах с головы до пят. Пришлось почти весь день проваляться на Элизиной ситцевой постели. Небеленые простыни укоряют меня своим бронзовым загаром за то, что не прочла инструкцию на тюбике.
Вечером по-прежнему такая холодрыга, что делать ничего не возможно. Для согрева смотрела по телику теннисный турнир в Австралии. Зачем игроки тратят силы на беготню? По мне, так им просто надо встать посреди корта и ждать, пока соперник сварится на месте.
Элиза тем временем вертится под ногами со своей дурацкой уборкой и готовкой. Как надоела!
Понедельник, 6 января
Искусственный загар немного сошел, так что вышла пообедать, чтобы не есть отвратную Элизину стряпню. Впервые поступилась своим правилом не ходить в такие места, где нельзя курить: пошла в кинотеатр «Вирджин» на Вулман-роуд и смотрела дневной детский фильм про индейцев в безумно натопленном зале. Когда же подошло время взрослых сеансов, пришлось покинуть теплое пристанище: на хорошие фильмы все билеты проданы, а терпеть два часа Кевина Костнера я отказываюсь – лучше замерзнуть.
Вторник, 7 января
На улице и в доме похолодало еще сильнее. Элиза оставила умеренно агрессивную записку на холодильнике: мол, если хочу, чтобы она меня кормила, то должна купить продуктов.
Это было последней каплей. Элиза, наверное, вообразила, что мне нравится ее ужасная стряпня. Ни минуты долее! Она заслужила, чтобы я ее бросила.
Позвонила маме в Барнсли и сказала, что собираюсь погостить у них, пока окончательно не встану на ноги. Потом Теддингтону: потребовала профинансировать билет первого класса, потому что знаю – ему платят наличкой. Он очень благодарен, что я не сообщаю о его черном заработке в управление социального страхования, поэтому с радостью пришел на помощь.
Среда, 8 января
Стою, согнувшись, над унитазом в Йоркшире и проклинаю день, когда родилась на свет. Предки определенно не забыли, как я развернула их на Кингс-Кросс в прошлом году, и теперь решили всеми силами испортить мое пребывание «на севере». С тех пор как мать сбила на машине корову херефордской породы, родители стали убежденными вегетарианцами и встретили меня должным образом – на завтрак, обед и ужин подается какое-то гнусное зеленое месиво. Если бы не знала, подумала бы, что меня кормят сеном. Отец стрижет газоны; надо обратить внимание на уровень компоста в яме.
Что еще хуже, мать переделала мою детскую спальню в оранжерею, так что я теперь вынуждена привыкать к бугристой родительской кровати непомерных размеров. Сами они перебрались в сарай во дворе. Самое ужасное – мне велели курить на улице, потому что у отца астма. Это в такой-то холод!
Так я очень быстро скачусь и стану испорченным, дерзким ребенком, заявила я. На отца это не подействовало. Он сказал, что я всегда была именно такой.
Ушла, хлопнув дверью, в спальню, даже не поцеловав их на ночь.
Четверг, 9 января
В шесть утра постучалась мать и спросила, не надо ли чего постирать. Указала на чемоданы «Луи Вуиттон» у изголовья и снова завалилась спать.
Около полудня выползла из кровати. Ну и захолустье – совершенно нечего делать. Побрела с мамой осматривать окрестности – ей надо в соседнюю деревню запастись фасолью и мюсли, потому что кульки из ее буфета мистически исчезли этой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Четверг, 2 января
Элиза нарочно приготовила отвратительный завтрак и улизнула на мою прежнюю работу. Пришлось самой сметать со стола тарелки, чашки и бокалы в агрегат, который я приняла за посудомоечную машину. Поставила ее на «максимум» и давай обзванивать друзей, благо за телефон платить не мне. Друзей десятки, и каждому надо сообщить, где я, – на всякий случай: вдруг они забеспокоятся или пригласят пожить у себя, когда Элизе надоест моя привычка расходовать всю горячую воду по утрам.
Пока не поступило ни одного конкретного приглашения, хотя Теддингтон предложил уголок у себя – теперь, когда муза ушла, освободилось место. Разумеется, я отказалась – не хватало переселиться в сарай и погрязнуть в капремонте.
Пятница, 3 января
В шесть утра Элиза, поджав губы, вломилась ко мне с завтраком на одноразовых пластиковых тарелках и утренним выпуском газеты бесплатных объявлений. Она тактично не стала напоминать, что вчера я раздолбала ее фарфоровый чайный сервиз на двадцать четыре персоны, сунув его в электрическую духовку с принудительной конвекцией. Я тоже решила сделать ей приятное: обвела ручкой несколько объявлений в разделе «сдается жилье».
Оставив газету в обнадеживающей близости от телефона, улизнула в Уимблдон, чтобы съесть чего-нибудь поприличнее за счет Анжелы. Та явилась в беременном платье из магазина уцененных товаров, обвешанная камешками своей фирмы (назвать их полудрагоценными язык не поворачивается), и объявила, что «Джулс и K°» не по карману мои неофициальные расценки и обеды «для особо важных клиентов».
Предложение расплачиваться со мной побрякушками, пусть даже и не вызывающими аллергию, я отвергла и, расторгнув таким образом наши деловые отношения, занялась более насущными проблемами, – например, как отговорить Анжелу от самоубийственного брака с Оболтусом.
С первых же слов выяснилось, что дела у них далеко не безоблачные. Например, ее крохобор-жених купил обручальные кольца на январской распродаже. Странно еще, что ему не пришло в голову выбрать их в зимнем каталоге «Джулс и K°».
Несмотря на мои протесты и уговоры, Анжела твердо решила сыграть свадьбу. Она хочет, чтобы у ее ребенка был отец, пусть даже из тех, которые считают, что «Донна Каран» – это ливанская закусочная.
Суббота, 4 января
В комнате минус два. Остается только изнывать от жары в общественной сауне вместе с теплолюбивым Фергюсоном. Завернулась в громадное полотенце и смотрю на чужой, целлюлит. Фергюсону плевать на мои трудности, он без умолку тараторит о своем новом дружке Форесте. Этот Форест увлекается эзотерикой, медитацией и релаксацией. В обмен на определенные отношения Фергюсон согласился раз в неделю бесплатно убирать ему квартиру. Печально, но даже мысль о том, как этот пижон скачет в наряде горничной и смахивает пыль, не улучшила моего настроения.
Через пять часов сауны почувствовала себя больной и измотанной, а что самое страшное, не удостоилась даже взгляда от загорелых адонисов у бассейна. Увидев мое побледневшее от ужаса лицо и забыв, что сам он две недели жарился под ультрафиолетовой лампой в солярии, Фергюсон стал уверять, будто «загадочная бледность» сейчас в моде. Пропустила его идиотские утешения мимо ушей и купила по дороге к Элизе тюбик автозагара.
Воскресенье, 5 января
Стук в дверь. Не отвечаю. Это принесли утреннюю газету. Тихонько вылезаю, беру.
Все из-за того, что я вся в гадких оранжевых разводах с головы до пят. Пришлось почти весь день проваляться на Элизиной ситцевой постели. Небеленые простыни укоряют меня своим бронзовым загаром за то, что не прочла инструкцию на тюбике.
Вечером по-прежнему такая холодрыга, что делать ничего не возможно. Для согрева смотрела по телику теннисный турнир в Австралии. Зачем игроки тратят силы на беготню? По мне, так им просто надо встать посреди корта и ждать, пока соперник сварится на месте.
Элиза тем временем вертится под ногами со своей дурацкой уборкой и готовкой. Как надоела!
Понедельник, 6 января
Искусственный загар немного сошел, так что вышла пообедать, чтобы не есть отвратную Элизину стряпню. Впервые поступилась своим правилом не ходить в такие места, где нельзя курить: пошла в кинотеатр «Вирджин» на Вулман-роуд и смотрела дневной детский фильм про индейцев в безумно натопленном зале. Когда же подошло время взрослых сеансов, пришлось покинуть теплое пристанище: на хорошие фильмы все билеты проданы, а терпеть два часа Кевина Костнера я отказываюсь – лучше замерзнуть.
Вторник, 7 января
На улице и в доме похолодало еще сильнее. Элиза оставила умеренно агрессивную записку на холодильнике: мол, если хочу, чтобы она меня кормила, то должна купить продуктов.
Это было последней каплей. Элиза, наверное, вообразила, что мне нравится ее ужасная стряпня. Ни минуты долее! Она заслужила, чтобы я ее бросила.
Позвонила маме в Барнсли и сказала, что собираюсь погостить у них, пока окончательно не встану на ноги. Потом Теддингтону: потребовала профинансировать билет первого класса, потому что знаю – ему платят наличкой. Он очень благодарен, что я не сообщаю о его черном заработке в управление социального страхования, поэтому с радостью пришел на помощь.
Среда, 8 января
Стою, согнувшись, над унитазом в Йоркшире и проклинаю день, когда родилась на свет. Предки определенно не забыли, как я развернула их на Кингс-Кросс в прошлом году, и теперь решили всеми силами испортить мое пребывание «на севере». С тех пор как мать сбила на машине корову херефордской породы, родители стали убежденными вегетарианцами и встретили меня должным образом – на завтрак, обед и ужин подается какое-то гнусное зеленое месиво. Если бы не знала, подумала бы, что меня кормят сеном. Отец стрижет газоны; надо обратить внимание на уровень компоста в яме.
Что еще хуже, мать переделала мою детскую спальню в оранжерею, так что я теперь вынуждена привыкать к бугристой родительской кровати непомерных размеров. Сами они перебрались в сарай во дворе. Самое ужасное – мне велели курить на улице, потому что у отца астма. Это в такой-то холод!
Так я очень быстро скачусь и стану испорченным, дерзким ребенком, заявила я. На отца это не подействовало. Он сказал, что я всегда была именно такой.
Ушла, хлопнув дверью, в спальню, даже не поцеловав их на ночь.
Четверг, 9 января
В шесть утра постучалась мать и спросила, не надо ли чего постирать. Указала на чемоданы «Луи Вуиттон» у изголовья и снова завалилась спать.
Около полудня выползла из кровати. Ну и захолустье – совершенно нечего делать. Побрела с мамой осматривать окрестности – ей надо в соседнюю деревню запастись фасолью и мюсли, потому что кульки из ее буфета мистически исчезли этой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49