– Жен обычно волнует, где находятся их мужья. Даже бывших.
– Можно позвонить ей и сказать, что он плавает в нашем бассейне и надеется убежать с тобой в японской машине, – предложил Дуэйн.
– Ходят слухи, что ты влюбился в нее, – проговорила Карла.
– Нельзя верить слухам, милая, – беззаботно ответил Дуэйн.
– Всякий раз, когда ты называешь меня милой, за этим скрывается ложь.
Дуэйн вышел из дома посмотреть, что происходит с Джуниором. Ему не хотелось, чтобы тот утонул, и, к счастью, до этого не дошло. Джуниор сидел на краю трамплина со своим койотовым манком. Несмотря на долгие часы занятий этим, он так и не научился подзывать зверьков. Из дудочки вырывался такой слабый и писклявый звук, что Шорти, спавший в нескольких ярдах от него даже не поводил ушами.
– Я подманил жабу, – похвастался Джуниор. – Видишь?
Действительно, на краю бассейна сидела жаба приличных размеров. Дуэйн долго смотрел на нее, пока она медленными и ленивыми прыжками не скрылась в траве.
– Удалилась, – вздохнул Джуниор. – А где Карла?
– У нее разболелась голова, – соврал Дуэйн.
– Ничего удивительного, – принял слова Дуэйна за чистую монету Джуниор. – У женщин всегда начинает болеть голова, едва я в них влюбляюсь.
– Я тебя очень хорошо понимаю, – поддержал его Дуэйн. – У многих от меня тоже болит голова.
– Я никого так сильно не любил, как Сюзи, – признался Джуниор. – Сюзи для меня означает все на свете. Я продолжаю надеяться, что она позвонит и скажет, чтобы я возвращался. Но… пожалуй, это только мечты.
При взгляде на лицо Джуниора Дуэйну стало грустно. Он посещал Сюзи каждое утро и проводил у нее двадцать страстных минут. Карле он сказал правду. Сюзи он не любил. У них была лишь интерлюдия счастливого случая, включающего высокий уровень сексуальной совместимости. Не было никаких оснований предполагать, что она будет длиться вечно. Может наступить такой день, когда Сюзи проснется, поймет, что ей недостает Джуниора, и просто востребует его обратно. Дуэйн был не против такого расклада, даже если он и означал конец волнующей интерлюдии.
Джуниор сполз с трамплина, повалился на стул, стоявший на газоне, и тотчас заснул.
Дуэйн вернулся в дом и застал Карлу за рассматриванием его школьного альбома, который был раскрыт на той странице, где он и Джейси целуются.
– Знаешь, она не любила тебя вечно, Дуэйн, – сказала Карла. – Ведь так?
– Так, – согласился он.
– Дуэйн, ты огорчен?
– Угу.
– Почему? Ты можешь поделиться со мной. Я – твоя жена.
Дуэйн почувствовал приближение головной боли. Он направился в ванную и долго брызгал на лицо холодной водой. Иногда это помогало. Потом смочил мочалку и, улегшись на кровать, положил ее на лоб.
– Гораздо лучше, если муж с женой говорят начистоту и рассказывают друг другу, почему они счастливы или несчастливы, – сказала Карла.
– М… да, – буркнул Дуэйн, размышлявший о судьбе Джуниора. Чувство жалости к нему у Дуэйна сменилось чувством зависти. Чтобы заснуть в кресле, на лужайке, тому потребовалось не больше одной минуты. Возможно, он уже видит самые сладкие сны, вспоминая время, когда он был богатым… когда две трети пробуренных им скважин давали нефть. Или, быть может, ему снятся ранние годы, когда его страстная молодая жена все еще хотела его. В тот момент, когда он заснул, лицо Джуниора выражало успокоение.
Дуэйну оставалось только позавидовать тому, кто с такой легкостью обретает покой. В своих снах он видел сплошные заседания в банках и частые поломки буровых вышек. И от таких снов наутро становилось тягостно на душе.
– Ты сама не слишком счастлива.
– Правильно. А все потому, что меня воспитали так, что жена должна делать мужа счастливым. Чтобы он не лежал с тряпкой на голове, с побитым, как у старого кобеля, видом.
– Я кобель, но не старый, – уточнил Дуэйн. – Просто я немного несчастный.
– Из-за того, что я выбросила шестьдесят тысяч на дом, который нам не по карману? – спросила она. – Я решила, что будет хорошо, если наши дети заживут после женитьбы в приличном месте.
– Было бы лучше, если бы наши дети оставались в браке приличное время.
– По-твоему, мы неправильно их воспитали? Дуэйн мысленным взором окинул те годы, когда они воспитывали Дики и Нелли до рождения близнецов. На его взгляд, они делали все, что полагается делать родителям. Они водили детей в воскресную школу, заставляли убираться в доме, шлепали за серьезные провинности и щедро хвалили, когда те вели себя хорошо. Очевидно, они не всегда бывали на высоте, но он слишком устал, чтобы разбираться в ошибках воспитания своих детей, да и головная боль не отпускала его.
– Я нервничаю, когда ты не отвечаешь мне, Дуэйн, – заметила Карла.
– У меня трещит голова. Когда она трещит, у меня плохо с ответами, – признался Дуэйн.
– Я чувствую себя виноватой, когда у тебя болит голова, – сказала Карла. – Вероятно, из-за меня ты так сильно переживаешь.
– Вини в этом ОПЕК, – отшутился Дуэйн. – Так проще, и можно спать спокойно.
Карла встала с кровати, надела ночную рубашку и вернулась в кровать. Потом она взяла в руки пульт управления и целую минуту перескакивала с одного канала на другой.
– С каждым днем все меньше и меньше интересного по ТВ, – пожаловалась она.
– Карла, перестань причитать. К моей головной боли ты не имеешь никакого отношения.
– Я в самом деле не хотела сегодня тратить все эти деньги, – продолжала оправдываться Карла. – Честное слово, лучше, если бы мы были бедны. Начав тратить деньги, трудно остановиться. Каждый раз, отправляясь в Даллас, я даю себе слово купить одно платье, а покупаю десять.
– Платья не виноваты, все дело в этих буровых установках, – сказал Дуэйн. – Тысяча платьев не дороже одной этой чертовой штуки.
– Джейси очень интересуется тобой, – перевела разговор на другую тему Карла. – Мне порой кажется, что она сожалеет, что не осталась здесь и не вышла за тебя замуж.
Дуэйн не поверил жене. Его любопытство было возбуждено, но по ее широко раскрытым глазам он понял, что достаточно одного-единственного вопроса с его стороны, и на него обрушится маниакальный поток слов, который может низвергаться часами. Он решил, что игра не стоит свеч.
– Ты никогда не говоришь мне о том, что тебя огорчает, – второй раз посетовала жена.
Дуэйн уже не помнил, с чего, собственно говоря, начались невзгоды его сегодняшнего дня. Мысленно он мог вернуться только к тому моменту, когда оплескивал лицо и лоб водой. Холодный компресс уже был не холодным. Он хотел было его сменить, но не хватало сил подняться.
– Я устал, но не как старый кобель, – сказал он, надеясь хоть как-то поддержать разговор с женой.
– Но все-таки, когда ты огорчен, у тебя лицо вытягивается, – заметила наблюдательная Карла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137