Обосновывая историческую необходимость захвата Германией Италии и создания империи, Фиккер указывал, в частности, на то, что таким путем императоры решали жизненно важные внутри– и внешнеполитические задачи: ставили в более тесную зависимость южногерманские герцогства Швабию и Баварию, которые до того времени делали попытки расширить свои территории за счет захвата итальянских земель; вытесняли из Италии своих конкурентов – королей Бургундии и императоров Византии; подчиняли папство интересам своей политики, в частности для установления полного господства над немецким епископатом; утверждали германскую гегемонию в Западной Европе и использовали ее для форсирования «восточной политики».
Итак, если Зибель утверждал, что итальянские походы и созданная в результате их «Священная Римская империя» являлись причиной последующей германской катастрофы, то Фиккер, наоборот, считал все это условием процветания и свидетельством величия Германии. По его мнению, отрицательные последствия для внешнеполитического положения Германского государства имел только захват Штауфенами в конце XII в. Южной Италии и Сицилии.
Зибелевско-фиккеровский спор надолго определил направление дискуссий немецких историков об итальянской политике германских королей. Г. Белов и Ф. Керн, поддерживая в целом точку зрения Зибеля, указывали на бессмысленность и бесперспективность императорских походов в Италию и противопоставляли им «более выгодное» восточное направление немецкой экспансии. Они не видели никаких реальных мотивов итальянской политики, кроме ослеплявшей императоров каролингской традиции, а саму эту традицию считали чистой фикцией. Эти авторы порицали внутригерманскую политику императоров, в особенности Штауфенов, за попрание национальных интересов страны, отказ от союза с городами, который мог бы привести к укреплению единства государства. По мнению Г. Белова, все трудности германского средневекового государства были так или иначе связаны с императорской политикой в Италии. Императоры вынуждены были идти на роковые уступки князьям, чтобы заручиться их поддержкой для организации итальянских походов. Полемизируя с И. Галлером, утверждавшим, что господство над Италией делало короля независимым от князей, Белов указывал, что в действительности все было наоборот: король попадал в зависимость от князей именно из-за итальянской политики. По мнению Ф. Керна, итальянская политика германских королей была ошибочной и бесполезной. Она повинна в том, что Германия отстала от Франции на целых шесть столетий.
С критикой этой концепции в частности аргументов, выдвинутых Керном, выступил А. Бракманн, который, подводя итоги дискуссии об итальянской политике германских королей, попытался примирить взгляды обоих направлений на общей платформе: «Римская политика ради восточной политики» (Rompolitik fur die Ostpolitik). По его утверждению, создание «Священной Римской империи» не только не помешало покорению славянских земель на Востоке, но, наоборот, облегчило эту задачу: поставленное в зависимость от императоров папство помогло распространять христианскую миссию на восток от Эльбы. Бракманн, повторяя доводы Фиккера о международном значении империи и подчеркивая ее роль в укреплении могущества средневекового германского государства и в расцвете немецкой культуры, добавляет еще новый аргумент: захват Германией альпийских перевалов и торговых центров в Италии вовлек ее в средиземноморские торговые связи. Трагедия империи как носительницы «универсалистской идеи» заключалась в том, что она но могла выдержать «соревнования с папством», обладавшим в превосходящей степени теми же качествами.
Во времена фашизма продолжался спор о пользе и вреде итальянской политики императоров и, наряду с повторением ранее фигурировавших аргументов, выдвигались новые, подчас самые невероятные, связанные с расистской идеологией. Но вместе с тем все более проявлялась тенденция к примирению противоречивых взглядов. Это, в частности, обнаруживается в историографическом обзоре Гостенкампфа. Перечисляя все плюсы и минусы итальянской политики императоров, он в конце приходит к выводу, что убытки явно компенсировались выгодами. Положительными результатами этой политики Гостенкампф считает национально-государственное сплочение Германии (и даже Италии), отпор теократическим притязаниям папства, мешавшего суверенному развитию европейских государств, и финансовые выгоды, связанные с господством над Италией. Гостенкампф явно склоняется на сторону защитников итальянской политики императоров и призывает почтительно преклониться перед «Священной империей», в которой он видит свидетельство мощи и воплощение национальных духовных ценностей немцев. Итальянская политика, по его утверждению, вовсе не тормозила немецкого продвижения в славянские земли, а скорее облегчала его. Из рассуждений Гостенкампфа следовал «логический» вывод: «Первая империя» была прообразом «Третьей империи». Именно это и утверждали фашистские лжеисторики.
Но не все немецкие историки приняли эту официальную нацистскую установку. В изданной в 1943 г. книге М. Линтцеля об имперской политике Оттона I мы находим в известной степени объективную научную оценку этой политики. Автор правильно указывает, что «споры о пользе и вреде исторических действий и событий похожи на квадратуру круга». Он считает надуманными некоторые мотивы, приписываемые создателям «Священной Римской империи». Нельзя признать, по его мнению, причиной итальянских походов Оттона I стремление возродить каролингскую императорскую традицию или намерение укрепить власть над немецким епископатом с помощью папства, поставленного в зависимость от императора. (Это было уже ранее доказано Г. Беловым.) Линтцель не признает также, вслед за Беловым, значения торговой экспансии как мотива для захвата Италии, так как торговля Германии с Югом была еще в зачаточном состоянии. Захват Италии, по его мнению, не диктовался и внешнеполитическими соображениями – укреплением обороны: Германии здесь никто не угрожал. В конце концов из рассуждений Линтцеля следует, что главным побудительным мотивом походов в Италию было приобретение территории и захват добычи. Другое направление внешнеполитической экспансии не сулило в те времена подобных выгод и успехов.
После второй мировой войны внимание историков ФРГ привлекают не германские, а общезападноевропейские черты «Священной империи». Так, в статье «Величие и падение Священной империи» (1954) Т. Майер называл эту империю образцом политического и духовно-религиозного единства Запада и объяснял ее падение нарушением этого единства в результате конфликта между папством и императорской властью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Итак, если Зибель утверждал, что итальянские походы и созданная в результате их «Священная Римская империя» являлись причиной последующей германской катастрофы, то Фиккер, наоборот, считал все это условием процветания и свидетельством величия Германии. По его мнению, отрицательные последствия для внешнеполитического положения Германского государства имел только захват Штауфенами в конце XII в. Южной Италии и Сицилии.
Зибелевско-фиккеровский спор надолго определил направление дискуссий немецких историков об итальянской политике германских королей. Г. Белов и Ф. Керн, поддерживая в целом точку зрения Зибеля, указывали на бессмысленность и бесперспективность императорских походов в Италию и противопоставляли им «более выгодное» восточное направление немецкой экспансии. Они не видели никаких реальных мотивов итальянской политики, кроме ослеплявшей императоров каролингской традиции, а саму эту традицию считали чистой фикцией. Эти авторы порицали внутригерманскую политику императоров, в особенности Штауфенов, за попрание национальных интересов страны, отказ от союза с городами, который мог бы привести к укреплению единства государства. По мнению Г. Белова, все трудности германского средневекового государства были так или иначе связаны с императорской политикой в Италии. Императоры вынуждены были идти на роковые уступки князьям, чтобы заручиться их поддержкой для организации итальянских походов. Полемизируя с И. Галлером, утверждавшим, что господство над Италией делало короля независимым от князей, Белов указывал, что в действительности все было наоборот: король попадал в зависимость от князей именно из-за итальянской политики. По мнению Ф. Керна, итальянская политика германских королей была ошибочной и бесполезной. Она повинна в том, что Германия отстала от Франции на целых шесть столетий.
С критикой этой концепции в частности аргументов, выдвинутых Керном, выступил А. Бракманн, который, подводя итоги дискуссии об итальянской политике германских королей, попытался примирить взгляды обоих направлений на общей платформе: «Римская политика ради восточной политики» (Rompolitik fur die Ostpolitik). По его утверждению, создание «Священной Римской империи» не только не помешало покорению славянских земель на Востоке, но, наоборот, облегчило эту задачу: поставленное в зависимость от императоров папство помогло распространять христианскую миссию на восток от Эльбы. Бракманн, повторяя доводы Фиккера о международном значении империи и подчеркивая ее роль в укреплении могущества средневекового германского государства и в расцвете немецкой культуры, добавляет еще новый аргумент: захват Германией альпийских перевалов и торговых центров в Италии вовлек ее в средиземноморские торговые связи. Трагедия империи как носительницы «универсалистской идеи» заключалась в том, что она но могла выдержать «соревнования с папством», обладавшим в превосходящей степени теми же качествами.
Во времена фашизма продолжался спор о пользе и вреде итальянской политики императоров и, наряду с повторением ранее фигурировавших аргументов, выдвигались новые, подчас самые невероятные, связанные с расистской идеологией. Но вместе с тем все более проявлялась тенденция к примирению противоречивых взглядов. Это, в частности, обнаруживается в историографическом обзоре Гостенкампфа. Перечисляя все плюсы и минусы итальянской политики императоров, он в конце приходит к выводу, что убытки явно компенсировались выгодами. Положительными результатами этой политики Гостенкампф считает национально-государственное сплочение Германии (и даже Италии), отпор теократическим притязаниям папства, мешавшего суверенному развитию европейских государств, и финансовые выгоды, связанные с господством над Италией. Гостенкампф явно склоняется на сторону защитников итальянской политики императоров и призывает почтительно преклониться перед «Священной империей», в которой он видит свидетельство мощи и воплощение национальных духовных ценностей немцев. Итальянская политика, по его утверждению, вовсе не тормозила немецкого продвижения в славянские земли, а скорее облегчала его. Из рассуждений Гостенкампфа следовал «логический» вывод: «Первая империя» была прообразом «Третьей империи». Именно это и утверждали фашистские лжеисторики.
Но не все немецкие историки приняли эту официальную нацистскую установку. В изданной в 1943 г. книге М. Линтцеля об имперской политике Оттона I мы находим в известной степени объективную научную оценку этой политики. Автор правильно указывает, что «споры о пользе и вреде исторических действий и событий похожи на квадратуру круга». Он считает надуманными некоторые мотивы, приписываемые создателям «Священной Римской империи». Нельзя признать, по его мнению, причиной итальянских походов Оттона I стремление возродить каролингскую императорскую традицию или намерение укрепить власть над немецким епископатом с помощью папства, поставленного в зависимость от императора. (Это было уже ранее доказано Г. Беловым.) Линтцель не признает также, вслед за Беловым, значения торговой экспансии как мотива для захвата Италии, так как торговля Германии с Югом была еще в зачаточном состоянии. Захват Италии, по его мнению, не диктовался и внешнеполитическими соображениями – укреплением обороны: Германии здесь никто не угрожал. В конце концов из рассуждений Линтцеля следует, что главным побудительным мотивом походов в Италию было приобретение территории и захват добычи. Другое направление внешнеполитической экспансии не сулило в те времена подобных выгод и успехов.
После второй мировой войны внимание историков ФРГ привлекают не германские, а общезападноевропейские черты «Священной империи». Так, в статье «Величие и падение Священной империи» (1954) Т. Майер называл эту империю образцом политического и духовно-религиозного единства Запада и объяснял ее падение нарушением этого единства в результате конфликта между папством и императорской властью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62