– Вы совершенно правы, князь. Ваш юный герцог опасен лишь по имени, но заставьте его позабыть это имя в утехах, свойственных его возрасту, и покой Европы будет вполне обеспечен. Однако, – добавил несколько суше лорд Коулей, обращаясь к Басерту, – хотя мы отчасти и одобряем высказанные вами взгляды и чувства, мы все же удивляемся, зачем просили нас явиться в эту дальнюю гостиницу? Или, может быть, вы желаете сообщить нам что-нибудь более серьезное и безотлагательное?
– Да, милорд, и я прошу извинения и у вас, и у его сиятельства за то, что не сообщил об этом с самого начала. Но я хотел раскрыть сперва перед вами свое сердце и познакомить вас с мечтами всей моей жизни. Теперь же то, что я должен сообщить вам, сводится к нескольким словам. Вы только что изволили сказать, что интересующая меня личность не занимается ни политикой, ни революцией, ни сменой династий; я с этим вполне согласен; но эта личность имеет неосторожных друзей и смелых сторонников. Поэтому мог составиться заговор относительно этой личности и без ее ведома.
– Заговор? – воскликнул Меттерних.
– Именно заговор, имеющий целью похищение этой самой личности…
– Собираются похитить герцога Рейхштадтского? – произнес Меттерних. – Но кто же это? Кто?
– Заговорщики, съехавшиеся отовсюду понемногу. Они прибыли и еще прибудут из Парижа, Болоньи, Венеции. В проекте принимают участие карбонарии, и они скоро начнут действовать.
– Я действительно получил из Парижа на этот счет несколько полицейских донесений. Какие-то французские авантюристы задались целью провести герцога… что-то в этом роде, если не ошибаюсь… Подробностей не было. Второе донесение, в котором должно было упоминаться имя главного зачинщика, благодаря чему мы могли бы переловить всю компанию, не дошло до меня. Мятежники, по всей вероятности, перехватили корреспонденцию. Впрочем, французы теперь заняты другим, и им вовсе не до того, чтобы искать в Вене короля на свой пустующий трон.
– Об этом помышляют не одни французы. Чтобы далеко не искать, я могу упомянуть о только что прибывшей княгине Наполеоне Камерате, которая считает себя призванной свыше для восстановления императорской династии.
– Разве она покинула Венецию?
– Да, одновременно со мной! Она остановилась в этой же самой гостинице, и если вам угодно, ваше сиятельство, переговорить с нею…
– Нет, это не требуется. Будет гораздо благоразумнее учредить за нею негласный надзор, чтобы расстроить все ее шалые бредни и козни. Благодарю вас за сообщение и считаю долгом сказать, что ни лорд Коулей, ни я не в претензии к вам за причиненное нам беспокойство.
– Я считал, что поступаю правильно, – несколько обиженно произнес Басерт. – Я не хотел терять из виду графиню Камерату. Если бы я попросил у вас, ваше сиятельство, аудиенцию во дворце, то весьма вероятно, что, вернувшись к себе, я нашел бы птичку уже выпорхнувшей. А я слежу за нею с Венеции. В настоящий момент она вышла, и если вы желаете уехать, ваше сиятельство, то я думаю, что это самый подходящий момент, так как она может вернуться с минуты на минуту.
– Пора! – поднялся Меттерних. – Еще раз хвалю вас за рвение и советую продолжать дело так же умно, как оно вами начато. Если вам потребуется сообщить мне что-нибудь по этому поводу, то знайте, что я всегда готов принять вас.
– Вы слишком добры, ваше сиятельство. Но вы не дали мне никаких инструкций? – добавил Уильям, вперяя в Меттерниха свой холодный и черствый взгляд. – Значит, и вы, ваше сиятельство, и вы, милорд, – обратился он к лорду Коулею, – предоставляете мне действовать по моему усмотрению, как я найду лучшим для блага Европы, а также для спокойствия и величия Англии? Повторяю, что нельзя быть ни уверенным в безопасности Австрии, ни спокойным за будущее Англии до тех пор, пока не переведутся Бонапарты, которые не сегодня завтра могут оказаться на троне.
– Довольно эфемерная гипотеза!
– Но она завтра же может быть осуществлена! Во Франции революция. Носятся слухи, что она соглашается на введение незаконной монархии герцога Орлеанского, которого намереваются провозгласить королем под именем Людовика-Филиппа Первого. Это правление может оказаться непродолжительным. Имя Наполеона обладает для французов крайне притягательной и магической силой, и пока будет жив человек, носящий это имя, и пока последнее можно крикнуть во весь голос над только что разрушенными июльскими баррикадами или перед избирательными урнами, до тех пор, повторяю, Европа не может считать себя в безопасности. Что касается Австрии, в частности, то для нее свободно может возобновиться итальянская кампания, и Ломбардия, миланское и венецианское владения могут легко ускользнуть от нас при помощи нового Бонапарта…
– Ну, положим, молодой человек, это довольно невероятные предположения, – заметил лорд Коулей, – но все же кое в чем вы и правы; так, например, действительно несколько беспокойно это громкое имя Наполеона.
– Его носит сын королевы Гортензии! – быстро вмешался Меттерних.
– Но также и герцог Рейхштадтский, князь! – отпарировал Басерт.
– Мне кажется, что мы не понимаем друг друга. Чего вы, собственно, желаете?
– Я желаю события, довольно естественного, хотя вместе с тем несколько ускоренного и упрощенного, но способного освободить Австрию, Англию и всю Европу от опасности возрождения династии Наполеона. По воле роковой случайности или же благодаря неожиданной, преждевременной смерти в царствующих домах легко может изменяться ход законной передачи престолонаследия. Так, например, Людовик Пятнадцатый унаследовал престол деда. Поэтому вполне возможно и естественно предположение, что Людовику-Филиппу может в один прекрасный день унаследовать сын Наполеона, внук нашего императора.
– Полноте! Герцог Рейхштадтский не числится во Франции в ряду претендентов, как не считается и среди наследников Австрии.
– Господа, – с глубоким поклоном сказал Басерт, так как оба его собеседника встали и собирались уходить, – как во Франции, так и в Австрии безопасными претендентами могут считаться лишь мертвые. Запомните мое предсказание: пока будет жив хоть один Наполеон, этот Наполеон свободно может превратиться в короля, императора, президента республики или диктатора. Все это вам кажется пустой химерой? Но позвольте мне остаться при своем мнении! Может быть, настанет день, когда вы будете признательны мне не только за то, что я предвидел эту опасность и предупредил вас о ней, но также и за то – если мне только удастся, – что я отвратил ее или, вернее, искоренил!
Меттерних, ни слова не говоря, окинул Басерта долгим, проницательным взглядом.
Молодой человек стоически выдержал инквизиторский взгляд министра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51