Кажется, она зажгла вообще все свечи, что смогла отыскать – штук двадцать, не меньше. Но прогорели они едва на четверть – значит, проснулась она все же не так давно.
– Так ведь и дом поджечь недолго, – хмуро пробормотал Коракс, гася одну свечу за другой. – Или ты решила, что местное дерево не горит? Хозяева навряд ли обрадуются.
– Мне страшно… Я хочу проснуться и никак не могу.
– Гелер, да что случилось-то? – Кхор надеялся, что, отдохнув, девушка придет в себя. Даже если она чего-то наглоталась накануне, слишком уж долго эта отрава действует. Ненормально долго. Организм уже должен был либо вывести яд, либо – в случае явной передозировки – погибнуть. А Гелера по-прежнему находилась в ненормально отстраненном состоянии.
– Я потеряла ленту. – Она качнула головой, перебрасывая вперед толстые пшеничные косы. Лента действительно была вплетена только в левую.
Коракс поморщился. Неужели вся эта трагедия с прокалыванием рук – только из-за какого-то украшения?! Что за бред! Хотя… У девушки ведь далеко не все в порядке с головой. И, судя по всему, ее безумие прогрессирует.
– Я куплю тебе другую.
– Ты не понимаешь. – Она потерла одну из застывших на столе восковых лужиц. – Эта лента очень важна для меня. Мне подарил их Налек. Я… скучаю без него.
– Послушай, но это не повод, чтобы впадать в такую депрессию! Я же говорил тебе: когда я умру, ты сможешь вернуться обратно…
– Ты тоже считаешь меня сумасшедшей, колдун? – перебила его Гелера. – А, ты отводишь глаза… Значит, тоже. Думаешь, я не знаю? Это только в детстве я считала, что я нормальная. Такая же, как все. Но повзрослев, я начала разбираться. – Она криво усмехнулась, отковыривая воск от столешницы. – Я плохо помню, что со мной происходит в периоды помутнения разума. Зато слишком хорошо помню все остальное. Я постоянно была изгоем. Ребенком для битья. Тем, на кого можно спустить всех собак – просто потому, что какие-то дела не заладились. Безнаказанно сорвать злобу – разве кто-то поверит жалобе сумасшедшей? Однажды меня едва не закидали камнями насмерть – за то, что я залезла в чужой дом и сломала чужую игрушку… В детстве я не понимала этих людей. Я думала, что чем-то провинилась перед ними. Старалась побольше помогать, вежливо разговаривать, любезно улыбаться. Не шуметь, не мешаться под ногами. Делать все, что попросят – лишь бы не возникло повода для наказания. Но повод находился снова и снова. До тех пор, пока я не поняла: тот, кто тише мыши забился в угол, изначально обречен на гибель. Для того чтобы выжить, надо научиться огрызаться…
И я научилась. Но это не помогло мне найти друзей. Потому что люди начали бояться меня. – Она стиснула кулачки так, что хрустнули кости. – Кажется, мне было немногим больше десяти лет, когда впервые появились странные слухи о моем происхождении. Я не знала своих родителей. Человек, заменивший мне отца, говорил, что меня подкинули ему на порог. Мне хочется думать, что он говорил правду. Потому что поползшие слухи… были жуткими. Люди шептали, что на самом деле я – не человек, а подкидыш Теней, а отец мой согласился взять меня на воспитание в обмен на горшок золота. Так случилось, что торговые дела его действительно пошли в гору именно после моего удочерения. Я думаю, это просто совпало, что люди слишком завидовали его удаче… Но слухи все ползли и ползли, и их никак нельзя было остановить. Я слышала, кое-кто считал, что лучше всего тихонько прирезать меня и выбросить тело за границу. Со мной боялись встречаться глазами, прятали подальше маленьких детей – чтобы я не навела порчу. Но, если я проявляла настойчивость и заводила разговор, скалили зубы, мечтая при малейшей возможности дать деру. Мне было так паршиво, колдун… А потом слухи потеряли остроту, затем и вовсе рассосались в более свежих и животрепещущих новостях. У меня появились подружки, с которыми я полюбила болтать… Правда, я уже не могла снова стать доброй, ласковой и любезной, но моих подруг почему-то устраивал мой отвратительный характер. Позже я узнала, почему… Три золотых в месяц – и девушка из бедной семьи будет старательно вилять хвостом, чтобы выслужиться перед сумасшедшей истеричкой. – Гелера скривила уголок рта в неприятной усмешке.
– Я так и не рассказала им, что мне известно про сговор. Потому что фальшивые подруги были лучше, чем совсем никаких. Мне кажется, у тебя тоже не очень хорошо с друзьями, колдун. Ты должен понять… – Она вздохнула. – Однажды мой приемный отец, отмечая удачную сделку, слишком сильно напился. А я не вовремя подвернулась ему под руку. То, что он рассказал… не сильно отличалось от слухов. Он вовсе не находил меня у порога. Нет. Я родилась ночью. За пределами защиты границ. Когда он нашел меня, моя мать уже превратилась в дикое чудовище. Он убил ее, а меня взял к себе. Я до сих пор надеюсь, что он просто перебрал самогона и захотел меня попугать… Понимаешь, я ведь не похожа на чудовище! Я… даже если я иногда и бываю не в себе, все остальное время у меня с головой все в порядке! – Она оторвалась от рассматривания застывших восковых пятен и подняла глаза на Коракса. – Почему ты побледнел, колдун?
– Просто устал сегодня, а здесь душно. Ты не против, если я приоткрою окно? – Кхор добрался до притворенных ставен и толкнул их наружу, со свистом втягивая ледяной воздух. Ее рассказ… Он не может быть правдой, ведь верно? Человек не в состоянии побывать за границей и сохранить разум – Тени разрушают все, оставляя только примитивнейшие животные инстинкты. Без разницы, взрослый, ребенок ли… Даже кхор не в состоянии слишком долго находиться без защиты, иначе будет уничтожен. Но если… воздействие продолжалось не всю ночь… и если… у нее была генетическая предрасположенность…
Коракс не успел еще до конца сформировать свою мысль, а губы уже шептали, активируя нанесенные на кожу руны. Черные символы засветились изнутри – слабо, едва-едва щекоча острыми уколами боли. Это продлилось недолго, но ошибиться кхор не мог.
– Ты выстудишь весь дом, колдун…
Коракс поспешно захлопнул ставни и резко развернулся. Заметила ли Гелера? Нет, сомнительно… Он стоял к ней спиной, а реакция едва проявилась…
– Извини, я задумался.
– Знаешь… – Гелера уставилась на ленту в косе. – Налек был единственным, кто никогда не верил в мое безумие. Не верил он и в то, что я – подкидыш Теней. Он всегда защищал меня, всегда был на моей стороне. Он – единственный, кто любил меня такую, как я есть. Не из-за денег или страха – просто потому, что так решило его сердце. Отец пытался помешать ему сблизиться со мной. Но Налек… Он даже ухитрился против воли отца организовать нашу помолвку… Если бы не твой визит, колдун, – мы бы уже были женаты и жили очень счастливо…
Коракс нервно сглотнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Так ведь и дом поджечь недолго, – хмуро пробормотал Коракс, гася одну свечу за другой. – Или ты решила, что местное дерево не горит? Хозяева навряд ли обрадуются.
– Мне страшно… Я хочу проснуться и никак не могу.
– Гелер, да что случилось-то? – Кхор надеялся, что, отдохнув, девушка придет в себя. Даже если она чего-то наглоталась накануне, слишком уж долго эта отрава действует. Ненормально долго. Организм уже должен был либо вывести яд, либо – в случае явной передозировки – погибнуть. А Гелера по-прежнему находилась в ненормально отстраненном состоянии.
– Я потеряла ленту. – Она качнула головой, перебрасывая вперед толстые пшеничные косы. Лента действительно была вплетена только в левую.
Коракс поморщился. Неужели вся эта трагедия с прокалыванием рук – только из-за какого-то украшения?! Что за бред! Хотя… У девушки ведь далеко не все в порядке с головой. И, судя по всему, ее безумие прогрессирует.
– Я куплю тебе другую.
– Ты не понимаешь. – Она потерла одну из застывших на столе восковых лужиц. – Эта лента очень важна для меня. Мне подарил их Налек. Я… скучаю без него.
– Послушай, но это не повод, чтобы впадать в такую депрессию! Я же говорил тебе: когда я умру, ты сможешь вернуться обратно…
– Ты тоже считаешь меня сумасшедшей, колдун? – перебила его Гелера. – А, ты отводишь глаза… Значит, тоже. Думаешь, я не знаю? Это только в детстве я считала, что я нормальная. Такая же, как все. Но повзрослев, я начала разбираться. – Она криво усмехнулась, отковыривая воск от столешницы. – Я плохо помню, что со мной происходит в периоды помутнения разума. Зато слишком хорошо помню все остальное. Я постоянно была изгоем. Ребенком для битья. Тем, на кого можно спустить всех собак – просто потому, что какие-то дела не заладились. Безнаказанно сорвать злобу – разве кто-то поверит жалобе сумасшедшей? Однажды меня едва не закидали камнями насмерть – за то, что я залезла в чужой дом и сломала чужую игрушку… В детстве я не понимала этих людей. Я думала, что чем-то провинилась перед ними. Старалась побольше помогать, вежливо разговаривать, любезно улыбаться. Не шуметь, не мешаться под ногами. Делать все, что попросят – лишь бы не возникло повода для наказания. Но повод находился снова и снова. До тех пор, пока я не поняла: тот, кто тише мыши забился в угол, изначально обречен на гибель. Для того чтобы выжить, надо научиться огрызаться…
И я научилась. Но это не помогло мне найти друзей. Потому что люди начали бояться меня. – Она стиснула кулачки так, что хрустнули кости. – Кажется, мне было немногим больше десяти лет, когда впервые появились странные слухи о моем происхождении. Я не знала своих родителей. Человек, заменивший мне отца, говорил, что меня подкинули ему на порог. Мне хочется думать, что он говорил правду. Потому что поползшие слухи… были жуткими. Люди шептали, что на самом деле я – не человек, а подкидыш Теней, а отец мой согласился взять меня на воспитание в обмен на горшок золота. Так случилось, что торговые дела его действительно пошли в гору именно после моего удочерения. Я думаю, это просто совпало, что люди слишком завидовали его удаче… Но слухи все ползли и ползли, и их никак нельзя было остановить. Я слышала, кое-кто считал, что лучше всего тихонько прирезать меня и выбросить тело за границу. Со мной боялись встречаться глазами, прятали подальше маленьких детей – чтобы я не навела порчу. Но, если я проявляла настойчивость и заводила разговор, скалили зубы, мечтая при малейшей возможности дать деру. Мне было так паршиво, колдун… А потом слухи потеряли остроту, затем и вовсе рассосались в более свежих и животрепещущих новостях. У меня появились подружки, с которыми я полюбила болтать… Правда, я уже не могла снова стать доброй, ласковой и любезной, но моих подруг почему-то устраивал мой отвратительный характер. Позже я узнала, почему… Три золотых в месяц – и девушка из бедной семьи будет старательно вилять хвостом, чтобы выслужиться перед сумасшедшей истеричкой. – Гелера скривила уголок рта в неприятной усмешке.
– Я так и не рассказала им, что мне известно про сговор. Потому что фальшивые подруги были лучше, чем совсем никаких. Мне кажется, у тебя тоже не очень хорошо с друзьями, колдун. Ты должен понять… – Она вздохнула. – Однажды мой приемный отец, отмечая удачную сделку, слишком сильно напился. А я не вовремя подвернулась ему под руку. То, что он рассказал… не сильно отличалось от слухов. Он вовсе не находил меня у порога. Нет. Я родилась ночью. За пределами защиты границ. Когда он нашел меня, моя мать уже превратилась в дикое чудовище. Он убил ее, а меня взял к себе. Я до сих пор надеюсь, что он просто перебрал самогона и захотел меня попугать… Понимаешь, я ведь не похожа на чудовище! Я… даже если я иногда и бываю не в себе, все остальное время у меня с головой все в порядке! – Она оторвалась от рассматривания застывших восковых пятен и подняла глаза на Коракса. – Почему ты побледнел, колдун?
– Просто устал сегодня, а здесь душно. Ты не против, если я приоткрою окно? – Кхор добрался до притворенных ставен и толкнул их наружу, со свистом втягивая ледяной воздух. Ее рассказ… Он не может быть правдой, ведь верно? Человек не в состоянии побывать за границей и сохранить разум – Тени разрушают все, оставляя только примитивнейшие животные инстинкты. Без разницы, взрослый, ребенок ли… Даже кхор не в состоянии слишком долго находиться без защиты, иначе будет уничтожен. Но если… воздействие продолжалось не всю ночь… и если… у нее была генетическая предрасположенность…
Коракс не успел еще до конца сформировать свою мысль, а губы уже шептали, активируя нанесенные на кожу руны. Черные символы засветились изнутри – слабо, едва-едва щекоча острыми уколами боли. Это продлилось недолго, но ошибиться кхор не мог.
– Ты выстудишь весь дом, колдун…
Коракс поспешно захлопнул ставни и резко развернулся. Заметила ли Гелера? Нет, сомнительно… Он стоял к ней спиной, а реакция едва проявилась…
– Извини, я задумался.
– Знаешь… – Гелера уставилась на ленту в косе. – Налек был единственным, кто никогда не верил в мое безумие. Не верил он и в то, что я – подкидыш Теней. Он всегда защищал меня, всегда был на моей стороне. Он – единственный, кто любил меня такую, как я есть. Не из-за денег или страха – просто потому, что так решило его сердце. Отец пытался помешать ему сблизиться со мной. Но Налек… Он даже ухитрился против воли отца организовать нашу помолвку… Если бы не твой визит, колдун, – мы бы уже были женаты и жили очень счастливо…
Коракс нервно сглотнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87