– Я не могу принять такой подарок. Мне нечем тебя отблагодарить.
– Да брось ты, Ратти. Мне оно все равно давно мало. А ты все время ходишь в таких обносках, что смотреть противно. Ну бери же!
За ее спиной скрипнула дверь.
– О, а вот и первый ценитель твоего нового наряда, – прокомментировала Китти. Ратиниара недоуменно повернулась. В зеркале, которое держала перед ней Китти, отражалась дверь за спиной эльфийки. Но там же никого не было!
Зеркало Л'эрт заметил не сразу – в комнате было слишком светло, солнечный свет немного ослепил его. А когда заметил, было уже слишком поздно: он прочел изумление на лице Ратиниары.
По счастью, вторая девушка ничего не заметила. Игриво подмигнув ему, она скользнула прочь.
Ратиниара нерешительно шагнула к нему:
– Ты…
Л'эрт чуть виновато пожал плечами:
– Ну да. Не отражаюсь в зеркалах. Что поделать.
Солнечные зайчики скользнули по его коже. Он непроизвольно сдвинулся в тень.
Ратиниара судорожно вздохнула, уставившись в странно-синие, такого необычного оттенка глаза. Ледяная кожа, пристрастие к крови, и теперь вот это… Боги великие, но это не может быть правдой!
– Ты действительно вампир? Настоящий? – почти прошептала она.
Л'эрт незаметно вздохнул. Он не хотел ее пугать. Ладно, чуть-чуть магии, и она все забудет. Он встретился с ней взглядом, привычно начиная формировать ментальный приказ.
– У тебя такие красивые глаза, – вырвалось у эльфийки.
Он опешил:
– Что?
Ратиниара смущенно отступила в сторону. Проклятье, ну зачем она… Л'эрт ошарашенно помотал головой, абсолютно ничего не понимая.
– Ты что, меня вообще не боишься? – На его лице отразилась тень удивления.
– Боюсь? – Она недоуменно нахмурилась. На пару мгновений высокий лоб прорезала вертикальная морщинка, почти сразу исчезнувшая. – А почему я должна бояться?
Он растерялся:
– Ну как… Я же все-таки монстр…
– Монстр? – Теперь растерялась она. – Никакой ты не монстр! Ты хороший.
– Хороший? Хороший?!! – Он едко рассмеялся. – Белочка, ты с ума сошла! Я живой труп, я пью человеческую кровь! Знаешь, сколько я убил? – В синих глазах полыхнул отсвет молнии, скрывая притаившуюся на дне боль. Но Ратиниара успела заметить кусочек этой боли. Она шагнула к нему и осторожно взяла его руки в свои.
– Я не знаю, сколько ты убил. Но мне кажется, это было давно.
– Давно? Я пил твою кровь, белочка. Это тоже было давно?
– Ты вылечил меня, когда мне было плохо. И ты платил столько, что вся моя кровь того не стоила.
Он неверяще уставился в ореховые глаза. Там не было страха, только немного удивления.
Ратиниара придвинулась к нему вплотную и привстала на цыпочки, пытаясь поцеловать. Л'эрт автоматически отстранился.
– Почему? Тебе неприятны мои прикосновения?
Вопрос вылетел у нее прежде, чем она успела прикусить язык. Ох, сейчас он рассердится. Какое у нее право спрашивать, что ему нравится, а что нет?
– Именно потому, что я монстр, хотя ты и пытаешься игнорировать это. – В голосе вампира звучала горечь. – Мои клыки наточены не хуже кинжала. Я тебе пушу кровь, даже если и не хочу этого.
Она поймала его лицо в ладони, ощущая исходящий от него легкий холодок.
– А ты не хочешь?
Л'эрт судорожно сглотнул, не отрывая от нее глаз.
– Я не хочу, чтобы тебе было больно.
– Я же не про это спросила. Тебе хочется почувствовать кровь?
Его дыхание резко участилось, глаза потемнели.
– Да, – выдохнул он чуть слышно.
Ратиниара потянула его к себе. На этот раз Л'эрт не нашел в себе сил отстраниться. Ее губы мазнули по его губам мягким касанием, язычок скользнул в глубь его рта горячей молнией. Она целовала его медленно и очень аккуратно – но все равно недостаточно аккуратно. Он почувствовал во рту теплый металлический привкус и тут же напрягся, ожидая, что она отстранится. Она не отстранилась, только замерла на мгновение, встречаясь с ним взглядом. В ореховых глазах светились теплые огоньки. Л'эрт сдавленно застонал, не в состоянии себя контролировать. Его руки поползли к застежкам ее платья. Первые две он расстегнул. Оставшиеся просто вырвал, не замечая этого. Он был резок и почти груб, но Ратиниара не возражала.
Кожа у него была прозрачно-белая и холодная, как снег. Ратиниара сначала думала, что ей это кажется, потом привыкла. Она осторожно провела ладонью по его груди, дотрагиваясь до странного крестообразного шрама ниже ключицы.
– Тебя пытали церковники?
Л'эрт криво улыбнулся краем губ.
– Нет, в руки Святого Ордена я еще не попадал. Вряд ли я бы сейчас с тобой разговаривал, если бы они знали, что я вампир.
– Тогда откуда это у тебя?
– Напоминание. Про подлость, честь и любовь.
– Не хочешь рассказывать?
– Не хочу. Это история с грустным концом. – Он взял ее руку, мягко поглаживая тонкие пальцы. – Давай я расскажу тебе что-нибудь другое.
– Я же совсем ничего о тебе не знаю. Ты даже имени своего не говоришь.
Его улыбка стала чуть грустной.
– Не хочу подвергать тебя опасности.
– Сплошные тайны. – Она прижалась к нему, положила голову на плечо. – Расскажи тогда то, что можно.
– Любопытная белочка. Яродился далеко-далеко отсюда, почти в самых Драконьих Пиках. Если забираться ночью в горы, воздух там прозрачный и холодный, а звезды спускаются вниз водить хороводы среди людей. Кажется, если раскинуть руки, можно полететь.
– А вампиры умеют летать?
– Я умею. – Он тихо усмехнулся. – Правда, не в человеческом облике.
– Ой. – Эльфийка чуть подняла голову. – Ядумала, это сказки. А ты правда можешь превратиться в летучую мышь?
– Могу. Но сейчас не буду, если ты не возражаешь. – На дне его глаз вспыхнули и пропали смешинки. – Сейчас день, а в облике нетопыря я не могу переносить солнце.
– А как ты вообще его переносишь? Вроде считается, солнечный свет смертелен для неч… для вампиров.
– Сложно сказать. Но я вообще-то жутко старый вампир. Почти восемьсот лет. Может, у меня иммунитет развился.
– А что такой старый вампир делает в Гринатаире?
– У-у-у, я ищу совсем страшные тайны.
Она легонько ткнула его кулачком в бок:
– Ты опять не ответил. Пообещай мне одну вещь?
– Какую?
– Когда найдешь свою страшную тайну… Попрощайся со мной перед отъездом?
Глаза у него были синие-синие, как глубокое море.
– Обещаю.
– Спасибо, л'иив'ахк.
Л'эрт чуть изогнул бровь. Слово было ему совершенно незнакомо.
– Как-как ты меня назвала?
Ратиниара замерла. Ей и раньше случалось пересыпать свои фразы Верхней Речью – и ей показалось, что он на ней не говорит. Она почти незаметно вздохнула, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Ну раз уж ты не хочешь говорить своего имени – надо же мне как-то тебя называть. Или тебе не нравится?
– А что это значит?
– Ну это дословно не переводится… просто ласковое прозвище, – сказала она почти небрежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110