Будет ли ваша воля выслушать его?
— Да! — пропела сотня голосов из зала, и говор прошел по ярусам зрителей. Джерасса сошел с возвышения. Чтица Закона Оваззи произнесла стандартную формулу:
— Добро пожаловать, Иен Спарлинг. Желаешь ли ты обратиться к нам?
«Черта с два, — подумал человек. — И больше всего из-за тебя, старуха. Ты входишь в ту полудюжину во всей Вселенной, кому я меньше всего хотел бы причинить боль».
— Да! — произнес он вслух, вышел вперед и поднялся на возвышение.
Они с Оваззи похлопали друг друга по плечам. И её плечи вдруг показались хрупкими. Старая даже по иштарийским меркам, она явно быстро постарела от печальных новостей последних лет. Это значило, что ей уже оставалось недолго, и она это знала. Как если бы какое-то божество захотело вознаградить иштарийцев за проклятие Ану, их раса была избавлена от медленного увядания, занимающего половину человеческой жизни, и от ужаса старческой немощи. На Спарлинга смотрели ясные глаза с истощенного, но лишенного морщин лица. И шкура её оставалась зеленовато-коричневой, и грива — красной с проблесками золота, как в молодости.
— Ты знаешь, что здесь творится? — спросила она.
— Немножко, — ответил Спарлинг. И, стараясь потянуть время, добавил: Лучше, если ты мне расскажешь.
Она быстро изложила ему содержание предыдущих дебатов ассамблеи — в этом состояла часть её обязанностей. Хотя изначальной ролью Чтеца Закона было знать все законы Союза, эта роль сошла на нет по мере распространения грамотности. Тем не менее для кандидатов на этот пост было обязательным иметь превосходную память и уметь видеть картину в целом.
Оваззи была Чтицей Закона уже три сотни лет, и никто ещё не предлагал её сменить.
Спарлинг наполовину слушал, наполовину занимался подысканием слов, которые ему предстояло произнести вслух. Его задача состояла не в том, чтобы сказать горькую правду сладким языком, а в том, чтобы подвигнуть слушателей к решению и действиям, могущим облегчить резко ухудшающуюся ситуацию. Но к каким решениям и каким действиям? Он не мог сказать с уверенностью. Это же не парламент. Власть ассамблеи была чисто моральной.
«Я уже двадцать лет на Иштар, и я даже стал ксенологом, чтобы лучше выполнять свою работу инженера. Но я изучал страны, далекие от этой, и кроме того, я никогда не играл в местные политические игры. Моя политика на Земле, где приходилось выбивать согласие властей и фонды для нашей работы. И мне следует помнить, что Союз — не империя, не федерация, не объединение союзников. Или нет, Союз — всёго этого понемножку, и многое ещё другое, чему даже нет названия. Что общего у этих делегатов? Да ведь многие из них даже и не делегаты!» И Спарлинг стал репетировать про себя то, что собирался сказать о прошлом и настоящем, прикидывая, как воспринял бы услышанное тот, кто только что прибыл и слышал это впервые.
При последнем проходе Ану цивилизация в Южном Бероннене не исчезла полностью. Народ построил склады продовольствия, крепости, да ещё укрытия для книг и инструментов, и тогда уже было несколько легионов. Еще им помогло долгожительство. Молодой и талантливый иштариец, обученный под руководством мастера, оказывался в расцвете сил во время катастрофы и, пережив её, обучал тех, кто жил в начале следующего цикла. К тому же период творчества у иштарийцев длится дольше. Если у людей наиболее благоприятный для самостоятельного творчества возраст приходится, скажем, на период от двадцати до тридцати пяти, то у иштарийцев — от пятидесяти до ста пятидесяти, со всеми преимуществами более долгого накопления опыта и озарений.
И таким образом цивилизация была восстановлена и стала процветать, исследуя, торгуя, основывая колонии. А это означало, что нужна была и защита. У иштарийцев слабее, чем у людей, развиты тяга к насилию, жажда власти и вообще многие; человеческие страсти, но некоторые аборигены не хуже людей понимали, что разбой часто приносит гораздо большую выгоду, чем честная работа, а другие боялись оказаться жертвами разбоя. У землян была тенденция устранять возникающие проблемы, обращая в рабство возмутителей спокойствия, но в Бероннене не было правительства, которое могло бы доминировать. Ближе всего к правительственным структурам подходили легионы, но они были автономны. Они нанимались ко всякому, кто соглашался платить, или к тому, с кем договаривались об условиях; хотя никогда — к тому, кто нападал на Бероннен.
Менее развитые области старались нанимать отдельные легионы или отряды легионеров. Они получали от этого защиту и ценные гражданские службы легионы ни в каком смысле не были чисто военными образованиями. Они ещё вели торговлю с Беронненом и между собой, и их наниматели получали доступ к образованию и технологиям, известным в окрестностях Сехалы.
Оказалось, что очень удобно через определенные интервалы времени проводить встречи для обмена информацией и планирования совместных действий. Сехала оказалась естественным и едва ли не незаменимым для этого местом. Общество посылало своих лидеров или лидера, а могло послать просто дипломатических представителей или ещё кого-нибудь. Могло послать одного представителя или нескольких. Формула голосования была выведена столь разумно, что не зависела от числа представителей. Но ассамблея не принимала законы. Она лишь давала рекомендации.
И этим рекомендациям обычно следовали и нации, и легионы. Оставшиеся в меньшинстве понимали, что выгоднее последовать за большинством, чем оставаться в изоляции. Солдаты считали себя хранителями цивилизации, но — в отличие от земной истории — не творцами её политики. Этому способствовало долгожительство. Офицер возраста Ларреки видел на своем веку несчетное количество ярких вспышек, от которых вскоре оставался только пепел.
И поэтому Союз имел различное значение для разных входящих в него стран, не говоря уже о не входящих. Его названия на разных языках были непереводимы на другие языки. Для некоторых он был просто видом полиции, для других — носителем и хранителем всего ценного, некоторые народы придавали ему мистическое значение, для других же он представлял собой чуждую культуру, не то чтобы изначально высшую, но верховенство которой было выгодно, если не благоразумно, признавать.
И не было конца разнообразию.
Для валенненцев — рассеянных по огромной территории, неуправляемых, отсталых — он был чужаком, который присылал торговцев и вполне благоразумно организовывал их защиту, но который ещё и отвечал карательными экспедициями на набеги, и цели этих экспедиций были выбраны если не всегда правильно, то во всяком случае проницательно. Этот чужак своими гарнизонами и патрульными кораблями мешал старой традиции набегов и пиратства… И ещё этот чужак, пока он в силе, не даст им захватить новые земли подальше от Злой звезды…
Оваззи закончила речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Да! — пропела сотня голосов из зала, и говор прошел по ярусам зрителей. Джерасса сошел с возвышения. Чтица Закона Оваззи произнесла стандартную формулу:
— Добро пожаловать, Иен Спарлинг. Желаешь ли ты обратиться к нам?
«Черта с два, — подумал человек. — И больше всего из-за тебя, старуха. Ты входишь в ту полудюжину во всей Вселенной, кому я меньше всего хотел бы причинить боль».
— Да! — произнес он вслух, вышел вперед и поднялся на возвышение.
Они с Оваззи похлопали друг друга по плечам. И её плечи вдруг показались хрупкими. Старая даже по иштарийским меркам, она явно быстро постарела от печальных новостей последних лет. Это значило, что ей уже оставалось недолго, и она это знала. Как если бы какое-то божество захотело вознаградить иштарийцев за проклятие Ану, их раса была избавлена от медленного увядания, занимающего половину человеческой жизни, и от ужаса старческой немощи. На Спарлинга смотрели ясные глаза с истощенного, но лишенного морщин лица. И шкура её оставалась зеленовато-коричневой, и грива — красной с проблесками золота, как в молодости.
— Ты знаешь, что здесь творится? — спросила она.
— Немножко, — ответил Спарлинг. И, стараясь потянуть время, добавил: Лучше, если ты мне расскажешь.
Она быстро изложила ему содержание предыдущих дебатов ассамблеи — в этом состояла часть её обязанностей. Хотя изначальной ролью Чтеца Закона было знать все законы Союза, эта роль сошла на нет по мере распространения грамотности. Тем не менее для кандидатов на этот пост было обязательным иметь превосходную память и уметь видеть картину в целом.
Оваззи была Чтицей Закона уже три сотни лет, и никто ещё не предлагал её сменить.
Спарлинг наполовину слушал, наполовину занимался подысканием слов, которые ему предстояло произнести вслух. Его задача состояла не в том, чтобы сказать горькую правду сладким языком, а в том, чтобы подвигнуть слушателей к решению и действиям, могущим облегчить резко ухудшающуюся ситуацию. Но к каким решениям и каким действиям? Он не мог сказать с уверенностью. Это же не парламент. Власть ассамблеи была чисто моральной.
«Я уже двадцать лет на Иштар, и я даже стал ксенологом, чтобы лучше выполнять свою работу инженера. Но я изучал страны, далекие от этой, и кроме того, я никогда не играл в местные политические игры. Моя политика на Земле, где приходилось выбивать согласие властей и фонды для нашей работы. И мне следует помнить, что Союз — не империя, не федерация, не объединение союзников. Или нет, Союз — всёго этого понемножку, и многое ещё другое, чему даже нет названия. Что общего у этих делегатов? Да ведь многие из них даже и не делегаты!» И Спарлинг стал репетировать про себя то, что собирался сказать о прошлом и настоящем, прикидывая, как воспринял бы услышанное тот, кто только что прибыл и слышал это впервые.
При последнем проходе Ану цивилизация в Южном Бероннене не исчезла полностью. Народ построил склады продовольствия, крепости, да ещё укрытия для книг и инструментов, и тогда уже было несколько легионов. Еще им помогло долгожительство. Молодой и талантливый иштариец, обученный под руководством мастера, оказывался в расцвете сил во время катастрофы и, пережив её, обучал тех, кто жил в начале следующего цикла. К тому же период творчества у иштарийцев длится дольше. Если у людей наиболее благоприятный для самостоятельного творчества возраст приходится, скажем, на период от двадцати до тридцати пяти, то у иштарийцев — от пятидесяти до ста пятидесяти, со всеми преимуществами более долгого накопления опыта и озарений.
И таким образом цивилизация была восстановлена и стала процветать, исследуя, торгуя, основывая колонии. А это означало, что нужна была и защита. У иштарийцев слабее, чем у людей, развиты тяга к насилию, жажда власти и вообще многие; человеческие страсти, но некоторые аборигены не хуже людей понимали, что разбой часто приносит гораздо большую выгоду, чем честная работа, а другие боялись оказаться жертвами разбоя. У землян была тенденция устранять возникающие проблемы, обращая в рабство возмутителей спокойствия, но в Бероннене не было правительства, которое могло бы доминировать. Ближе всего к правительственным структурам подходили легионы, но они были автономны. Они нанимались ко всякому, кто соглашался платить, или к тому, с кем договаривались об условиях; хотя никогда — к тому, кто нападал на Бероннен.
Менее развитые области старались нанимать отдельные легионы или отряды легионеров. Они получали от этого защиту и ценные гражданские службы легионы ни в каком смысле не были чисто военными образованиями. Они ещё вели торговлю с Беронненом и между собой, и их наниматели получали доступ к образованию и технологиям, известным в окрестностях Сехалы.
Оказалось, что очень удобно через определенные интервалы времени проводить встречи для обмена информацией и планирования совместных действий. Сехала оказалась естественным и едва ли не незаменимым для этого местом. Общество посылало своих лидеров или лидера, а могло послать просто дипломатических представителей или ещё кого-нибудь. Могло послать одного представителя или нескольких. Формула голосования была выведена столь разумно, что не зависела от числа представителей. Но ассамблея не принимала законы. Она лишь давала рекомендации.
И этим рекомендациям обычно следовали и нации, и легионы. Оставшиеся в меньшинстве понимали, что выгоднее последовать за большинством, чем оставаться в изоляции. Солдаты считали себя хранителями цивилизации, но — в отличие от земной истории — не творцами её политики. Этому способствовало долгожительство. Офицер возраста Ларреки видел на своем веку несчетное количество ярких вспышек, от которых вскоре оставался только пепел.
И поэтому Союз имел различное значение для разных входящих в него стран, не говоря уже о не входящих. Его названия на разных языках были непереводимы на другие языки. Для некоторых он был просто видом полиции, для других — носителем и хранителем всего ценного, некоторые народы придавали ему мистическое значение, для других же он представлял собой чуждую культуру, не то чтобы изначально высшую, но верховенство которой было выгодно, если не благоразумно, признавать.
И не было конца разнообразию.
Для валенненцев — рассеянных по огромной территории, неуправляемых, отсталых — он был чужаком, который присылал торговцев и вполне благоразумно организовывал их защиту, но который ещё и отвечал карательными экспедициями на набеги, и цели этих экспедиций были выбраны если не всегда правильно, то во всяком случае проницательно. Этот чужак своими гарнизонами и патрульными кораблями мешал старой традиции набегов и пиратства… И ещё этот чужак, пока он в силе, не даст им захватить новые земли подальше от Злой звезды…
Оваззи закончила речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73