Мир стал еще чуточку гаже, грязнее и отвратительнее.
Дмитрий Степанович опять задрал вверх голову. Ему показалось, что он снова видит этих богов. Хотелось крикнуть им, туда, слова проклятия и неприязни. Пусть они, там, знают хотя бы, что он, Дмитрий Степанович о них здесь думает.
Но он не стал кричать. Понял, что его не услышат. Никто не услышит. Никто на этой пустой улице.
Дмитрий Степанович огляделся. Монолитные громады-здания рассматривали его презрительно и высокомерно. "Смирись. - Говорили они ему. - Смирись, смертный. Смирись и пади ниц." Перед тобою Система, - говорили громады, Система, выкристаллизовывшаяся столетиями, Система, породил которую сам Отец Зла. А что можешь ты? Что можешь ты сделать против? Что можешь ты сделать своими маленькими трясущимися руками? Ты -таракан, ты смеешь ненавидеть тех, кто никогда не узнает о твоем существовании. Что можешь ты сделать против титанов, ты, микроб, со своей ничтожной, микроскопической ненавистью?..
И Дмитрий Степанович, опустив голову, зашагал прочь своей спотыкающейся, смешной походкой.
Припарковав машину, Катя с Джоном вышли на улицу.
- Давай быстро, - сказала Катя, которая нервничала и которой не по себе было тут, у своего подъзда.
Колю они заметили не сразу. Тот вышел из темноты, держа руки в карманах. Негромко окликнул Катю.
Это была случайность, что он оказался здесь. Коля действительно прятался сейчас по темным углам от полиции. Он увиделся со знакомым дантистом-нелегалом, который кое-как, наспех, вставил ему выбитые в полицейском участке зубы. К новым зубам Коля привыкнуть никак не мог.
- Катя! - Крикнул он, быстро подходя сзади.
Та обернулась. И окаменела. Джон тоже обернулся.
Коля сам не знал, зачем он пришел сюда. Просто пришел и все. И увидел Катю. Он посмотрел на небо и секунды две искал там звезду. Ту самую. Но звезды не было: она погасла или, может быть, улетела на другой край вселенной. А, может, ее и не было никогда, этой звезды? Может, она погасла задолго до их, Коли с Катей, рождения? И только обманчивый свет от нее шел и шел к их далекой планете...
Катя отступила назад. Она нащупала пистолет в кармане.
- Ты сдала меня легавым. - Сказал Коля.
Катя молчала. Она взвела пальцем курок.
- Ты сейчас сдохнешь. - Коля медленно вытащил дуло.
Джон побледнел.
- Я-я в этом н-не участвую, - проговорил он быстро, заикаясь и беспомощно оглядываясь по сторонам.
- Как ты могла это сделать? - Коля опустил голову. Пистолет дрожал у него в руке. - Я ведь любил тебя. Я тебя на самом деле любил. Кроме тебя, у меня по жизни больше никого не было. Это подло - продавать тех, кто тебя любит.
- А кто ты такой, вообще? - Вдруг проснулась Катя. - Кто ты такой, чтоб тут читать мне мораль?
- Я? - Коля пожал плечами. - Я - никто.
- Ты не никто. - Катя покачала головой. - Ты шакал. По жизни шакал. Питаешься падалью и гнилой кровью. Тебе только кажется, что у тебя есть какая-то там своя мораль. Нет ее у тебя. Вообще нет. Ни своей морали нет, ни чужой. Ты - как животное, как зверь в лесу...
Коля зло усмехнулся.
- Я зверь и есть, - охотно согласился он. - Шакал - да. Все правильно. И ты знаешь, какая у меня по жизни религия, знаешь? Ты знаешь, во что я верю?..
Катя отошла еще назад. Ее рука крепко держала пистолетную рукоятку. Сейчас она внезапным рывком высвободит пистолет из кармана. И сразу же нажмет курок. И не промажет.
- Я верю, что кто-нибудь, когда-нибудь заплатит за все мои грехи. За каждый мой грех, который я уже совершил и совершу еще, за каждую сделанную мной мерзость, за каждую подлость - три шкуры сдерут с гада. Сдерут без всякой жалости. Вот она, моя религия. Я буду жить с этой верой и с этой верой подохну...
Катя выхватила пистолет. Громыхнуло дважды. Колин выстрел ударил на мгновение раньше, и Катина пуля, выпущенная позднее, ушла в пустоту.
Катя неподвижно лежала на тротуаре, разбросав в стороны руки. Бесполезный теперь пистолет валялся рядом. Джон задрожал и упал на колени. Коля навел на него дуло.
- Не убивай, - проговорил тот хрипло и почти шепотом. - Не убивай! Я, ведь никто. Вообще никто. Я - букашка. Что тебе толку от моей смерти? И что кому от нее толку? Вот, хочешь, я тебе поклонюсь? До земли. Хочешь?.. - И Джон упал лицом вниз и принялся целовать губами грязный, холодный асфальт.
- Не убивай. - Шептал он, - Не убивай.
Потом приподнялся. Огляделся проворно и увидел несколько аккуратных черных пластиковых пакетов с завязанным внутри мусором.
- Хочешь, я в этот пакет залезу? Хочешь? Ведь, он для мусора, а я мусор и есть. Человеческий мусор. Я помещусь! Не веришь?..
Коля опустил пистолет. Он смотрел, как Джон энергичными движениями разрывает пакет и залазит внутрь, вытряхивая содержимое, которое сразу же улетело куда-то, подхваченное порывистым свирепым ветром. "Только не убивай, - повторял Джон, - только не убивай."
...Коля стоял один на пустой улице, среди одинаковых, равнодушных домов. Пистолет он спрятал в карман. В нескольких шагах от него лежала на тротуаре мертвая Катя. Черная кровь лужей стекала на землю, смешиваясь с коричневой грязью улицы. Рядом дрожал, кутаясь в мусорный мешок Джон. Ветер со свистом пролетал вдоль ночной улицы и без интереса перелистывал грязные страницы выброшенной кем-то согодняшней газеты.
Коля повернулся и пошел прочь.
Торонто-Миссиссага,
2002-2003 гг..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Дмитрий Степанович опять задрал вверх голову. Ему показалось, что он снова видит этих богов. Хотелось крикнуть им, туда, слова проклятия и неприязни. Пусть они, там, знают хотя бы, что он, Дмитрий Степанович о них здесь думает.
Но он не стал кричать. Понял, что его не услышат. Никто не услышит. Никто на этой пустой улице.
Дмитрий Степанович огляделся. Монолитные громады-здания рассматривали его презрительно и высокомерно. "Смирись. - Говорили они ему. - Смирись, смертный. Смирись и пади ниц." Перед тобою Система, - говорили громады, Система, выкристаллизовывшаяся столетиями, Система, породил которую сам Отец Зла. А что можешь ты? Что можешь ты сделать против? Что можешь ты сделать своими маленькими трясущимися руками? Ты -таракан, ты смеешь ненавидеть тех, кто никогда не узнает о твоем существовании. Что можешь ты сделать против титанов, ты, микроб, со своей ничтожной, микроскопической ненавистью?..
И Дмитрий Степанович, опустив голову, зашагал прочь своей спотыкающейся, смешной походкой.
Припарковав машину, Катя с Джоном вышли на улицу.
- Давай быстро, - сказала Катя, которая нервничала и которой не по себе было тут, у своего подъзда.
Колю они заметили не сразу. Тот вышел из темноты, держа руки в карманах. Негромко окликнул Катю.
Это была случайность, что он оказался здесь. Коля действительно прятался сейчас по темным углам от полиции. Он увиделся со знакомым дантистом-нелегалом, который кое-как, наспех, вставил ему выбитые в полицейском участке зубы. К новым зубам Коля привыкнуть никак не мог.
- Катя! - Крикнул он, быстро подходя сзади.
Та обернулась. И окаменела. Джон тоже обернулся.
Коля сам не знал, зачем он пришел сюда. Просто пришел и все. И увидел Катю. Он посмотрел на небо и секунды две искал там звезду. Ту самую. Но звезды не было: она погасла или, может быть, улетела на другой край вселенной. А, может, ее и не было никогда, этой звезды? Может, она погасла задолго до их, Коли с Катей, рождения? И только обманчивый свет от нее шел и шел к их далекой планете...
Катя отступила назад. Она нащупала пистолет в кармане.
- Ты сдала меня легавым. - Сказал Коля.
Катя молчала. Она взвела пальцем курок.
- Ты сейчас сдохнешь. - Коля медленно вытащил дуло.
Джон побледнел.
- Я-я в этом н-не участвую, - проговорил он быстро, заикаясь и беспомощно оглядываясь по сторонам.
- Как ты могла это сделать? - Коля опустил голову. Пистолет дрожал у него в руке. - Я ведь любил тебя. Я тебя на самом деле любил. Кроме тебя, у меня по жизни больше никого не было. Это подло - продавать тех, кто тебя любит.
- А кто ты такой, вообще? - Вдруг проснулась Катя. - Кто ты такой, чтоб тут читать мне мораль?
- Я? - Коля пожал плечами. - Я - никто.
- Ты не никто. - Катя покачала головой. - Ты шакал. По жизни шакал. Питаешься падалью и гнилой кровью. Тебе только кажется, что у тебя есть какая-то там своя мораль. Нет ее у тебя. Вообще нет. Ни своей морали нет, ни чужой. Ты - как животное, как зверь в лесу...
Коля зло усмехнулся.
- Я зверь и есть, - охотно согласился он. - Шакал - да. Все правильно. И ты знаешь, какая у меня по жизни религия, знаешь? Ты знаешь, во что я верю?..
Катя отошла еще назад. Ее рука крепко держала пистолетную рукоятку. Сейчас она внезапным рывком высвободит пистолет из кармана. И сразу же нажмет курок. И не промажет.
- Я верю, что кто-нибудь, когда-нибудь заплатит за все мои грехи. За каждый мой грех, который я уже совершил и совершу еще, за каждую сделанную мной мерзость, за каждую подлость - три шкуры сдерут с гада. Сдерут без всякой жалости. Вот она, моя религия. Я буду жить с этой верой и с этой верой подохну...
Катя выхватила пистолет. Громыхнуло дважды. Колин выстрел ударил на мгновение раньше, и Катина пуля, выпущенная позднее, ушла в пустоту.
Катя неподвижно лежала на тротуаре, разбросав в стороны руки. Бесполезный теперь пистолет валялся рядом. Джон задрожал и упал на колени. Коля навел на него дуло.
- Не убивай, - проговорил тот хрипло и почти шепотом. - Не убивай! Я, ведь никто. Вообще никто. Я - букашка. Что тебе толку от моей смерти? И что кому от нее толку? Вот, хочешь, я тебе поклонюсь? До земли. Хочешь?.. - И Джон упал лицом вниз и принялся целовать губами грязный, холодный асфальт.
- Не убивай. - Шептал он, - Не убивай.
Потом приподнялся. Огляделся проворно и увидел несколько аккуратных черных пластиковых пакетов с завязанным внутри мусором.
- Хочешь, я в этот пакет залезу? Хочешь? Ведь, он для мусора, а я мусор и есть. Человеческий мусор. Я помещусь! Не веришь?..
Коля опустил пистолет. Он смотрел, как Джон энергичными движениями разрывает пакет и залазит внутрь, вытряхивая содержимое, которое сразу же улетело куда-то, подхваченное порывистым свирепым ветром. "Только не убивай, - повторял Джон, - только не убивай."
...Коля стоял один на пустой улице, среди одинаковых, равнодушных домов. Пистолет он спрятал в карман. В нескольких шагах от него лежала на тротуаре мертвая Катя. Черная кровь лужей стекала на землю, смешиваясь с коричневой грязью улицы. Рядом дрожал, кутаясь в мусорный мешок Джон. Ветер со свистом пролетал вдоль ночной улицы и без интереса перелистывал грязные страницы выброшенной кем-то согодняшней газеты.
Коля повернулся и пошел прочь.
Торонто-Миссиссага,
2002-2003 гг..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19