И получил содержательный ответ: да, неделю назад он, казначей партии, по решению Высшего руководства Движения выдал вышеназванную сумму. - Кому выдали? - Скворцову и Пельше. - А кто они у вас? - Сотрудники безопасности. - И они уехали в Сибирь-матушку? - Вот этого я не знаю и знать не хочу, - запротестовал казначей. - Мне приказали, я выдал, что еще? - И где их можно найти? - Кого? Понятно, что господин Шпеер ответил и на этот вопрос, когда я пригрозил его пристрелить, как собаку. На этом наша пати-вечеринка при свечах закончилась. Нельзя сказать, что она прошла без сучка и задоринки. Я сдержал свое слово и не застрелил казначея, как собаку, я его притопил в ванной, как вятский утюг. Почему я это сделал? В таких случаях говорят: он, человек, разумеется, слишком много знал. Партийному казначею не повезло и в этом никто невиновен: его судьбу определили далекие межгалактические звезды. По возвращению в джип обнаружил, что "оберфюрер" Рюриков уже практически восстановил свои силы и готов для дальнейшего полезного функционирования. Правда, узнав меня, он пал духом. Чтобы как-то успокоить его, вернул ему китель и пилотку, задав очередной вопрос: - Надеюсь, знаешь, где "Скотный двор"? - О, Боже! - всхлипнул "наци" и выразил вслух паническую мысль, что до рассвета не дожить: ни мне, ни ему. - Почему? "Скотный двор" - так называлась местность близ свалки, где утилизировали домашних животных. Там же находилась старый, заброшенный цементный завод, переоборудованный Движением под тир, тренировочные залы и... - И под что еще? - спросил я, заметив заминку. - И под пыточные камеры. - Как это? - не понял. - Не знаю, - нервничал мой спутник. - Там работает служба безопасности Движения. Мы все дети, по сравнению с ними, это я вам говорю. - Ничего, - легкомысленно сказал я на это. - Посмотрим на работничков физического труда. ...Джип мчался по свободной ночной трассе, неудержимо приближаясь к незнакомой планете под названием "Скотный двор". Я сделал несколько необходимых телефонных звонков именно по этому суматошному и неприятному делу, а после попытался найти через космос Мстиславу. Сонный и раздраженный голос тетушки сообщил, что племянница больно самостоятельная упертая девица и убыла неизвестно куда; наверное, к хахалю? Ха-ха, посмеялся я и перезвонил на свою квартиру. Приятно, черт подери, ковыряясь в повседневном смрадном говне, услышать тихий глуховатый голос той, которая тебе нравится и, быть может, ждет. - Привет, - сказала она. - А ты где? - Ууу, далеко, - признался. - Удаляюсь в противоположную сторону от тебя, мой свет. - А я уже здесь. - Будь как дома. - Я и так, как дома, и даже больше того. - То есть? И девушка признается, что передвинула мебель. Я не верю своим ушам: что-что ты сделала, милая? Передвинула мебель, повторяет и объясняет причину: из холостяцкой берлоги она хочет сделать уютное гнездышко. Я смеюсь: дорогая, делай, что душа твоя желает, главное, не ломай стены. Пытаюсь, отшучивается, да пока никак не получается. Ничего вернусь, помогу, хохочу. Мой нечаянный спутник в звании "оберфюрера" с печальной обреченностью косится на меня: не понимает моего хорошего расположения духа. Я же позволяю себе малость пофилософствовать о слабой половине человечества: если они, родные, сдвигают мебель, то нам сам Бог велел менять обстоятельства - и менять в лучшую сторону. Мой оптимизм никак не разделяется Рюриковым: мир - выгребная яма, и все мы в ее дерьме по уши. И это положение, значит, нужно усугубить, спрашиваю, по-моему, этим вы и занимаетесь, ультраправые, радетели за стерильную чистоту нации? Мой собеседник протестует: они делают ассенизаторскую работу. А кто ассенизаторы, господа, смеюсь я: Шпеер, Бергман, Пельше и примкнувший к ним Скворцов, кстати, а твое, "оберфюрер", И.О.? И получаю ответ после долгих мук: - Якоб Самуилович. А что? - Нет, ничего, - смеюсь. - Хорошее исконно-русское И.О. На этом наша полемика завершилась - опасная планета "Скотный двор" ждала нас в полуночный мгле. С помощью наручников я закрепляю "оберфюрера" к стальному рулевому стволу и обещаю скоро вернуться. - А если нет? - не верит в свое светлое будущее. - Через полчаса здесь будет весело, как в ЦПКиО, - уверяю, бряцая оружием.
И я знаю: так оно и будет. Я не имел права рисковать и поэтому сообщил о своем срочном передвижении в пространстве полковнику Старкову. - Алекс, ты уверен? - Гарантии дает только похоронное бюро, - не был оригинален. - Мне поднимать "А". - Поднимай, - ответил я. - А то у ребят от такой службы все падает. - Если что, бензин за твой счет, сукин ты сын, - пригрозил Старков. - И сухой паек, командир. - Это само собой. Разумеется, я мог повременить с вылазкой, но был уверен: надо провести разведку боем на местности, чтобы потом обрушить государственный карающий меч на врага, рядящего в маскарадные платья "избранных властелинов мира". Прорвав грудью влажную занавесь ночи, я проник через полуразрушенный бетонный забор на завод. В главном корпусе зияли дырами битые окна, ветер подвывал в них, чернели складские помещения, корежились остовы грузовиков. Было такое впечатление, что на этой территории уже испытали животворное воздействие уранового смерча. Однако мелькнувший в ночи фитилек света подтверждал, что жизнь на этой разбитой планете еще существует. Через несколько минут обнаружил, что небольшое кирпичное здание, где видимо, находилась дирекция цементного завода, окружено плотной колючей проволокой. Над дверью мутнела дежурная лампочка. Я выматерился: не люблю, когда меня не допускают к тайнам цементного производства. Надо что-то делать, menhanter? Медленно начал движение вдоль рукотворного заборчика с агрессивными шипами. Проклятье! Не водят ли меня за нос? Или это я сам себя... И натыкаюсь на люк подземного коллектора. Прекрасно! Не удивлюсь, если это ход в преисподнюю. С трудом сдираю чугунную крышку, полевым фонариком пробиваю мглу - оттуда тянет теплом и цементом. Плотная серебристая паутина доказывает, что еще ни одна живая душа не ступала по металлическим скобам, ниспадающим в планетарный мрак. Времени рассуждать нет: протискиваюсь в дыру и начинаю движение вниз авось, нелегкая вывезет. Спуск недолог: чувствую под ногами надежную опору - это чугунная вместительная труба. Она позволяет передвигаться почти в полный рост. Под ногами похрустывают костьми высохшие куски цемента. Потом вижу проблески мертвенного света. Спешу к нему, как мотылек. И едва не проваливаюсь в тартарары - обрыв трубы. Выглядываю из нее, изучая обстановку. Внизу, в метрах четырех, огромные резервуары, в которых раньше месили цементную жижу для производственных нужд. Как говорится, завис между небом и землей. А что делать - надо продолжать путь. Надеюсь, мой расчет верен: что такое высота в четыре метра для menhanter?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21