Он что-то хотел ответить, но пересохшее горло издало звук перекатывающихся камешков.
- В отпуске был? - спросил Гроза, когда ласковый человек исчез.
- Время горячее, не до отпуска, - заулыбался Шушарев, обрадованный уже тем, что на него наконец-то обратили внимание.
- Морда у тебя, Шушарев, розовая и пухлая. С такой мордой отдыхают, а не работают. Но я тебе устрою санаторий, Шушарев. Обещаю.
Инспектор Гроза одарил Шушарева взглядом, полным мрачных намеков.
"Какой гад накатал телегу, - лихорадочно размышлял Шушарев, - и что в этой телеге: аморалки, злоупотребления служебным положением или..." От этого "или" Шушарев мгновенно покрылся потом.
- В правильном направлении соображаешь, Шушарев. Садись и чистосердечно раскаивайся.
С этими словами Гроза отсчитал тринадцать листов мелованной бумаги и звучно шлепнул ими о край стола.
Давно ушел инспектор Гроза, а Шушарев все еще потел.
"Может быть, организовать рыбалку или королевскую охоту? - думал он. Или выехать с бабами в Журавлиную балку? Нет, лучше в сауну. Сувенир? Знать бы страстишку этого карлика, а то подставишь себя... Кто бы мог знать, кому бы позвонить?"
Под челюстью что-то заныло. Шушарев мягкой ладонью погладил горло и накололся о большой трехъякорный крючок. Он явственно услышал, как потрескивала катушка спиннинга в руках ушедшего Грозы, прочная бесконечная леса тянулась за ним.
***
Инспектор Гроза в сопровождении ласкового человека с печальными глазами шел по коридору. Никого не попадалось им навстречу. Чиновный люд переживал стихийное бедствие в кабинетах, время от времени доносился скрежет ключей и щелканье замков закрываемых изнутри дверей.
- Значит, говоришь, Сам вызывает? - строго допрашивал сопровождающего Гроза.
- Приглашает... - робко поправил печальноглазый.
- Хочешь, мы сейчас зайдем к нему вместе и я сяду к нему на стол?
- Не хочу! - с религиозным ужасом воскликнул несчастный.
- Нет, хочешь, - огласил приговор Гроза.
Безразмерный, полный полированного сияния кабинет с величественными парусами штор был наполнен особым воздухом горных высот. Сам, с грацией мамонта, поднялся навстречу Грозе. От его мощной фигуры исходила убийственная радиация власти. Гроза завидовал высоким, щедро наделенным природой огромными пузами людям. Он знал, что именно из-за отсутствия этих, столь необходимых руководителям качеств ему никогда не сидеть в таком кабинете. Все остальное у него было.
Сам и Гроза, добродушно перекидываясь малозначащими фразами и улыбаясь, сблизились. После долгого официально-сердечного рукопожатия Сам тяжело опустился в кресло, издавшее сладострастный вздох.
- Ну так с чем пожаловал? Садись, поговорим.
Гроза подпрыгнул блохой и уселся на стол.
Раздался глухой стук. Ласковый человек с печальными глазами, не вынесший надругательства над святыней, лежал на мягкой ковровой дорожке, крестом раскинув руки. Перед его тоскующими глазами покачивался высокий потолок с лепными украшениями.
Он многого не понимал, этот человек. Не понимал, потому что не знал. Не знал, например, что шесть лет тому назад Сам, еще не будучи Самим, сидел на месте Шушарева и также обильно обливался потом, а тринадцать исписанных им листов до сих пор хранятся в личном архиве Грозы.
***
Обедали в специальном зале для высшего руководства области, который почему-то звали греческим. Зал напоминал большой кабинет, в котором не было портретов. Ритуал принятия пищи носил характер важного государственного дела. У каждого в этом зале было свое место. Сам сидел на председательском. Далее вдоль длинного стола рассаживались по рангам. Для Грозы во время его приездов освобождали место рядом с Самим.
В этом тихом зале под чинный звон приборов между, казалось бы, случайными разговорами решались важные дела. Дух тайной вечери смешивался с ароматом яств.
Сам имел легендарную привычку одновременно с приемом пищи курить. Отхлебнет борщ, пророкочет густым голосом реплику, затянется и выпустит изо рта дымный нимб, который вопреки всем законам физики зависает над его бронзовой лысиной и не тает, пока на смену ему не поднимется очередной нимб. Сам вообще слыл простым парнем, который мог ненароком обронить крепкое слово даже в женском обществе.
- Синеозерка опять план по молоку срывает, - тяжело вздохнул, обильно посыпая перцем борщ, Главный Аграрий. И опечалился.
Это был идеальный пас. И Сам мощным пушечным ударом послал мяч в ворота.
- Ничего, - сказал он, - подоим товарища Шпилько - выполним план.
Шутка понравилась всем, кроме несколько задержавшегося инспектора Грозы. Мрачно пожелав всем приятного аппетита, он с громом оседлал ждавший его стул и углубился в изучение меню.
За спиной Грозы появился изящный ангел в белом фартучке.
Инспектор Гроза, отложив меню, обернулся. Все стулья под Грозой скрипели. Тяжелым взглядом от каблучков до накрахмаленного кокошника оглядел он официантку и сделал комплимент Самому.
- Хорошие кадры подбираешь. Как зовут?
- Галя, - дружно ответил стол.
- Ну-ка, Галка, принеси чего-нибудь.
Официантка густо покраснела и с достоинством удалилась.
- Очень щепетильная, - предостерег Сам. - Прекрасно знает свое дело.
Весело звеня приборами, стол дружно продолжал обгладывать косточки товарища Шпилько, когда яростная молния ввергла греческий зал в смятение.
- Ты что это принесла?!
От сурового негодующего рыка инспектора Грозы вздрогнуло руководство области и с молчаливым осуждением уставилось на официантку.
В жуткой тишине был слышен тихий всплеск. Это Сам обронил окурок в борщ. Машинально подцепив окурок ложкой, он тщательно прожевал его и проглотил.
- Ты что мне принесла, я тебя спрашиваю? - повторил Гроза, уставившись холодными стеклами очков на практически мертвую официантку.
Жуткая тишина была ему ответом.
- Ты почему молчишь? Я спрашиваю, что ты принесла?
- Овощную горку, - прошептала официантка, собираясь упасть в обморок.
- Знает, а молчит, - с некоторым недоумением промолвил Гроза, обтирая салфеткой идеально чистую вилку.
Греческий зал облегченно захохотал.
Шутка понравилась всем.
Кроме официантки, конечно.
***
На высоком, как великая китайская стена, грейдере, у величественной арки на границе Синеозерского района товарищ Шпилько и другие официальные лица, стоя на обочине, чрезвычайно радушно улыбались черной "Волге". Машина едва виднелась на горизонте. Курортной лодочкой она покачивалась на волнах, залитых асфальтом. Высоко в небе, как бы передавая то, что творилось в душе встречающих, восторженно трепыхался жаворонок.
Черная "Волга" поравнялась с белой. Укаченный на ухабах Гроза, ласково поддерживаемый за локоть сопровождающим, ступил на твердую землю и неодобрительно посмотрел на жаворонка.
1 2 3 4 5 6 7 8
- В отпуске был? - спросил Гроза, когда ласковый человек исчез.
- Время горячее, не до отпуска, - заулыбался Шушарев, обрадованный уже тем, что на него наконец-то обратили внимание.
- Морда у тебя, Шушарев, розовая и пухлая. С такой мордой отдыхают, а не работают. Но я тебе устрою санаторий, Шушарев. Обещаю.
Инспектор Гроза одарил Шушарева взглядом, полным мрачных намеков.
"Какой гад накатал телегу, - лихорадочно размышлял Шушарев, - и что в этой телеге: аморалки, злоупотребления служебным положением или..." От этого "или" Шушарев мгновенно покрылся потом.
- В правильном направлении соображаешь, Шушарев. Садись и чистосердечно раскаивайся.
С этими словами Гроза отсчитал тринадцать листов мелованной бумаги и звучно шлепнул ими о край стола.
Давно ушел инспектор Гроза, а Шушарев все еще потел.
"Может быть, организовать рыбалку или королевскую охоту? - думал он. Или выехать с бабами в Журавлиную балку? Нет, лучше в сауну. Сувенир? Знать бы страстишку этого карлика, а то подставишь себя... Кто бы мог знать, кому бы позвонить?"
Под челюстью что-то заныло. Шушарев мягкой ладонью погладил горло и накололся о большой трехъякорный крючок. Он явственно услышал, как потрескивала катушка спиннинга в руках ушедшего Грозы, прочная бесконечная леса тянулась за ним.
***
Инспектор Гроза в сопровождении ласкового человека с печальными глазами шел по коридору. Никого не попадалось им навстречу. Чиновный люд переживал стихийное бедствие в кабинетах, время от времени доносился скрежет ключей и щелканье замков закрываемых изнутри дверей.
- Значит, говоришь, Сам вызывает? - строго допрашивал сопровождающего Гроза.
- Приглашает... - робко поправил печальноглазый.
- Хочешь, мы сейчас зайдем к нему вместе и я сяду к нему на стол?
- Не хочу! - с религиозным ужасом воскликнул несчастный.
- Нет, хочешь, - огласил приговор Гроза.
Безразмерный, полный полированного сияния кабинет с величественными парусами штор был наполнен особым воздухом горных высот. Сам, с грацией мамонта, поднялся навстречу Грозе. От его мощной фигуры исходила убийственная радиация власти. Гроза завидовал высоким, щедро наделенным природой огромными пузами людям. Он знал, что именно из-за отсутствия этих, столь необходимых руководителям качеств ему никогда не сидеть в таком кабинете. Все остальное у него было.
Сам и Гроза, добродушно перекидываясь малозначащими фразами и улыбаясь, сблизились. После долгого официально-сердечного рукопожатия Сам тяжело опустился в кресло, издавшее сладострастный вздох.
- Ну так с чем пожаловал? Садись, поговорим.
Гроза подпрыгнул блохой и уселся на стол.
Раздался глухой стук. Ласковый человек с печальными глазами, не вынесший надругательства над святыней, лежал на мягкой ковровой дорожке, крестом раскинув руки. Перед его тоскующими глазами покачивался высокий потолок с лепными украшениями.
Он многого не понимал, этот человек. Не понимал, потому что не знал. Не знал, например, что шесть лет тому назад Сам, еще не будучи Самим, сидел на месте Шушарева и также обильно обливался потом, а тринадцать исписанных им листов до сих пор хранятся в личном архиве Грозы.
***
Обедали в специальном зале для высшего руководства области, который почему-то звали греческим. Зал напоминал большой кабинет, в котором не было портретов. Ритуал принятия пищи носил характер важного государственного дела. У каждого в этом зале было свое место. Сам сидел на председательском. Далее вдоль длинного стола рассаживались по рангам. Для Грозы во время его приездов освобождали место рядом с Самим.
В этом тихом зале под чинный звон приборов между, казалось бы, случайными разговорами решались важные дела. Дух тайной вечери смешивался с ароматом яств.
Сам имел легендарную привычку одновременно с приемом пищи курить. Отхлебнет борщ, пророкочет густым голосом реплику, затянется и выпустит изо рта дымный нимб, который вопреки всем законам физики зависает над его бронзовой лысиной и не тает, пока на смену ему не поднимется очередной нимб. Сам вообще слыл простым парнем, который мог ненароком обронить крепкое слово даже в женском обществе.
- Синеозерка опять план по молоку срывает, - тяжело вздохнул, обильно посыпая перцем борщ, Главный Аграрий. И опечалился.
Это был идеальный пас. И Сам мощным пушечным ударом послал мяч в ворота.
- Ничего, - сказал он, - подоим товарища Шпилько - выполним план.
Шутка понравилась всем, кроме несколько задержавшегося инспектора Грозы. Мрачно пожелав всем приятного аппетита, он с громом оседлал ждавший его стул и углубился в изучение меню.
За спиной Грозы появился изящный ангел в белом фартучке.
Инспектор Гроза, отложив меню, обернулся. Все стулья под Грозой скрипели. Тяжелым взглядом от каблучков до накрахмаленного кокошника оглядел он официантку и сделал комплимент Самому.
- Хорошие кадры подбираешь. Как зовут?
- Галя, - дружно ответил стол.
- Ну-ка, Галка, принеси чего-нибудь.
Официантка густо покраснела и с достоинством удалилась.
- Очень щепетильная, - предостерег Сам. - Прекрасно знает свое дело.
Весело звеня приборами, стол дружно продолжал обгладывать косточки товарища Шпилько, когда яростная молния ввергла греческий зал в смятение.
- Ты что это принесла?!
От сурового негодующего рыка инспектора Грозы вздрогнуло руководство области и с молчаливым осуждением уставилось на официантку.
В жуткой тишине был слышен тихий всплеск. Это Сам обронил окурок в борщ. Машинально подцепив окурок ложкой, он тщательно прожевал его и проглотил.
- Ты что мне принесла, я тебя спрашиваю? - повторил Гроза, уставившись холодными стеклами очков на практически мертвую официантку.
Жуткая тишина была ему ответом.
- Ты почему молчишь? Я спрашиваю, что ты принесла?
- Овощную горку, - прошептала официантка, собираясь упасть в обморок.
- Знает, а молчит, - с некоторым недоумением промолвил Гроза, обтирая салфеткой идеально чистую вилку.
Греческий зал облегченно захохотал.
Шутка понравилась всем.
Кроме официантки, конечно.
***
На высоком, как великая китайская стена, грейдере, у величественной арки на границе Синеозерского района товарищ Шпилько и другие официальные лица, стоя на обочине, чрезвычайно радушно улыбались черной "Волге". Машина едва виднелась на горизонте. Курортной лодочкой она покачивалась на волнах, залитых асфальтом. Высоко в небе, как бы передавая то, что творилось в душе встречающих, восторженно трепыхался жаворонок.
Черная "Волга" поравнялась с белой. Укаченный на ухабах Гроза, ласково поддерживаемый за локоть сопровождающим, ступил на твердую землю и неодобрительно посмотрел на жаворонка.
1 2 3 4 5 6 7 8