Они решительно их исправляют. Но в то самое мгновение, когда лицо товарища Шпилько склонилось на расстояние, где проходит граница интима, по-особенному резко и требовательно зазвонил телефон. Он просто зашелся в истерике.
Звонили из Центра. Товарищу Шпилько было предложено немедленно прибыть.
Побледнела товарищ Шпилько и застегнула костюм на все пуговицы.
***
Вечером инспектор Гроза был отвезен в один из полуподпольных залов, который имеется при любой совхозной столовой для приема представителей вышестоящей власти. Отделан он был с грубоватыми претензиями на красоту, в настенных росписях эклектически соединялись официоз и фривольность. Здесь были и березки, и красавицы в сарафанах, и мощные трактора, и силосные башни. От блестящих лаком стен, отделанных под дерево, от потолка с вензелями и громоздких люстр убийственной яркости у нормального человека начинала болеть голова.
Стол поражал обилием блюд. В центре его на подносах дружелюбно улыбались друг другу поросенок и барашек. Они были довольны столь славным завершением недолгой карьеры. Им предстояло быть съеденными большими людьми.
Крутобедрые коньячные бутылки истекали от истомы. Полыхал фруктово-ягодный пожар. Об апельсины можно было прикуривать сигареты. Пышные горки блинов придавали дастархану нечто домашнее, интимное. Непроизвольно и судорожно дергался кадык при виде казы, чужука и прочих деликатесов, обсыпанных зеленым горошком и сочным слезящимся луком.
У человека неизбалованного этот стол мог вызвать лишь одну мысль: нажраться бы от пуза и можно помирать.
Однако Гроза с омерзением скользнул взглядом по живому натюрморту, по этому произведению искусства, которое должно быть варварски уничтожено в ближайшие часы.
- Убрать, - сказал инспектор.
В кладбищенской гнетущей тишине без звона исчезли бутылки. Присутствующие за столом были тертыми калачами и понимали, какой это нехороший знак, когда вышестоящий гость отказывается от угощения. "Совсем озверел Гроза", - подумал ласковый сопровождающий, внутренне содрогаясь.
А Гроза, поднявшись над столом и указуя перстом на горы изобилия, зловещим, яростным шепотом спросил:
- Хотел бы я знать, за чей счет это все?
Мертвая тишина была ему ответом.
Поросенок и барашек перестали улыбаться.
"Все, - холодея, подумал ласковый сопровождающий, - завтра для синеозерцев наступит последний день Помпеи".
***
- Синеозерка, - промолвил шофер.
Товарищ Браев поднял тяжелые веки. Его мучил жестокий приступ морской болезни - следствие изнуряюще-медленной езды по бездорожью.
Он внимательно осмотрел степной простор и не обнаружил признаков человеческого жилья.
Шофер молча показал пальцем в небо.
Над ними одинокий домашний голубь отрабатывал фигуры высшего пилотажа.
Машины остановились у чахлого березового колка, истоптанного домашним скотом, обильно заваленного бытовым и производственным хламом. Ветви тщедушных деревьев были добросовестно оборваны любителями парной бани.
Участники экспедиции разбрелись по степному оазису с благородной целью полива лесонасаждений, кроме водителя грузовика, который, не изменяя многолетней привычке, оросил задний скат своей машины.
После чего товарищ Браев пожал мужественную руку милиционера, пропыленного, как внутренность пылесоса.
- Отдыхай.
Милиционер козырнул и на бешеной скорости, как молодой жеребец, с которого сняли путы, помчался к далекому горизонту. "И какой же милиционер не любит быстрой езды", - с одобрением подумал товарищ Браев.
Со штабеля кирпича был сдернут брезентовый полог, и взору товарища Браева предстала печальная картина.
Оставив в березовом колку половину кирпича, экспедиция со скоростью, предписанной похоронным процессиям, двинулась к конечной цели своего утомительного путешествия.
***
В Синеозерске Грозы не было.
В Синеозерске вообще никого не было. Окна домов были закрыты ставнями, собаки не лаяли.
- Товарищ Гроза отбыли в передовое хозяйство "Вперед к светлым вершинам", - проинформировал тихий человек в руководящем здании, тщетно пытавшийся унять дергающуюся в нервном тике щеку, - когда будут, не сообщили.
- Какие, к черту, вершины в степи, - возмутился товарищ Браев.
Тихий человек скромно пожал плечами.
В кабинете директора совхоза "Вперед к светлым вершинам", куда к вечеру, переколов значительную часть алмазов из глины, прибыла экспедиция, трагически пахло валидолом.
На директоре не было лица, пиджака, галстука и ботинок.
На окружающую действительность он не реагировал. На вопросы не отвечал. Подперев волосатой рукой многодумную голову, рисовал на собственных приказах чертиков.
Секретарша, от которой также попахивало валидолом, держась рукой за могучую грудь и прерывисто дыша, повторяла:
- Ох, что тут было. Ох, что тут было...
Было что-то до того ужасное, что она не находила слов. Не было таких слов, чтобы описать, что тут было.
- Валидол-то остался? - спросил побледневший Браев.
- Весь день всей конторой пьем, - говорила секретарша, капая в стакан пахучую жидкость, - ох, что тут было, ох, что тут было... Главного зоотехника в больницу увезли. До утра доживет ли, - всхлипнула она, подавая стакан. - У главного бухгалтера преждевременные роды начались, агроном заявление по собственному желанию написал.
Товарищ Браев употребил лекарство и перевел дух.
- В живых-то кто остался?
- По отделениям разъехались. Указания товарища Грозы выполнять.
- Что - сердитый?
- Ох, сердитый, ох, сердитый...
- Где же теперь Гроза?
- Ох, в "Коммунизм" уехал, ох, в "Коммунизм", - сказала эта сердобольная женщина, жалея людей, живущих в "Коммунизме".
По обезлюдевшей улице центральной усадьбы печальная процессия двинулась в "Коммунизм".
Ничейный пес Шарик, любимец управленческого аппарата совхоза "Вперед к светлым вершинам", тоскливо смотрел ей вслед. Правый глаз пса дергался. От него тоже пахло валидолом.
***
У дорожного знака "До "Коммунизма" 3 км" "Волга" и грузовик с вечным кирпичом застряли в луже, размеры которой давали ей право быть отмеченной на топографических картах.
- Надо было объездной дорогой ехать, - сердито кричал водитель грузовика.
- Так кто ж его знал, - оправдывался водитель легковой.
Товарищ Браев бережно держал на коленях последний экземпляр из десяти вечных иноземных кирпичей, завернутый в лощеную бумагу.
Вволю пробуксовав и израсходовав весь запас горючего, они заснули сном отшельников посреди безбрежной лужи.
Проснувшись среди ночи, товарищ Браев увидел звезды над собой, звезды под собой и долго не мог сообразить, каким образом его персональная машина попала в космическое пространство. Душу грызла мучительная тоска по голубой планете и уютному кабинету.
1 2 3 4 5 6 7 8