Ничего не было решено. На вокзале я говорил примерно то же, что раньше.
- Что именно?
- Чтобы там, на поляне, в роще, где мы были в праздничный день, он поговорил с ней, чтобы убедил ее во имя всего хорошего, что было в нашей жизни, не позорить меня.
- То есть ваш брат сам догадался взять молоток во дворе у Сосновского и положить убитую под яблоней именно в той позе, в какой изображена она на картине? Так?
- Не знаю. Может быть, и сам.
- Константин Семенов, вы ведь взрослый человек. Зачем же глупости говорить? - заметил Коваль.
- Я правду говорю! - вскричал бывший управляющий и внезапно вскочил. - А вы не подсказывайте, Коваль! - Огромный, грузный, он сделал несколько шагов к столу и обратился к прокурору области: - Кому вы больше верите - мне или этой фашистской шкуре, полицаю?!
Прокурор не ответил.
- Сядьте, - приказал подполковник.
- Не бойтесь! Не укушу, - зло проворчал Петров-Семенов.
- Сядьте! - еще строже приказал Коваль, и подследственному пришлось подчиниться, но теперь он сел совсем рядом с братом и глянул на него с нескрываемой ненавистью.
Маляр съежился и отодвинулся.
- В эту же ночь, девятого мая, Константин уехал из Брянска домой, продолжал он. - Сказал, чтобы я был через неделю, утром семнадцатого, и дал мне двадцать пять рублей на дорогу. Обещал встретить на городском вокзале. Я так и приехал.
- Как вы были одеты, что у вас было в руках? - спросил Коваль.
- Одет я был в черный костюм, в синюю с белой полоской рубаху, в руке корзина была.
- А в корзине что?
- Бутылка спирта. И еще ацетон.
- Вы подтверждаете, Константин Семенов?
- Да. Но еще и ручка торчала.
- Какая ручка? От чего?
- Не знаю. Никакой ручки в корзине не было, - возразил маляр. - Две бутылки, больше ничего.
- А зачем ацетон? - спросил Коваль.
- Чтобы пятна крови вывести, если на одежде будут.
- Константин Семенов, вы подтвердили, что видели в корзине эти бутылки, - сказал следователь. - Как вы тогда думали, зачем взял с собою ацетон ваш брат?
- Я не знал, что это ацетон.
- В котором часу вы приехали на городской вокзал? - спросил Коваль маляра.
- В восемь пятьдесят утра. Брат меня встретил. Сказал, чтобы я ехал электричкой в Березовое, там подождал в лесу, а в час дня чтобы на дачу пришел. Туда, мол, он и Нинку пришлет. На этом разговор наш кончился. Константин еще раз напомнил мне про молоток и поехал на работу, а я остался ждать электричку. Приехав в Березовое, я побыл немного в лесу и пошел к даче. Когда проходил мимо соседа ихнего, увидел во дворе кучу угля, а на ней молоток. Я вошел во двор и взял его.
Прокурор открыл сейф и достал оттуда два молотка.
- Какой? - спросил Коваль.
Маляр уставился на один из них - почерневший от угольной пыли и влаги, отшатнулся и издали ткнул пальцем:
- Этот. Справа.
- Константин Семенов, вы подтверждаете встречу с братом на вокзале семнадцатого мая в восемь пятьдесят?
- Да! Да! Да! - закричал бывший управляющий, снова вскакивая со стула. - Подтверждаю, черт возьми! Но только прекратите это! Прекратите! Я не могу больше! Я устал...
- Хорошо, - сказал прокурор, - сделаем перерыв. Сядьте и подпишите протокол.
- Дайте закурить, - попросил Петров-Семенов и, жадно затянувшись сигаретой, принялся читать страницы протокола.
36
"17 мая. Уходя на работу, Иван постучал ко мне и сказал, что сегодня днем приедет его брат. Владимира вроде бы вызывали в Брянске в милицию и расспрашивали о младшем брате. По телефону Владимир не мог рассказать подробности и поэтому приезжает. Но не на квартиру, а прямо на дачу. Иван просил меня поехать туда к часу дня и поговорить с братом. Сам он не может - у него в это время важное совещание, и приедет немного позже.
Я согласилась. Подумала: милиция заинтересовалась - это хорошо. Может быть, это и будет толчком, который заставит Ивана во всем признаться. Да и Владимира попрошу на него повлиять.
Сейчас я сижу на даче у окна и пишу эти строки. Владимира еще нет. Хотя и гадок мне, и страшен теперь Иван, но если бы я верила в бога, то без конца, без устали просила бы: "Господи, помоги спасти его от самого себя, помоги ему смыть кровь со своих рук!"
Но вот на повороте дороги показался Владимир. Он идет с корзинкой в руке. Почему у меня на сердце так тяжело? Это, наверно, тот самый камень, который давит и Ивана, и меня.
Ну, пока все. Оставлю страницу недописанной. Надо еще спрятать тетрадь и переодеться..."
37
- Итак, продолжим, - сказал прокурор, обращаясь к Ковалю и к следователю, занявшему свое место за столиком.
- Подтверждаете ли вы показания, которые дали на предыдущих допросах? - спросил подполковник Семенова-старшего.
- Да, - ответил маляр.
- Мы остановились на том, что ваш брат Константин Семенов возвратился с вокзала в город, а вы уехали в Березовое. Что было дальше? - спросил Коваль.
- Приехавши в Березовое, я посидел немного в лесу, а потом на дачу пошел. Нинка во дворе меня встретила, а затем в дом позвала. Я постоял возле картины, потом ей говорю, мол, пойдем, погуляем, мне для здоровья на свежем воздухе хорошо быть. Нинка согласилась, и мы с ней пошли в лес, то бишь в рощу.
- Нина Андреевна не заметила у вас молотка?
- Нет, я его на дно положил. Она спросила, почему я не оставил корзину на даче и что там в ней. Я сказал: "Спирт, чтобы выпить".
- Дальше!
- Ну, посидели мы на траве. Я выпил спирту и Нинке предложил. Она отказалась. Вскоре тучи стали собираться.
- О чем был разговор?
- Ни о чем. Нинка сказала, что о брате хочет поговорить, спросила, зачем меня в Брянске в милицию вызывали. Я говорю: "Подождем, Коська приедет, тогда все вместе и обсудим".
- Вы действительно думали, что он приедет?
- Нет. Мы договорились, что после всего я вернусь в город, на ипподром, и он там будет меня ждать.
- Константин Семенов, вы подтверждаете это?
- Да, - ответил бывший управляющий, на этот раз вид у него был крайне подавленный и сидел он все время повесив голову.
- Дальше, Владимир Семенов!
Маляр молчал.
Казалось, что в кабинет прокурора вошла тень Нины Петровой.
- Продолжайте, Владимир Семенов! - проговорил подполковник.
Маляр, упершись взглядом в стену, продолжил:
- Я ей сказал: "Приляг, отдохни!" А она не захотела, боялась простудиться. Так мы посидели немного, потом поднялись. Где-то далеко уже гремел гром, налетел ветер, и сразу стало темно. Она наклонилась за ридикюлем. Сверкнула молния. Я выхватил из корзины молоток и ударил ее по голове. Она вскрикнула, но не упала, а выпрямилась. У нее на голове была закручена толстая коса. "Володя, меня молния ударила!" Я набросился на нее, на землю повалил и начал бить молотком. Она отбивалась, царапалась, кусалась, кричала: "За что? За что?" - "Ты - последний свидетель!.. Ты последний свидетель!.. Иначе нельзя!.." - повторял я. Она просила: "Не убивай меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45