Здесь заканчивалась улица и начиналась дорога, которая, повернув вправо, обходила расщелину сверху по сопке, там где расщелина начиналась и в неё сбегал ручей от расположенного чуть выше болотистого озерца. Здесь на повороте располагалась котельная, которая снабжала теплом весь город. К моей цели мне надо было идти прямо. Но это было сложно. Целый ряд расщелин, лежало на моём пути в этом случае. Часть из них вдавалась в материк узкими бухтами. В этом случае мне пришлось бы их пересекать в плавь, что не входило в мои планы на сегодня, хотя и было самое начало июня. Дорога, после того как она обходила по верху расщелину и там поворачивала влево, шла по пологому склону сопки постепенно поднимаясь и параллельно берегу. Так она вела почти до самого гребня сопки, затем она поворачивала вправо и переваливала через этот гребень, на котором стояли здания и ангары складов. От них она спускалась в небольшую долину по которой тёк ручей впадавший в питьевое озеро. Спустившись с сопки, дорога поворачивала влево и шла по северному склону долины, постепенно поднимаясь и поворачивая к югу, следуя изгибу долины, которая выше становилась ущельем.
Оставив позади и слева от себя кладбище, расположенное на склоне той же сопки, что и склады, пройдя низину между двух сопок, по которой ответвляясь от ручья в долине, прямиком к морю убегал другой ручей, я поднялся на сопку в покинутое расположение воинской части. От ворот покинутого городка, дорога и ущелье поворачивали вправо и вверх, окончательно уходя в глубь материка, мне же надо было идти дальше параллельно берегу. Пройдя мимо заброшенных казарм, гаражей, складов, внутри которых царил хаос и разгром, я пришёл к тропинке, которая начиналась за поваленной оградой части.
Дальше ни дорог ни жилых поселений не было. Тропа поднялась на небольшой пригорок над казармами, на котором были старые орудийные дворики, и пройдя мимо них спускалась в низину. В середине этой низины лежало озерцо с болотистыми берегами. С юга над озером нависали скалы невысокой сопки. Тропа же проходила с севера от озера, закрытая от дующих с моря ветров обратными скатами прибрежных высот. Из озера вытекал ещё один ручей, который стекал к морю по теснине между сопок, заросшей лесом. Тропа, петляя среди тонких и кривых, невысоких деревьев, вывела к переправе через ручей. Ручей был глубок и широк. Не менее двух метров в ширину. Его русло петляло между деревьев, а берега были отвесные. Вода прорыла себе неширокий, но глубокий канал. Над чистейшей водой ручья, с берега на берег был перекинут неширокий и крепкий брус, служивший мостом. За много лет и ног, прошедших по нему, концы бруса вросли в землю на берегов.
Переправившись по этой переправе, я стал подниматься из леса на сопку, следуя изгибам тропы. Интересно было то, что к востоку от города местность была сильнее изрезана, чем к западу и здесь были леса. На запад, там где сопки полого поднимались от моря, не было никаких растений выше колена. Всё сдувал ветер. Там было царство камней и ягеля. Здесь же, к востоку, берег прикрытый и островами, и полуостровом, был ниже и сильнее изрезан. По сравнению с западной окраиной города здесь, на востоке, были настоящие джунгли. Тропа обходила вершину сопки, на которой стояли остатки деревянной конструкции непонятного мне назначений. То ли створ, толи ворот какой-то. У моря, у самого уреза воды располагалась подобная же конструкция. Осмотрев ту, что стояла на вершине сопки, я пошёл дальше по тропе.
Чем дальше я уходил, тем менее нахоженной становилась тропа. Погода тоже переменилась. Ещё на переправе через ручей выглядывало из-за облаков солнце. А теперь, когда я взбирался на следующую сопку, небо совсем затянули серые облака. И как бы проверяя мою решимость, в тот самый момент, когда с перевала открылся вид на цель моего путешествия, заморосил дождь. Было бы просто обидно повернуть обратно, а потому оставалось идти только вперёд. Всего-то оставалось пройти километра два максимум по прямой. Надо было перейти небольшую седловину на склоне сопки, на которой находился, и перейти на её голову ближнюю к морю, огибая болото в этой седловине. А далее уже спускаться идя косо к берегу моря.
На соседнюю голову сопки, бугор, перешёл нормально, но обойти болото оказалось затруднительно – заросли кустарника оказались столь густые, что прорываться через них было чрезвычайно трудно. Едва доходившие до плеч заросли оказалось проще форсировать пригнувшись под их крону. Здесь чувствуешь себя Гулливером – смотришь поверх леса, а присел и ты в волшебном, игрушечном лесу. Морось прекратилась. Надо сказать, что тропа закончилась у последней головы сопки и далее шёл я по целине. Висевший всю ночь и утро, дождь сделал и местность и все предметы, растения на ней совершенно мокрыми и скользкими. Всё вокруг было пропитано влагой. Но начав спуск к морю я шёл легко. Здесь было больше камней и меньше растений. Вода только в щелях скал. И мне оставалось только аккуратнее выбирать путь по скалам, чтобы не подскользнуться и цепляясь каблуками ботинок за выступы на камнях, чтобы не скользить. Скоро я был на берегу. Был отлив, и прибрежные камни были завалены жёлто-зелёными, бурыми и чёрными массами водорослей.
Моей целью в этом месте были выброшенные на берег списанные корабли. В том месте, к которому я подошёл на камнях берега стояли два буксира и тральщик. От сюда же я увидел, что чтобы подобраться к лежавшему чуть далее по берегу сторожевику, мне необходимо обойти небольшую бухту, клином вдававшуюся в берег и невидимую из дали.
Было любопытно стоять под форштевнем тральщика, возвышавшимся над головой в небо. Поборов в себе желание забраться на палубу тральщика по свисавшему канату, я двинулся к сторожевику. В самом конце бухточки, которую я обходил, лежал и плавал весь тот мусор, который обычно скапливается в подобных местах. Брёвна, коряги, пенопласт, буи от рыбачьих сетей, стебли трав, вынесенные в море реками, грязная пена, куски досок, пластиковые ёмкости, просто предметы непонятного происхождения и назначения.
Сторожевик стоял на камнях на оконечности небольшого мыса разделявшего бухточку, которую я обошёл, и пролив между берегом и островком. Пролив был не широкий, метров десять в отлив и будь потеплее, наверно, вполне можно было бы в брод перебраться на остров. Но было холодно. На берегу моря и так всегда ветер. А сейчас, когда я приближался к корпусу сторожевика, ветер начал усиливаться. На севере, за островами появилась полоса тёмно-серых облаков. Надвигался шторм. Но сторожевик был рядом. У его левого борта плескались волны, а справа, под мостиком была скала. В борту у этой скалы зиял лац-порт. С палубы свисал канат, по которому, наверняка, лазили такие же любопытные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42