– Ты сказал… приз за проницательность?
Джеймс утвердительно кивнул:
– Совершенно верно, дорогая. Наблюдение, которое ты сделала во время пашей поездки в Глснмид, оказалось верным. Вдовушка Делейни действительно хочет закрепиться в семье, если можно так выразиться.
– Да, конечно. – Вивиан просияла. – Я сразу же это поняла. Наверное, именно поэтому у меня ничего не получилось. Коннел не обращал на меня внимания только потому, что в настоящий момент все его мысли заняты этой серенькой мышкой, женщиной, которая приехала к нему в поисках защиты.
Джеймс помрачнел и проворчал сквозь зубы:
– Очевидно, использование в своих интересах близких родственников – родовая черта семейства Делейни Что ж, надо позаботиться о том, чтобы Коннел Делейни раскаялся в своих грехах.
И тотчас же перед Джеймсом, поднимая волну душевной боли, возникло лицо Розалин. Но он тут же отогнал воспоминания. Нет, хватит, нельзя сейчас о ней вспоминать. Сейчас он должен как следует все обдумать. Джеймс улыбнулся и погладил ее по плечу.
– Ты говорил что-то о вознаграждении, – напомнила Вивиан.
– Ах да, конечно. Я был уверен: стоит мне об этом упомянуть, и ты уже не дашь мне забыть. Будь добра, открой верхний ящик стола и достань оттуда коробочку.
Минуту спустя он услышал возглас восхищения – Вивиан открыла небольшую кожаную коробочку, которую держала в руках. С сияющими глазами она приблизилась к Джеймсу.
– О, дорогой, они великолепны! – Вивиан расцеловала любовника. – Какой шикарный подарок! Я всегда мечтала о сапфировых сережках. Шерман обещал мне подарить их на следующий день рождения, но… но это было еще перед…
– Можешь надеть их попозже, – перебил Джеймс; в этот момент ему ужасно не хотелось слушать рассказы о «дорогом Шермане».
– Так как же насчет урока? – Вивиан снова поцеловала Джеймса.
– У нас впереди вся ночь…
Тут послышался осторожный стук в дверь, и они тотчас отпрянули друг от друга. Вивиан спрятала коробочку за спину как раз в тот момент, когда служанка приоткрыла дверь.
– Мистер Кэри…
– Да, Эмили. Можешь войти.
– Прошу прощения, сэр, но миссис Малруни… – Эмили сделала реверанс. – Миссис Малруни попросила меня узнать, не следует ли затопить камин и не зажечь ли светильники в этой комнате.
– Не сегодня. Можешь сделать это в моем кабинете. Миссис Браун как раз говорила мне о том, что ее очень утомил визит наших гостей. Боюсь, что у нее вот-вот снова начнется мигрень. Передай, пожалуйста, миссис Малруни, чтобы приготовила ванну в комнате миссис Браун, а также принесла туда поднос с холодной говядиной и сыром – на всякий случай. А потом позаботься о том, чтобы остаток вечера никто не беспокоил миссис Браун. Поднос с закуской пусть подадут и в мой кабинет.
– Хорошо, сэр. – Сделав реверанс, служанка удалилась.
– Значит, мигрень? Я, должно быть, очень нежная дама, – с лукавой улыбкой заметила Вивиан.
– Именно это я и люблю в тебе больше всего, дорогая кузина.
Раздался громкий раскат грома, и Джеймс тут же закрыл ставни.
– Если Делейни еще в дороге, ливень должен охладить их пыл, – со смехом проговорила Вивиан.
Больше всего на свете Бетани желала Коннела Делейни, желала его любви – в этом она была абсолютно уверена. И все же в глубинах ее души таился страх. Она отчаянно пыталась справиться с собой, пыталась преодолеть сомнения, однако ей никак это не удавалось.
– Коннел, – прошептала она. – Коннел, ты слышишь?..
Он взглянул на нее с улыбкой:
– Я привез тебя сюда, чтобы укрыть от непогоды, но тебе, кажется, потребуется защита от меня.
– Возможно, что это тебе потребуется защита от меня, Коннел Делейни. – Она умолкла, прислушиваясь к гулким ударам своего сердца. А может, ей сейчас не следует ломать голову над тем, правильно ли это будет или нет? Их влечет друг к другу, и это – главное, а все остальное осталось там, за стеной дождя. Прошлые ошибки и сожаления, приносившие обычно боль и страх, будут ждать их за стенами пещеры, а здесь существует только одно – потребность быть вместе, уйти от одиночества и печали хотя бы ненадолго.
Коннел молчал, и она прошептала:
– Боже, помоги нам обоим.
Он снова привлек ее к себе и поцеловал, от чего голова у нее пошла кругом. Сейчас ничто не имело значения – только его губы, слившиеся с ее губами. Этот мужчина и эти мгновения – они принадлежали только ей, и она от них не откажется.
Как Коннел сказал тогда?.. Что-то о том, что целовать ее, Бетани, надо всегда – даже тогда, когда этого делать не следует.
Бетани никогда не чувствовала себя так чудесно, никогда не испытывала такую полноту желания. Разумеется, Финн никогда не смог бы…
Она заставила себя не думать о муже, забыть о нем хотя бы на время. Сейчас она в объятиях Коннела, и Финна здесь быть не должно. И все же не так-то просто сбросить тяжелые воспоминания…
– Я не могу… Мне нужно… – Она умолкла, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свою душевную боль, боль, которую она так успешно и так долго скрывала.
– Бетани, что с тобой? – Теперь он смотрел на нее с беспокойством. – Что случилось?
– Я… я… – Она резко отстранилась от него, внезапно почувствовав себя ужасно глупой, никчемной и униженной.
– Что случилось? Я обидел тебя? – Коннел пытался заглянуть ей в лицо.
Бетани же в эти мгновения вдруг представилось, что это Финн ее преследует… мучает. Слезы струились по ее щекам, и она никак не могла их сдержать, лишь утирала ладонью время от времени.
– Что-то не так? Скажи мне, что именно. – Коннел обнял ее за плечи, но из глаз по-прежнему лились потоки слез. – Дорогая, чем я обидел тебя?
И тут Бетани поняла: Коннел действительно считал, что чем-то ее обидел, и теперь винил себя. Всхлипнув, она пробормотала:
– Нет-нет, Коннел, это не ты, не ты…
Во взгляде его темных глаз она увидела недоверие. И еще – беспокойство и неуверенность.
– Тогда кто же? – спросил он наконец.
– Финн.
Это имя словно возвело между ними каменную стену. Коннел помрачнел, черты его заострились.
– Я… Финн… – Бетани снова всхлипнула и тут же утерла слезы. – Понимаешь, Финн… он не был нежным… Он… – Сделав глубокий вдох, Бетани немного успокоилась. – Видишь ли, с мужем я никогда не переживала таких чудесных минут, как с тобой… До вчерашней ночи я никогда не знала… Даже представить не могла, что женщина может испытывать такие чувства.
– «Чудесных минут»? – переспросил Коннел; казалось, ее признание очень его удивило.
– Да, чудесных, – кивнула Бетани. – Финн не был нежным, он был ужасно грубым и невнимательным. А мое замужество – это была постоянная боль и унижения.
Напряженный взгляд Коннела напомнил Бетани их первую встречу; тогда он тоже смотрел на нее так, словно хотел проникнуть в самые тайные уголки ее души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66