Катрин хотелось крикнуть ему: я люблю тебя, не бросай меня!
Но когда они разомкнули объятия, Катрин вновь ощутила безотчетный страх – ей не хотелось, чтобы Алексей от нее отрывался, чтобы он выходил из комнаты. Пусть их тела всегда будут сплетены на этой белоснежной постели. И еще в ее душе пробудилось угасшее было желание знать всю правду.
Она взяла бокал с шампанским, отпила.
– И все-таки я хочу знать, – прошептала она. – Объясни мне смысл твоей записки. Что я должна была понять? Откуда у тебя кольцо матери? Почему ты послал его мне?
Алексей растерялся. Правда? Что такое правда?
– Мне кажется, что я в тебя влюбился, Катрин, – хрипло сказал он.
Она улыбнулась, погладила его по щеке.
– Я в тебя тоже.
Они молча смотрели друг другу в глаза, а потом, засмеявшись, она спросила:
– Но откуда все-таки у тебя кольцо? Ты что, купил его в антикварном магазине? Вряд ли. Сильви ни за что не продала бы его. Да и в любом случае, ты не мог знать, что оно принадлежит ей. Кто дал тебе это кольцо?
Солгать было так легко – она сама предложила вполне правдоподобную версию. Да, он случайно купил это кольцо в антикварном магазине, увидел инициалы, провел небольшое расследование… Но нет, лгать ей он не будет. Невозможно лгать, когда смотришь в эти доверчивые, искренние глаза.
– Она сама дала мне кольцо, – наконец вымолвил он.
– Она сама? – переспросила Катрин и почему-то ощутила укол ревности. – Так ты знал ее?
Алексей покачал головой. Но тут же, передумав, кивнул. Придется все ей рассказать. Ничего, они вместе посмеются над его фантазиями. И все же ему было страшно.
– Да, я один раз видел Сильви Ковальскую. Она брала у меня интервью.
– Интервью? Какое интервью? Она никогда не занималась журналистикой.
Катрин совсем растерялась и непроизвольно прикрыла тело простыней.
Алексей пожал плечами, встал с кровати и опустился в кресло.
– Я сам толком не знаю. Потом, в шестьдесят восьмом году, я получил письмо. К письму было приложено кольцо. – Он глубоко вздохнул и ровным голосом закончил: – В письме говорилось, что Сильви – моя мать.
– Что?!
Катрин дернулась и выпрямилась.
Сердце Алексея сжалось от страха. Теперь она его возненавидит. Она так враждебно относится к своей матери, что ее зловещая тень ляжет и на него.
– Все это глупости, разумеется. Полная чушь. Моя мать умерла в момент моего рождения. Но в прошлом году, когда я увидел на выставке портрет Сильви Ковальской, я был заинтригован. С чего вдруг эта женщина написала мне такое письмо? Ломал себе голову, не мог сообразить. Специально отправился в Нью-Йорк, чтобы хоть что-то разузнать. Узнать ничего не удалось, но зато я встретил тебя. – Он взял ее за руку. – Сильви привела меня к тебе, – настойчиво повторил он.
Но ей этого было недостаточно, Катрин хотела знать больше.
– Сильви умерла еще в шестьдесят первому году. И почему ты мне не рассказал все это в Нью-Йорке?
Нет, ей никогда не вырваться из паутины Сильви. Взгляд Катрин стал обвиняющим.
– Не знаю, – грустно покачал он головой. – Не знаю. Я был растерян, думал, что, может быть, все это правда. – Он хрипло рассмеялся. – Глупо, конечно. Я боялся, что ты окажешься моей сестрой, единоутробной сестрой. В общем, полная ерунда. Но мне всегда было свойственно чересчур увлекаться фантазиями. Я чувствовал, что совсем запутался. – Он говорил все быстрее, встревоженный выражением ее лица. – Поэтому я и уехал. Уехал, хотя больше всего хотел остаться. Остаться с тобой. Катрин, ты меня слышишь?
Она резко поднялась, стала натягивать одежду. Движения ее были порывистыми, нервными.
– Катрин, – позвал Алексей.
Она обернулась к нему уже одетая и отстраненная.
– Ты и в самом деле можешь оказаться моим братом, – проговорила она с искаженным лицом. – Сильви вечно трахалась с кем придется. Это очень на нее похоже. Она вечно все портила, всем делала больно. Даже после смерти. Все мои несчастья из-за нее.
Катрин, задыхаясь от рыданий, выбежала из комнаты.
Алексей догнал ее, схватил за руку.
– Куда ты?
– Я не могу здесь больше оставаться. – Она рывком высвободилась. – Мне нужно подумать. И я еще должна позвонить Жакобу.
– Катрин, но ведь все это ерунда. – Он обнял ее. – Забудь об этом.
– Не могу. – В ее взгляде читались боль и ужас. – Ты ведь совсем ее не знал. Это очень похоже на правду. Сильви всегда была коварной и жестокой.
Алексей пытался успокоить ее:
– Жестокой? Но почему жестокой? Ведь она же не могла предположить, что мы встретимся. Тут нет никакого заговора против тебя.
Катрин отвернулась.
– Я позвоню Жакобу, – упрямо повторила она.
– Зачем? – повысил голос Алексей. – Ты хочешь сделать ему больно? Если бы он что-то об этом знал, то сказал бы мне еще в Нью-Йорке.
Катрин заколебалась, и Алексей воспользовался этим, чтобы усадить ее.
– Да, но ведь отец считает, что «Джисмонди» – твоя настоящая фамилия, – возразила Катрин. – Откуда он мог знать?
– Тоже верно, – пробормотал Алексей.
Он и не предполагал, что Катрин воспримет все это так близко к сердцу. Зря он признался ей. Сам во всем виноват. Лучше бы соврал. А теперь она уйдет, и все кончится. Эта мысль приводила его в отчаяние.
– Катрин, ты сейчас расстроена, тебе трудно собраться с мыслями. Скажи, приходилось ли тебе слышать от отца историю о пропавшем ребенке? Или о том, что у твоей матери мог быть еще один ребенок? Слышала ли ты когда-нибудь имя Иван Макаров?
Катрин покачала головой.
– Ну вот видишь. Если бы что-то было, до тебя наверняка дошли бы хоть какие-то отрывочные сведения, намеки. Забудь ты всю эту историю. Мне не следовало тебя в нее посвящать. Если бы я знал, что ненависть к матери стала для тебя навязчивой идеей…
Удар пришелся в цель.
– Навязчивой идеей? – дрогнувшим голосом повторила Катрин. – Если бы ты ее знал, то мне не пришлось бы тебе объяснять, что для нее не было ничего невозможного. – Внезапно взгляд ее переменился. – Ну вот, я все время это чувствовала. У тебя ее глаза!
– Ладно, поступай как знаешь! – разозлился он и протянул ей телефонный аппарат. – Звони отцу. Уж он-то должен знать, что его жена вынашивала девять месяцев чужого ребенка, а затем этот ребенок исчез.
Катрин диковато рассмеялась:
– Это ты так думаешь. Сильви могло сойти с рук даже такое. Жакоб был слеп во всем, что ее касалось.
Ее лицо было искажено лютой, безудержной ненавистью. Алексей хотел обнять Катрин, избавить ее от этой злой страсти. Он видел перед собой маленькую страдающую девочку и хотел обнять ее, утешить.
– Нет! – крикнула она и тише добавила. – Я должна это выяснить, Алексей. Если мы хотим, чтобы у нас было будущее… Да и Натали… – У нее на глазах вновь выступили слезы. – До свидания.
У самой двери Катрин оглянулась, внезапно поняв, что может больше никогда его не увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Но когда они разомкнули объятия, Катрин вновь ощутила безотчетный страх – ей не хотелось, чтобы Алексей от нее отрывался, чтобы он выходил из комнаты. Пусть их тела всегда будут сплетены на этой белоснежной постели. И еще в ее душе пробудилось угасшее было желание знать всю правду.
Она взяла бокал с шампанским, отпила.
– И все-таки я хочу знать, – прошептала она. – Объясни мне смысл твоей записки. Что я должна была понять? Откуда у тебя кольцо матери? Почему ты послал его мне?
Алексей растерялся. Правда? Что такое правда?
– Мне кажется, что я в тебя влюбился, Катрин, – хрипло сказал он.
Она улыбнулась, погладила его по щеке.
– Я в тебя тоже.
Они молча смотрели друг другу в глаза, а потом, засмеявшись, она спросила:
– Но откуда все-таки у тебя кольцо? Ты что, купил его в антикварном магазине? Вряд ли. Сильви ни за что не продала бы его. Да и в любом случае, ты не мог знать, что оно принадлежит ей. Кто дал тебе это кольцо?
Солгать было так легко – она сама предложила вполне правдоподобную версию. Да, он случайно купил это кольцо в антикварном магазине, увидел инициалы, провел небольшое расследование… Но нет, лгать ей он не будет. Невозможно лгать, когда смотришь в эти доверчивые, искренние глаза.
– Она сама дала мне кольцо, – наконец вымолвил он.
– Она сама? – переспросила Катрин и почему-то ощутила укол ревности. – Так ты знал ее?
Алексей покачал головой. Но тут же, передумав, кивнул. Придется все ей рассказать. Ничего, они вместе посмеются над его фантазиями. И все же ему было страшно.
– Да, я один раз видел Сильви Ковальскую. Она брала у меня интервью.
– Интервью? Какое интервью? Она никогда не занималась журналистикой.
Катрин совсем растерялась и непроизвольно прикрыла тело простыней.
Алексей пожал плечами, встал с кровати и опустился в кресло.
– Я сам толком не знаю. Потом, в шестьдесят восьмом году, я получил письмо. К письму было приложено кольцо. – Он глубоко вздохнул и ровным голосом закончил: – В письме говорилось, что Сильви – моя мать.
– Что?!
Катрин дернулась и выпрямилась.
Сердце Алексея сжалось от страха. Теперь она его возненавидит. Она так враждебно относится к своей матери, что ее зловещая тень ляжет и на него.
– Все это глупости, разумеется. Полная чушь. Моя мать умерла в момент моего рождения. Но в прошлом году, когда я увидел на выставке портрет Сильви Ковальской, я был заинтригован. С чего вдруг эта женщина написала мне такое письмо? Ломал себе голову, не мог сообразить. Специально отправился в Нью-Йорк, чтобы хоть что-то разузнать. Узнать ничего не удалось, но зато я встретил тебя. – Он взял ее за руку. – Сильви привела меня к тебе, – настойчиво повторил он.
Но ей этого было недостаточно, Катрин хотела знать больше.
– Сильви умерла еще в шестьдесят первому году. И почему ты мне не рассказал все это в Нью-Йорке?
Нет, ей никогда не вырваться из паутины Сильви. Взгляд Катрин стал обвиняющим.
– Не знаю, – грустно покачал он головой. – Не знаю. Я был растерян, думал, что, может быть, все это правда. – Он хрипло рассмеялся. – Глупо, конечно. Я боялся, что ты окажешься моей сестрой, единоутробной сестрой. В общем, полная ерунда. Но мне всегда было свойственно чересчур увлекаться фантазиями. Я чувствовал, что совсем запутался. – Он говорил все быстрее, встревоженный выражением ее лица. – Поэтому я и уехал. Уехал, хотя больше всего хотел остаться. Остаться с тобой. Катрин, ты меня слышишь?
Она резко поднялась, стала натягивать одежду. Движения ее были порывистыми, нервными.
– Катрин, – позвал Алексей.
Она обернулась к нему уже одетая и отстраненная.
– Ты и в самом деле можешь оказаться моим братом, – проговорила она с искаженным лицом. – Сильви вечно трахалась с кем придется. Это очень на нее похоже. Она вечно все портила, всем делала больно. Даже после смерти. Все мои несчастья из-за нее.
Катрин, задыхаясь от рыданий, выбежала из комнаты.
Алексей догнал ее, схватил за руку.
– Куда ты?
– Я не могу здесь больше оставаться. – Она рывком высвободилась. – Мне нужно подумать. И я еще должна позвонить Жакобу.
– Катрин, но ведь все это ерунда. – Он обнял ее. – Забудь об этом.
– Не могу. – В ее взгляде читались боль и ужас. – Ты ведь совсем ее не знал. Это очень похоже на правду. Сильви всегда была коварной и жестокой.
Алексей пытался успокоить ее:
– Жестокой? Но почему жестокой? Ведь она же не могла предположить, что мы встретимся. Тут нет никакого заговора против тебя.
Катрин отвернулась.
– Я позвоню Жакобу, – упрямо повторила она.
– Зачем? – повысил голос Алексей. – Ты хочешь сделать ему больно? Если бы он что-то об этом знал, то сказал бы мне еще в Нью-Йорке.
Катрин заколебалась, и Алексей воспользовался этим, чтобы усадить ее.
– Да, но ведь отец считает, что «Джисмонди» – твоя настоящая фамилия, – возразила Катрин. – Откуда он мог знать?
– Тоже верно, – пробормотал Алексей.
Он и не предполагал, что Катрин воспримет все это так близко к сердцу. Зря он признался ей. Сам во всем виноват. Лучше бы соврал. А теперь она уйдет, и все кончится. Эта мысль приводила его в отчаяние.
– Катрин, ты сейчас расстроена, тебе трудно собраться с мыслями. Скажи, приходилось ли тебе слышать от отца историю о пропавшем ребенке? Или о том, что у твоей матери мог быть еще один ребенок? Слышала ли ты когда-нибудь имя Иван Макаров?
Катрин покачала головой.
– Ну вот видишь. Если бы что-то было, до тебя наверняка дошли бы хоть какие-то отрывочные сведения, намеки. Забудь ты всю эту историю. Мне не следовало тебя в нее посвящать. Если бы я знал, что ненависть к матери стала для тебя навязчивой идеей…
Удар пришелся в цель.
– Навязчивой идеей? – дрогнувшим голосом повторила Катрин. – Если бы ты ее знал, то мне не пришлось бы тебе объяснять, что для нее не было ничего невозможного. – Внезапно взгляд ее переменился. – Ну вот, я все время это чувствовала. У тебя ее глаза!
– Ладно, поступай как знаешь! – разозлился он и протянул ей телефонный аппарат. – Звони отцу. Уж он-то должен знать, что его жена вынашивала девять месяцев чужого ребенка, а затем этот ребенок исчез.
Катрин диковато рассмеялась:
– Это ты так думаешь. Сильви могло сойти с рук даже такое. Жакоб был слеп во всем, что ее касалось.
Ее лицо было искажено лютой, безудержной ненавистью. Алексей хотел обнять Катрин, избавить ее от этой злой страсти. Он видел перед собой маленькую страдающую девочку и хотел обнять ее, утешить.
– Нет! – крикнула она и тише добавила. – Я должна это выяснить, Алексей. Если мы хотим, чтобы у нас было будущее… Да и Натали… – У нее на глазах вновь выступили слезы. – До свидания.
У самой двери Катрин оглянулась, внезапно поняв, что может больше никогда его не увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108