– сказал он наконец. – Надо убрать этот хлам. Здесь, наверное, старые счета, расписания автобусов и несколько фотографий, которые не нравились вашей маме.
Дженни застыла на месте, открыв рот.
– Не могу понять, зачем я их так долго хранил.
Он открыл верхний ящик комода, и они увидели пожелтевшие щетки для волос, стопку вышитых носовых платков и сумочку с туалетными принадлежностями.
– Надо навести порядок, – сказал отец, бегло осмотрев вещи. – Эльза посмеялась бы надо мной. Чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю, что поступал так, как ей никогда бы не понравилось. Посмотрите на мамину спальню… – Он сел на ужасный розовый стул возле комода и обвел взглядом комнату. – Дом не ремонтировался много лет, я все еще работаю, больше не женился. Когда она умерла, все было ужасно. Ужасно. Но если бы я умер первым… – Он покачал головой. – Со временем она бы это пережила, девочки. Проводила бы отпуск на Карибских островах, поставила бы джакузи, завела бойфренда, а может, и не одного!.. Я не оправдал ее надежд.
Ева посмотрела на Дженни: сестра стояла, открыв от изумления рот. Неужели это на самом деле говорит их отец? Он только что назвал их «девочками», упомянул маму и слово «бойфренд» в одном предложении и намеревался собрать старые вещи и… выбросить в мусорное ведро.
Ева и Дженни в принципе были, конечно, довольны… но и озадачены.
– Я очень горжусь вами обеими, – сказал отец, когда они его целовали на прощание, уезжая в Лондон. – И ваша мама гордилась бы тоже.
Гордится ими обеими?! Куда делся миллион мелких укоров и недовольств и самое главное – «конечно, если бы ты, Ева, выучилась на юриста…»?
Сомнений не оставалось, у него удалили больше, чем опухоль размером с грейпфрут.
– А когда свадьба? – уточнил отец.
– 17 августа, папа, – ответила Ева. – Дети перенесли свадьбу на месяц, ничего страшного.
– Август… Отлично. К этому времени я окончательно поправлюсь, чтобы… станцевать на столе.
Станцевать на столе? Их отец? Ева была рада, что Дженни остается с ним на несколько дней. Может быть, это последствия обезболивающих лекарств? Временное расстройство психики?
Но она решила воспользоваться моментом:
– Том и его невеста ждут ребенка. Я говорила тебе об этом?
– Нет! Замечательно! Я стану прадедушкой!
Ну конечно, сказала себе Ева, у ее отца не все в порядке с головой.
Глава 24
Ева сидела за кухонным столом, освещенным июльским солнцем, и пила чай. У каждого времени года свои преимущества, но лето она любила больше всего. В саду, куда Робби и Анна днем выносили свои игрушки, розовые и оранжевые цветы заполонили все вазоны, клумбы и бордюры. Бутоны гладиолусов пытались прорваться сквозь оболочку, словно образцы новой дорогой помады.
– Может, пригласим на ужин ветеринара? – спросила Ева, когда Анна появилась в дверях. – Сегодня, если он свободен… или завтра?
Девочка подошла к ответу с осторожностью. У нее уже давно возникли подозрения по поводу мамы и ветеринара. Но ей требовалось время, чтобы понаблюдать за ними более внимательно и выяснить, что происходит.
– Хорошо, – ответила Анна, больше ничего не добавив.
Ева же приняла отсутствие комментариев как знак того, что дочь ничего не подозревает. Да и почему она вдруг должна что-то подозревать, ведь ей только девять лет?
– Что вы с Робби строите? – с улыбкой спросила она.
– Песчаный карьер… – вздохнула девочка. – Я хотела сделать еще пруд, но Робби все разрушил.
– Пруд? В песчаном карьере? – Ева постаралась не рассмеяться.
Нильс немного удивился ее звонку, однако приглашение принял, пообещав, что обязательно вечером придет.
– Ты меня снова испытываешь? – спросил он.
– Что-то вроде этого, – ответила она, не погрешив в общем-то против истины.
Ева слышала, как ее отец сожалел о том, что прожил жизнь один, и это заставило ее задуматься о собственной жизни.
Ужин в саду прошел как нельзя лучше. Мерцали свечи, дети ползали по стульям, бегали в дом и обратно, щебеча и ссорясь. Ева оделась в духе «я вовсе не претендую на особую красоту» – открытый топ и легкомысленная цветастая юбка, ногти на ногах выкрашены ярко-розовым лаком, блестящие сандалии. Она приготовила лапшу с овощами, которая, казалось, нравилась всем. Кроме того, на столе стояла миска со взбитыми сливками и малиной, собранной детьми в саду.
Они с Нильсом много смеялись и выпили столько охлажденного белого вина, что Ева почувствовала себя расслабившейся и счастливой.
– Итак, маленьким пора под одеяло, – сказала она, когда дети вернулись после двадцатиминутного умывания, чистки зубов, поцелуев на ночь и мольбы остаться еще хоть ненадолго.
В саду стало прохладно из-за поднявшегося ветерка, и Ева накинула на плечи кардиган.
– Может, мы тоже пойдем в кровать? – спросила она с улыбкой, усаживаясь к Нильсу на колени, чтобы получить поцелуй, о котором мечтала весь вечер.
– Так просто? – спросил Нильс, обнимая ее. – Я думал, придется выполнить целую программу обольщения… чтобы произвести на тебя нужное впечатление.
– Нет, – ответила она. – Я очень этого хочу.
Ева положила себе в рот малину и наклонилась за поцелуем, раздавив ягоду о его язык.
Наслаждаясь поцелуем, пахнущим вином и малиной, Ева почувствовала, как его пальцы пробрались к ней под юбку. Она обняла его и позволила добраться до вожделенной цели. Потом откликнулась на призыв и поняла, что хочет этого прямо сейчас, здесь, сидя у него на коленях, под звуки радио, разговоры, звон посуды, доносящиеся из соседних домов.
Она закрыла глаза и предалась наслаждению, ощущая напористые движения внутри себя.
Позже Ева тихонько провела его в спальню, где они сняли друг с друга одежду, намереваясь опять заняться любовью, на сей раз как следует, медленно, наслаждаясь каждым моментом близости.
И тут зазвонил телефон – громко, настойчиво, угрожая разбудить детей. Обнаженная Ева выскочила в гостиную, чтобы ответить.
Черт! Как же она забыла выключить звук и включить автоответчик? Совсем разучилась заниматься сексом по всем правилам, предусмотрев каждую мелочь.
– Алло?
– Привет, Ева, это Джозеф. Как поживаешь?
Джозеф? Джозеф! Очень своевременно! Какая жалость, что автоответчик оказался выключенным. Прямо рок какой-то.
– Привет, – ответила она почти обычным голосом. – Я в порядке. Мы все в порядке.
– Как твой отец?
– Тоже хорошо. Поправляется.
– Отлично. Послушай…
Джозеф собирался перейти: к делу. На мгновение ей даже показалось, что, может быть, он хочет поговорить о той ночи. У нее засосало под ложечкой.
– Ева, помнишь, мы говорили с тобой о том, что я могу забрать к себе на несколько дней Робби и Анну?
– Да.
– Ты не передумала? Если хочешь навестить отца или сестру в выходные дни… я могу побыть с ними у тебя дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Дженни застыла на месте, открыв рот.
– Не могу понять, зачем я их так долго хранил.
Он открыл верхний ящик комода, и они увидели пожелтевшие щетки для волос, стопку вышитых носовых платков и сумочку с туалетными принадлежностями.
– Надо навести порядок, – сказал отец, бегло осмотрев вещи. – Эльза посмеялась бы надо мной. Чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю, что поступал так, как ей никогда бы не понравилось. Посмотрите на мамину спальню… – Он сел на ужасный розовый стул возле комода и обвел взглядом комнату. – Дом не ремонтировался много лет, я все еще работаю, больше не женился. Когда она умерла, все было ужасно. Ужасно. Но если бы я умер первым… – Он покачал головой. – Со временем она бы это пережила, девочки. Проводила бы отпуск на Карибских островах, поставила бы джакузи, завела бойфренда, а может, и не одного!.. Я не оправдал ее надежд.
Ева посмотрела на Дженни: сестра стояла, открыв от изумления рот. Неужели это на самом деле говорит их отец? Он только что назвал их «девочками», упомянул маму и слово «бойфренд» в одном предложении и намеревался собрать старые вещи и… выбросить в мусорное ведро.
Ева и Дженни в принципе были, конечно, довольны… но и озадачены.
– Я очень горжусь вами обеими, – сказал отец, когда они его целовали на прощание, уезжая в Лондон. – И ваша мама гордилась бы тоже.
Гордится ими обеими?! Куда делся миллион мелких укоров и недовольств и самое главное – «конечно, если бы ты, Ева, выучилась на юриста…»?
Сомнений не оставалось, у него удалили больше, чем опухоль размером с грейпфрут.
– А когда свадьба? – уточнил отец.
– 17 августа, папа, – ответила Ева. – Дети перенесли свадьбу на месяц, ничего страшного.
– Август… Отлично. К этому времени я окончательно поправлюсь, чтобы… станцевать на столе.
Станцевать на столе? Их отец? Ева была рада, что Дженни остается с ним на несколько дней. Может быть, это последствия обезболивающих лекарств? Временное расстройство психики?
Но она решила воспользоваться моментом:
– Том и его невеста ждут ребенка. Я говорила тебе об этом?
– Нет! Замечательно! Я стану прадедушкой!
Ну конечно, сказала себе Ева, у ее отца не все в порядке с головой.
Глава 24
Ева сидела за кухонным столом, освещенным июльским солнцем, и пила чай. У каждого времени года свои преимущества, но лето она любила больше всего. В саду, куда Робби и Анна днем выносили свои игрушки, розовые и оранжевые цветы заполонили все вазоны, клумбы и бордюры. Бутоны гладиолусов пытались прорваться сквозь оболочку, словно образцы новой дорогой помады.
– Может, пригласим на ужин ветеринара? – спросила Ева, когда Анна появилась в дверях. – Сегодня, если он свободен… или завтра?
Девочка подошла к ответу с осторожностью. У нее уже давно возникли подозрения по поводу мамы и ветеринара. Но ей требовалось время, чтобы понаблюдать за ними более внимательно и выяснить, что происходит.
– Хорошо, – ответила Анна, больше ничего не добавив.
Ева же приняла отсутствие комментариев как знак того, что дочь ничего не подозревает. Да и почему она вдруг должна что-то подозревать, ведь ей только девять лет?
– Что вы с Робби строите? – с улыбкой спросила она.
– Песчаный карьер… – вздохнула девочка. – Я хотела сделать еще пруд, но Робби все разрушил.
– Пруд? В песчаном карьере? – Ева постаралась не рассмеяться.
Нильс немного удивился ее звонку, однако приглашение принял, пообещав, что обязательно вечером придет.
– Ты меня снова испытываешь? – спросил он.
– Что-то вроде этого, – ответила она, не погрешив в общем-то против истины.
Ева слышала, как ее отец сожалел о том, что прожил жизнь один, и это заставило ее задуматься о собственной жизни.
Ужин в саду прошел как нельзя лучше. Мерцали свечи, дети ползали по стульям, бегали в дом и обратно, щебеча и ссорясь. Ева оделась в духе «я вовсе не претендую на особую красоту» – открытый топ и легкомысленная цветастая юбка, ногти на ногах выкрашены ярко-розовым лаком, блестящие сандалии. Она приготовила лапшу с овощами, которая, казалось, нравилась всем. Кроме того, на столе стояла миска со взбитыми сливками и малиной, собранной детьми в саду.
Они с Нильсом много смеялись и выпили столько охлажденного белого вина, что Ева почувствовала себя расслабившейся и счастливой.
– Итак, маленьким пора под одеяло, – сказала она, когда дети вернулись после двадцатиминутного умывания, чистки зубов, поцелуев на ночь и мольбы остаться еще хоть ненадолго.
В саду стало прохладно из-за поднявшегося ветерка, и Ева накинула на плечи кардиган.
– Может, мы тоже пойдем в кровать? – спросила она с улыбкой, усаживаясь к Нильсу на колени, чтобы получить поцелуй, о котором мечтала весь вечер.
– Так просто? – спросил Нильс, обнимая ее. – Я думал, придется выполнить целую программу обольщения… чтобы произвести на тебя нужное впечатление.
– Нет, – ответила она. – Я очень этого хочу.
Ева положила себе в рот малину и наклонилась за поцелуем, раздавив ягоду о его язык.
Наслаждаясь поцелуем, пахнущим вином и малиной, Ева почувствовала, как его пальцы пробрались к ней под юбку. Она обняла его и позволила добраться до вожделенной цели. Потом откликнулась на призыв и поняла, что хочет этого прямо сейчас, здесь, сидя у него на коленях, под звуки радио, разговоры, звон посуды, доносящиеся из соседних домов.
Она закрыла глаза и предалась наслаждению, ощущая напористые движения внутри себя.
Позже Ева тихонько провела его в спальню, где они сняли друг с друга одежду, намереваясь опять заняться любовью, на сей раз как следует, медленно, наслаждаясь каждым моментом близости.
И тут зазвонил телефон – громко, настойчиво, угрожая разбудить детей. Обнаженная Ева выскочила в гостиную, чтобы ответить.
Черт! Как же она забыла выключить звук и включить автоответчик? Совсем разучилась заниматься сексом по всем правилам, предусмотрев каждую мелочь.
– Алло?
– Привет, Ева, это Джозеф. Как поживаешь?
Джозеф? Джозеф! Очень своевременно! Какая жалость, что автоответчик оказался выключенным. Прямо рок какой-то.
– Привет, – ответила она почти обычным голосом. – Я в порядке. Мы все в порядке.
– Как твой отец?
– Тоже хорошо. Поправляется.
– Отлично. Послушай…
Джозеф собирался перейти: к делу. На мгновение ей даже показалось, что, может быть, он хочет поговорить о той ночи. У нее засосало под ложечкой.
– Ева, помнишь, мы говорили с тобой о том, что я могу забрать к себе на несколько дней Робби и Анну?
– Да.
– Ты не передумала? Если хочешь навестить отца или сестру в выходные дни… я могу побыть с ними у тебя дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69