– Помолчав, она добавила: – Вообще-то на субботу у меня было кое-что назначено, но с этим я разберусь. Встречу со старинной подругой можно отложить – она меня поймет.
Он кивнул, и Морин быстро проговорила:
– Так странно… теперь у меня нет времени на болтовню за ленчем и прогулки по магазинам с подругами, но мне все равно как-то удается поддерживать отношения с теми, кто мне дорог.
– А мне как раз этого и не хватает в жизни, – признался Ноа. – Той дружбы, которая длится годами. Нет, среди моих коллег существуют товарищеские отношения, довольно прочные… пока длится работа над очередным проектом, но как только наша работа на участке заканчивается, мы теряем связь друг с другом – если только счастливый случай не сводит нас на очередном строительстве.
– Так почему бы тебе не осесть наконец на одном месте? Тогда и у тебя появились бы настоящие друзья, – как бы мимоходом предложила Морин. И затаила дыхание в ожидании ответа.
– Я не скоро еще решусь выбросить белый флаг, Морин. Потому-то я и не могу позволить себе сейчас серьезные отношения, потому и не хочу слишком уж нарушать твою жизнь, когда ненадолго возвращаюсь домой. Было бы нечестно появляться время от времени и заставлять тебя отказываться от чего-то важного только потому, что я приехал. Видит Бог, мне бы хотелось каждую минуту проводить с тобой, но я вовсе не жду, что ты станешь приспосабливать свою жизнь к моим недолгим визитам.
Боль от его слов была настолько острой, что Морин побоялась выдать себя каким-нибудь восклицанием или жестом. Стараясь отвлечься от тягостных мыслей, она оторвалась от него, села и набросила платье.
– Тебе бы тоже лучше одеться, – сказала она. – Я очень устала… думаю, тебе пора отправляться домой.
Ноа тоже сел и, сильно нахмурившись, устремил на нее взгляд.
– Мне казалось, ты все поняла… ты с таким вниманием отнеслась к моим словам о работе. Ты что, совсем не слушала? Я бы с радостью устроился на работу здесь, в Бэй-Сити, и остался бы с тобой, но я не могу. Пока не могу. С моей стороны было бы нечестно просить, чтобы ты ждала меня, поэтому я соглашаюсь с твоим правом жить собственной жизнью. Ты постепенно превращаешься в ту женщину, которую я всегда в тебе видел. Так разве ж я могу, как собака на сене, хоть в чем-то тебя ограничивать? Именно поэтому я и не могу просить тебя выйти за меня замуж, Морин. Только не сейчас. Как ты не понимаешь, Морин?
Морин боролась с желанием завизжать и накинуться на него с кулаками. Эту битву она выиграла, но лишь за счет натянутых до предела нервов и спазмов в желудке.
– Ты мог обойтись и без этой лекции, – заявила она, когда удостоверилась, что сможет выговорить эти слова спокойным тоном. – Я вообще не привыкла предъявлять кому-либо требования, а уж тебе – меньше всего. Более того, я думаю, что нам стоит закончить наши отношения. Ты сам сказал, что не хочешь нарушать мою жизнь, так давай и поставим на этом точку. С Шелли ты можешь встречаться когда пожелаешь, но предпочтительнее – в мое отсутствие. Потому что… в одном ты точно прав – времени на тебя у меня сейчас нет.
Она отвернулась от него и зашагала к дому. Через несколько минут, складывая посуду в раковину, Морин услышала, как входная дверь открылась и снова захлопнулась, и поняла, что Ноа принял ее вызов.
8
На свой новый объект в Коста-Рике Ноа уехал через десять дней.
Морин еще раз виделась с ним, но уже в присутствии Шелли. Как-то раз он приехал к ним на ужин, а на следующие выходные пригласил Шелли в Дисней-парк. Морин провожала их глазами, пока они садились в машину Ноа – такие похожие, оба длинноногие, светловолосые, синеглазые, – и не могла избавиться от чувства одиночества, хотя Ноа заранее приглашал ее поехать с ними. Это приглашение она вежливо отклонила.
И все же – почему Шелли так привязана к этому человеку, брюзгливо удивлялась про себя Морин. Он не потакал ей, не льстил, не заигрывал с ней. Даже наоборот, дразнил немилосердно, обзывая то злючкой, то жирафой. И тем не менее Шелли его буквально обожала, и его общество ей никогда не надоедало.
После того как Морин предложила Ноа поставить точку на их отношениях, он больше не пытался встретиться с ней наедине. Противоречивые чувства мучили ее. Она ведь именно этого и хотела – так откуда же обида за то, что Ноа не сделал ни единой попытки заставить ее переменить решение? По сути дела, ей бы следовало радоваться, что из уважения к ней он предоставил ей полную свободу действий…
Ноа позвонил в последний раз – сообщить, что вечером уезжает в Лос-Анджелес, и Морин вместе с болезненным уколом в сердце испытала и облегчение – оттого, что больше ей не придется бороться с искушением. Она подозвала к телефону Шелли и ушла на кухню, но силы неожиданно оставили ее, и она застыла у раковины, устремив в окно невидящий взгляд.
Спустя несколько секунд звяканье крышки от банки с печеньем подсказало ей, что на кухне появилась Шелли, но Морин так и продолжала стоять спиной к падчерице, пока та сама не заговорила.
– Чем же, интересно, закончился твой роман с Ноа? – спросила Шелли.
– Не понимаю, о чем ты.
– Да ладно тебе, Морин. Что я, не понимаю, чем вы тут занимались? И вдруг всему пришел конец. Не смогла привязать его к домашнему очагу, а?
– Это мое личное дело, – отрезала Морин, не заботясь о том, что ее грубость может вызвать ссору.
Но Шелли, как ни странно, в этот раз лишь улыбнулась, словно слова Морин подтвердили ее подозрения. Со стаканом молока и пригоршней печенья она проплыла из кухни в гостиную – смотреть телевизор, оставив Морин наедине с ее мыслями.
В недели, что последовали за отъездом Ноа, жизнь Морин стала еще более загруженной. Гленна Рейслинг составила для нее углубленный учебный план, лично контролировала задания, направляя и поддерживая Морин в ее усилии закончить полугодовой заочный курс за две недели.
Помимо этого, она организовывала для Морин экскурсии повсюду, куда только они могли попасть во время обеденных перерывов, – в музеи, в примечательные обстановкой особняки вокруг Бэй-Сити, на художественные выставки и в антикварные магазины… и даже на ярмарку мебели в Тампа, где принимали участие три ближайших штата. Гленна казалась совершенно неутомимой, и Морин стыдно было отказываться, даже если она падала от усталости.
Для Морин наступило время открытий. Постепенно, слой за слоем, она открывала для себя знание в выбранной ею сфере искусства. Теперь она хорошо разбиралась в антиквариате, тканях, красках и дизайне, узнавала, из чего складывается истинное качество, и с каждым днем все сильнее поражалась, до чего же она была наивна, когда предлагала Полу оформить интерьер старинного особняка! А он по доброте душевной даже не осадил ее, не поднял на смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Он кивнул, и Морин быстро проговорила:
– Так странно… теперь у меня нет времени на болтовню за ленчем и прогулки по магазинам с подругами, но мне все равно как-то удается поддерживать отношения с теми, кто мне дорог.
– А мне как раз этого и не хватает в жизни, – признался Ноа. – Той дружбы, которая длится годами. Нет, среди моих коллег существуют товарищеские отношения, довольно прочные… пока длится работа над очередным проектом, но как только наша работа на участке заканчивается, мы теряем связь друг с другом – если только счастливый случай не сводит нас на очередном строительстве.
– Так почему бы тебе не осесть наконец на одном месте? Тогда и у тебя появились бы настоящие друзья, – как бы мимоходом предложила Морин. И затаила дыхание в ожидании ответа.
– Я не скоро еще решусь выбросить белый флаг, Морин. Потому-то я и не могу позволить себе сейчас серьезные отношения, потому и не хочу слишком уж нарушать твою жизнь, когда ненадолго возвращаюсь домой. Было бы нечестно появляться время от времени и заставлять тебя отказываться от чего-то важного только потому, что я приехал. Видит Бог, мне бы хотелось каждую минуту проводить с тобой, но я вовсе не жду, что ты станешь приспосабливать свою жизнь к моим недолгим визитам.
Боль от его слов была настолько острой, что Морин побоялась выдать себя каким-нибудь восклицанием или жестом. Стараясь отвлечься от тягостных мыслей, она оторвалась от него, села и набросила платье.
– Тебе бы тоже лучше одеться, – сказала она. – Я очень устала… думаю, тебе пора отправляться домой.
Ноа тоже сел и, сильно нахмурившись, устремил на нее взгляд.
– Мне казалось, ты все поняла… ты с таким вниманием отнеслась к моим словам о работе. Ты что, совсем не слушала? Я бы с радостью устроился на работу здесь, в Бэй-Сити, и остался бы с тобой, но я не могу. Пока не могу. С моей стороны было бы нечестно просить, чтобы ты ждала меня, поэтому я соглашаюсь с твоим правом жить собственной жизнью. Ты постепенно превращаешься в ту женщину, которую я всегда в тебе видел. Так разве ж я могу, как собака на сене, хоть в чем-то тебя ограничивать? Именно поэтому я и не могу просить тебя выйти за меня замуж, Морин. Только не сейчас. Как ты не понимаешь, Морин?
Морин боролась с желанием завизжать и накинуться на него с кулаками. Эту битву она выиграла, но лишь за счет натянутых до предела нервов и спазмов в желудке.
– Ты мог обойтись и без этой лекции, – заявила она, когда удостоверилась, что сможет выговорить эти слова спокойным тоном. – Я вообще не привыкла предъявлять кому-либо требования, а уж тебе – меньше всего. Более того, я думаю, что нам стоит закончить наши отношения. Ты сам сказал, что не хочешь нарушать мою жизнь, так давай и поставим на этом точку. С Шелли ты можешь встречаться когда пожелаешь, но предпочтительнее – в мое отсутствие. Потому что… в одном ты точно прав – времени на тебя у меня сейчас нет.
Она отвернулась от него и зашагала к дому. Через несколько минут, складывая посуду в раковину, Морин услышала, как входная дверь открылась и снова захлопнулась, и поняла, что Ноа принял ее вызов.
8
На свой новый объект в Коста-Рике Ноа уехал через десять дней.
Морин еще раз виделась с ним, но уже в присутствии Шелли. Как-то раз он приехал к ним на ужин, а на следующие выходные пригласил Шелли в Дисней-парк. Морин провожала их глазами, пока они садились в машину Ноа – такие похожие, оба длинноногие, светловолосые, синеглазые, – и не могла избавиться от чувства одиночества, хотя Ноа заранее приглашал ее поехать с ними. Это приглашение она вежливо отклонила.
И все же – почему Шелли так привязана к этому человеку, брюзгливо удивлялась про себя Морин. Он не потакал ей, не льстил, не заигрывал с ней. Даже наоборот, дразнил немилосердно, обзывая то злючкой, то жирафой. И тем не менее Шелли его буквально обожала, и его общество ей никогда не надоедало.
После того как Морин предложила Ноа поставить точку на их отношениях, он больше не пытался встретиться с ней наедине. Противоречивые чувства мучили ее. Она ведь именно этого и хотела – так откуда же обида за то, что Ноа не сделал ни единой попытки заставить ее переменить решение? По сути дела, ей бы следовало радоваться, что из уважения к ней он предоставил ей полную свободу действий…
Ноа позвонил в последний раз – сообщить, что вечером уезжает в Лос-Анджелес, и Морин вместе с болезненным уколом в сердце испытала и облегчение – оттого, что больше ей не придется бороться с искушением. Она подозвала к телефону Шелли и ушла на кухню, но силы неожиданно оставили ее, и она застыла у раковины, устремив в окно невидящий взгляд.
Спустя несколько секунд звяканье крышки от банки с печеньем подсказало ей, что на кухне появилась Шелли, но Морин так и продолжала стоять спиной к падчерице, пока та сама не заговорила.
– Чем же, интересно, закончился твой роман с Ноа? – спросила Шелли.
– Не понимаю, о чем ты.
– Да ладно тебе, Морин. Что я, не понимаю, чем вы тут занимались? И вдруг всему пришел конец. Не смогла привязать его к домашнему очагу, а?
– Это мое личное дело, – отрезала Морин, не заботясь о том, что ее грубость может вызвать ссору.
Но Шелли, как ни странно, в этот раз лишь улыбнулась, словно слова Морин подтвердили ее подозрения. Со стаканом молока и пригоршней печенья она проплыла из кухни в гостиную – смотреть телевизор, оставив Морин наедине с ее мыслями.
В недели, что последовали за отъездом Ноа, жизнь Морин стала еще более загруженной. Гленна Рейслинг составила для нее углубленный учебный план, лично контролировала задания, направляя и поддерживая Морин в ее усилии закончить полугодовой заочный курс за две недели.
Помимо этого, она организовывала для Морин экскурсии повсюду, куда только они могли попасть во время обеденных перерывов, – в музеи, в примечательные обстановкой особняки вокруг Бэй-Сити, на художественные выставки и в антикварные магазины… и даже на ярмарку мебели в Тампа, где принимали участие три ближайших штата. Гленна казалась совершенно неутомимой, и Морин стыдно было отказываться, даже если она падала от усталости.
Для Морин наступило время открытий. Постепенно, слой за слоем, она открывала для себя знание в выбранной ею сфере искусства. Теперь она хорошо разбиралась в антиквариате, тканях, красках и дизайне, узнавала, из чего складывается истинное качество, и с каждым днем все сильнее поражалась, до чего же она была наивна, когда предлагала Полу оформить интерьер старинного особняка! А он по доброте душевной даже не осадил ее, не поднял на смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44