Что меня бесит больше всего, так это то, что если бы я раньше догадался сложить два плюс два, то, возможно, смог бы предотвратить случившееся.
Вам не понравится то, что я вам расскажу. Люси влюбилась в меня. Вот почему она взяла вазу. Она решила, что если у нее будут деньги, то я убегу с ней. В этом есть и моя вина, поскольку, каюсь, я флиртовал с ней. Но клянусь, я и понятия не имел, что ради меня она зайдет так далеко. Когда она сказала мне, что взяла вазу, я не знал, что делать. Моим первым желанием было пойти к вам и все рассказать, но она угрожала обвинить в краже меня. Если бы вы не относились ко мне со столь очевидной неприязнью, я бы, безусловно, поступил по-другому, но вместо этого я запаниковал и решил бежать. Я надеялся, что это приведет Люси в чувство и она вернет вещицу на место. Но лишь сегодня, увидев сообщение в газете, – боюсь, новости доходят до Танжера слегка поздновато, – я узнал, что она не сделала ничего подобного. Я поговорил с Синди, и она настояла, чтобы я написал вам и рассказал, как все было».
Письмо выпало из помертвевших пальцев Люси, и какое-то время она молчала, все еще не в силах поверить, что Мюррей мог состряпать такую мерзкую небылицу.
– Зачем он это сделал? – прошептала она. – Я никогда не желала ему зла. Я лишь пыталась помочь ему. Почему он так со мной поступил?
– Чтобы обелить свое имя, – тихо сказал Пол. – Он знал, что если я решу, что это он совершил кражу, то он никогда больше не сможет вернуться в Англию.
До нее не сразу дошло, что именно он имеет в виду, но, когда смысл сказанных Полом слов дошел до ее сознания, ее обуял такой ужас, что она пошатнулась и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
– Ты ведь не веришь ему, правда?
– А он лжет, Люси?
– И ты еще спрашиваешь меня? – Страх уступил место такой свирепой ярости, что это придало ей сил. – Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что я вовсе не такое порочное создание, каким хочет представить меня Мюррей? Я должна защищать себя перед тобой, перед человеком, который меня якобы любит?
– Я люблю тебя.
– Нет! – Она покачала головой. – Если бы ты любил меня, ты бы не поверил этому письму. Теперь я понимаю, почему ты вел себя так странно с тех пор, как Синди сбежала. Ты с самого начала подозревал меня.
– Это неправда!
– Правда. Ты едва мог заставить себя приблизиться ко мне. – Слезы лились по ее щекам, и она утирала их тыльной стороной ладони. – Я думала, это потому, что ты винишь меня в побеге Синди, но теперь ясно, что это из-за вазы.
– Это не так, – снова повторил он. – Я был огорчен поступком Синди и признаю, что отчасти винил в этом тебя. Но я никогда не подозревал тебя в краже. Никогда.
– Никогда – слишком сильное слово, – холодно сказал она. – Особенно для тебя, если ты так легко мог усомниться во мне.
– Легко? – переспросил он и со стоном опустился в кресло. – Ты думаешь, мне это было легко? Думаешь, я не отметал все подозрения с тех пор, как впервые услышал об этом?
Она указала на письмо:
– Ты сопротивлялся не слишком долго.
– Это не только из-за письма, – тихо произнес он. – Вчера мне сказали… – Он замолчал и закрыл лицо руками, как будто ему было тяжело видеть ее. – Это началось вчера вечером. Поэтому я и не вернулся к ужину.
Он снова замолк, словно пытаясь совладать с собой. Люси смотрела на него без всякого сочувствия.
– Продолжай, – велела она. – Скажи мне. Я хочу все знать.
Пол поднял голову:
– Вчера вечером страховая компания передала мне описание человека, который принес антиквару вазу. Это была высокая стройная девушка с… пепельными волосами.
Эти слова, прогремевшие словно гром среди ясного неба, погребли под собой ее уверенность, ее счастье и все ее будущее. Люси попыталась что-то сказать, но не смогла. Она закрыла глаза и постаралась взять себя в руки.
– Я отдал бы все до последнего пенни, чтобы не говорить тебе этого, – продолжал Пол. – Когда я услышал все это вчера вечером, я не хотел верить. Я поскандалил с представителями страховой компании и велел им забыть об этой чертовой краже. Если бы не это письмо от Мюррея, я бы никогда не сказал тебе о том, что случилось вчера.
Люси открыла глаза:
– Ты хочешь сказать, что женился бы на мне, даже зная, что я воровка?
– Вчера я не поверил этому.
– Но ты должен был начать сомневаться в моей честности, – резко ответила она, – иначе не просил бы их забыть обо всем. Не в твоих правилах выбрасывать на ветер шестьдесят тысяч фунтов!
– Да я бы миллиона не пожалел, лишь бы не говорить того, что мне пришлось. – Он наклонился к ней, взгляд его стал таким же бесцветным, как и голос. – Вся моя жизнь сосредоточена на тебе, Люси. Я люблю тебя.
– Ты недостаточно знаешь меня, чтобы любить! – выкрикнула она. – Если бы ты знал меня лучше, ты бы никогда не усомнился во мне. Ты думаешь, на твоем месте я бы поверила в то, что ты вор?
– Я не сомневался, пока не пришло письмо…
– Да черт с ним, с письмом! – закричала она. – Ты не верил мне еще до того, как получил его. И не пытайся это отрицать. Ты всегда боялся, что я полюбила тебя только из-за твоих денег. Как же ты был прав! За что еще тебя можно любить? Ты ничто, ничто! В тебе нет ни сострадания, ни тепла, ты машина для делания денег, и ты даже не знаешь, что значит любить!
Он молча поднялся и подошел к буфету. Достал из стоящего на нем ящичка сигару и срезал кончик. Люси смотрела, как он медленно зажег ее, и поразилась, что даже в такой момент его движения были по-прежнему четкими и спокойными. Эта его невозмутимость помогла ей взять себя в руки. Ее гнев прошел, и она снова могла рассуждать логично.
– Я что, единственная в мире девушка с такими волосами? – спокойно спросила она. – В конце концов, можно запросто купить парик.
Он продолжал стоять к ней спиной.
– Дело не только в цвете волос. Женщина была одета… в шиншилловое манто!
Внезапно Люси почувствовала, что смеется. Кто угодно мог взять напрокат парик, но манто? Сколько еще таких в мире? Два… три? Да легче взять напрокат корону и скипетр в придачу. Истерика нарастала. Забавно, что самый роскошный подарок Пола, сделанный с такой любовью, стал последней каплей, разрушившей их любовь.
– Ты хочешь сказать, что манто тоже взяли напрокат? – выкрикнул он и резко повернулся к ней. – О боже, Люси, эта шиншилла бесценна. В мире всего три таких!
Люси покачала головой:
– Ты думаешь, что если я действительно хотела продать вазу, то отправилась бы в магазин, надев вещь, которую так легко узнать? Ты считаешь меня воровкой, так не держи, по крайней мере, за дуру.
– И не думал, – мрачно ответил он. – Если бы ты попыталась продать ее, одевшись в старый макинтош, это показалось бы подозрительным. Ее купили именно потому, что ты была одета в манто и выглядела как богатая женщина.
– И что, по-твоему, я собиралась делать с деньгами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Вам не понравится то, что я вам расскажу. Люси влюбилась в меня. Вот почему она взяла вазу. Она решила, что если у нее будут деньги, то я убегу с ней. В этом есть и моя вина, поскольку, каюсь, я флиртовал с ней. Но клянусь, я и понятия не имел, что ради меня она зайдет так далеко. Когда она сказала мне, что взяла вазу, я не знал, что делать. Моим первым желанием было пойти к вам и все рассказать, но она угрожала обвинить в краже меня. Если бы вы не относились ко мне со столь очевидной неприязнью, я бы, безусловно, поступил по-другому, но вместо этого я запаниковал и решил бежать. Я надеялся, что это приведет Люси в чувство и она вернет вещицу на место. Но лишь сегодня, увидев сообщение в газете, – боюсь, новости доходят до Танжера слегка поздновато, – я узнал, что она не сделала ничего подобного. Я поговорил с Синди, и она настояла, чтобы я написал вам и рассказал, как все было».
Письмо выпало из помертвевших пальцев Люси, и какое-то время она молчала, все еще не в силах поверить, что Мюррей мог состряпать такую мерзкую небылицу.
– Зачем он это сделал? – прошептала она. – Я никогда не желала ему зла. Я лишь пыталась помочь ему. Почему он так со мной поступил?
– Чтобы обелить свое имя, – тихо сказал Пол. – Он знал, что если я решу, что это он совершил кражу, то он никогда больше не сможет вернуться в Англию.
До нее не сразу дошло, что именно он имеет в виду, но, когда смысл сказанных Полом слов дошел до ее сознания, ее обуял такой ужас, что она пошатнулась и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
– Ты ведь не веришь ему, правда?
– А он лжет, Люси?
– И ты еще спрашиваешь меня? – Страх уступил место такой свирепой ярости, что это придало ей сил. – Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что я вовсе не такое порочное создание, каким хочет представить меня Мюррей? Я должна защищать себя перед тобой, перед человеком, который меня якобы любит?
– Я люблю тебя.
– Нет! – Она покачала головой. – Если бы ты любил меня, ты бы не поверил этому письму. Теперь я понимаю, почему ты вел себя так странно с тех пор, как Синди сбежала. Ты с самого начала подозревал меня.
– Это неправда!
– Правда. Ты едва мог заставить себя приблизиться ко мне. – Слезы лились по ее щекам, и она утирала их тыльной стороной ладони. – Я думала, это потому, что ты винишь меня в побеге Синди, но теперь ясно, что это из-за вазы.
– Это не так, – снова повторил он. – Я был огорчен поступком Синди и признаю, что отчасти винил в этом тебя. Но я никогда не подозревал тебя в краже. Никогда.
– Никогда – слишком сильное слово, – холодно сказал она. – Особенно для тебя, если ты так легко мог усомниться во мне.
– Легко? – переспросил он и со стоном опустился в кресло. – Ты думаешь, мне это было легко? Думаешь, я не отметал все подозрения с тех пор, как впервые услышал об этом?
Она указала на письмо:
– Ты сопротивлялся не слишком долго.
– Это не только из-за письма, – тихо произнес он. – Вчера мне сказали… – Он замолчал и закрыл лицо руками, как будто ему было тяжело видеть ее. – Это началось вчера вечером. Поэтому я и не вернулся к ужину.
Он снова замолк, словно пытаясь совладать с собой. Люси смотрела на него без всякого сочувствия.
– Продолжай, – велела она. – Скажи мне. Я хочу все знать.
Пол поднял голову:
– Вчера вечером страховая компания передала мне описание человека, который принес антиквару вазу. Это была высокая стройная девушка с… пепельными волосами.
Эти слова, прогремевшие словно гром среди ясного неба, погребли под собой ее уверенность, ее счастье и все ее будущее. Люси попыталась что-то сказать, но не смогла. Она закрыла глаза и постаралась взять себя в руки.
– Я отдал бы все до последнего пенни, чтобы не говорить тебе этого, – продолжал Пол. – Когда я услышал все это вчера вечером, я не хотел верить. Я поскандалил с представителями страховой компании и велел им забыть об этой чертовой краже. Если бы не это письмо от Мюррея, я бы никогда не сказал тебе о том, что случилось вчера.
Люси открыла глаза:
– Ты хочешь сказать, что женился бы на мне, даже зная, что я воровка?
– Вчера я не поверил этому.
– Но ты должен был начать сомневаться в моей честности, – резко ответила она, – иначе не просил бы их забыть обо всем. Не в твоих правилах выбрасывать на ветер шестьдесят тысяч фунтов!
– Да я бы миллиона не пожалел, лишь бы не говорить того, что мне пришлось. – Он наклонился к ней, взгляд его стал таким же бесцветным, как и голос. – Вся моя жизнь сосредоточена на тебе, Люси. Я люблю тебя.
– Ты недостаточно знаешь меня, чтобы любить! – выкрикнула она. – Если бы ты знал меня лучше, ты бы никогда не усомнился во мне. Ты думаешь, на твоем месте я бы поверила в то, что ты вор?
– Я не сомневался, пока не пришло письмо…
– Да черт с ним, с письмом! – закричала она. – Ты не верил мне еще до того, как получил его. И не пытайся это отрицать. Ты всегда боялся, что я полюбила тебя только из-за твоих денег. Как же ты был прав! За что еще тебя можно любить? Ты ничто, ничто! В тебе нет ни сострадания, ни тепла, ты машина для делания денег, и ты даже не знаешь, что значит любить!
Он молча поднялся и подошел к буфету. Достал из стоящего на нем ящичка сигару и срезал кончик. Люси смотрела, как он медленно зажег ее, и поразилась, что даже в такой момент его движения были по-прежнему четкими и спокойными. Эта его невозмутимость помогла ей взять себя в руки. Ее гнев прошел, и она снова могла рассуждать логично.
– Я что, единственная в мире девушка с такими волосами? – спокойно спросила она. – В конце концов, можно запросто купить парик.
Он продолжал стоять к ней спиной.
– Дело не только в цвете волос. Женщина была одета… в шиншилловое манто!
Внезапно Люси почувствовала, что смеется. Кто угодно мог взять напрокат парик, но манто? Сколько еще таких в мире? Два… три? Да легче взять напрокат корону и скипетр в придачу. Истерика нарастала. Забавно, что самый роскошный подарок Пола, сделанный с такой любовью, стал последней каплей, разрушившей их любовь.
– Ты хочешь сказать, что манто тоже взяли напрокат? – выкрикнул он и резко повернулся к ней. – О боже, Люси, эта шиншилла бесценна. В мире всего три таких!
Люси покачала головой:
– Ты думаешь, что если я действительно хотела продать вазу, то отправилась бы в магазин, надев вещь, которую так легко узнать? Ты считаешь меня воровкой, так не держи, по крайней мере, за дуру.
– И не думал, – мрачно ответил он. – Если бы ты попыталась продать ее, одевшись в старый макинтош, это показалось бы подозрительным. Ее купили именно потому, что ты была одета в манто и выглядела как богатая женщина.
– И что, по-твоему, я собиралась делать с деньгами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50