ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Разве в этом нет своей поэзии, скажи?
- Ну хватит, прошу тебя, - сказал Курага с досадой.
Мне сладко было ощущать в себе мужество судьи, и я не мог остановиться:
- Нет, ты скажи, разве ты не желаешь быть отмеченным каким-то особым вниманием природы? Я научу тебя, Курага. Допустим, ты не призван к тому, чтобы тебя пожрала самка, но ведь можно иначе, можно устроить тебе, скажем, нескончаемую лютую порку.
- Это не действие природы, не природный акт! - наукообразно запротестовал Курага.
- Тебя будут нещадно драть, а ты в то же время будешь читать книжки, служить, молиться, воспитывать дочь. И не просто читать и служить, а именно с дорогой душой, Курага, верой и правдой. Как и подобает человеку, который обрел смысл жизни и свое истинное состояние. Ну так не хватит ли бегать от правды, Курага, не пора ли прозреть?
- Как ты все-таки беспечен. Ты не обдумываешь свои слова, ты неосторожен. Для того ли дана тебе голова, чтобы ты так легкомысленно с ней обращался? Или ты ничего не знаешь о ее хрупкости? Она очень хрупкая, твоя голова, Нифонт. Если так будет продолжаться, не сносить тебе ее! Уж не думаешь ли ты, что напал в моем лице на кроткую и пугливую овечку? Нет, мой друг, я найду способ выкрутиться, и как бы все это потом не обернулось неприятностями. Для тебя, Нифонт.
- Знаем, - усмехнулся я, - изучили немного. Но сейчас еще посмотрим. Вот смотри, Курага. - Я поднял с земли ржавый длинный гвоздь - одну из тех вещей, которые частенько подворачиваются в нужный момент, - и нацелил его острием в грудь собеседника. - Я буду медленно погружать в твою плоть этот предмет до тех пор, пока твоя жизнь не повиснет на волоске. Но это не просто физическое испытание на прочность предмета или твоей выносливости, нет, это опыт, интересный преимущественно своей психологической стороной. А основан он на той предпосылке, что человек, когда ему нехорошо и нестерпимо больно, не может не стать самим собой. Соответственно, цель - установить, каков ты на самом деле. Мы с тобой, Курага, отнюдь не идеалисты и отлично понимаем, что когда гвоздь погрузится в твои потроха по шляпку, ты не только выдашь все свои тайны, не только назовешь все адреса и явки, но и оклевещешь кучу ни в чем не повинного народа. Ну а тогда мы с тобой присядем и спокойно разберемся, что в твоих откровениях правда, а что можно отмести как сор. Итак, ты готов?
Я сделал к нему шаг, и он сказал:
- Я вижу, ты сумасшедший... Даже не понимаешь, что я не стал бы ждать, пока этот гвоздь погрузится по шляпку. Но в сущности это какой-то кошмар, сон... Брось гвоздь! Я не привык объясняться на таком уровне. И ведь не скажешь, что примитивно... но как-то неслыханно, как если бы чудовищная и опасная игра... Да, я не стал бы ждать, пока по шляпку или даже чуть-чуть, я признаю это. Да я вообще не представляю, чтобы кому-то понадобилось загонять в меня гвозди... что такое возможно со мной. Но раз уж ты так настроен... Я могу быть уверен, что ты это серьезно?
- Конечно! Да вот, - воскликнул я, приставляя гвоздь к его груди, разве же не серьезно?
- Я не хочу попасть впросак и стать посмешищем, - сказал Курага срывающимся голосом, - я хочу быть совершенно уверен, что это не шутка и что ты действительно задумал ударить меня этим гвоздем.
- И ударю сейчас, и ты будешь совершенно уверен...
- Погоди, - перебил Курага, - не торопись. Просто я должен знать, что ты способен это сделать. Скажи только: да или нет.
- Да, - ответил я.
- Хорошо, допустим, что это правда. В таком случае я прошу у тебя прощения за все зло, которое тебе причинил. Не ударяй меня гвоздем, Нифонт, ты видишь, я и впрямь испугался, да, мне страшно, мне трудно говорить... Он закашлялся, стер с губ пену и продолжил: - Прости... И ту анонимку, и все, все мне прости. Я унижаюсь? Это вызвано необходимостью. Я начинаю бояться тебя, Нифонт. Я еще никогда не встречал таких людей, как ты. Я не знал, что ты такой, я думал, что таких людей вообще не бывает. Прости мне мое неведение... Но разве оно оттого, что я плохо о тебе думал? Нет, Нифонт, нет, все дело в том, что я не понимал тебя, думал, что ты как все, а ты вот какой... Разве я посмел бы, зная, какой ты в действительности? Но ты же понимаешь, в жизни все так перемешано и кажется глупым, никогда не различишь вовремя, где герой, а где букашка, все на одно лицо. Ты бы сразу сказал, и я был бы куда приличнее... Я бы ни-ни... Ты прости меня, Нифонт. Прости мою былую слепоту. Ах, вот уже и кровь пошла, - воскликнул Курага, вытащил носовой платок и сплюнул из рта тягучее пятнышко крови. - Вот, сказал он, протягивая мне для показа платочек.
- Не нужно, - отверг я.
- Прикусил язык, в волнении. Я разволновался, - сообщил Курага, нужно иметь крепкие нервы, чтобы выдержать подобное. Такое напряжение! Ты пират, Нифонт, ты сущий дьявол, ты мог бы стать Наполеоном, а я, сам видишь, обыкновенный человек, не царь и не герой. Мне приходится молить тебя о снисхождении.
- Поговори, - сказал я, - поюродствуй еще, а там и порешим...
- Нифонт, дурашка, да я в самом деле испугался. Я дрожу от страха. Как я могу знать, что у тебя на уме? Нифонт, - он внезапно прильнул ко мне, уткнулся лицом в мое плечо, как бы целуя его, - мне не по себе.
Я оттолкнул его и увидел, что на его бледном лице теперь взыграла гримаса неподдельного ужаса. Я сказал ему, чтобы он проваливал.
- Но я... - пробормотал он, - могу ли надеяться... подари мне надежду, что никогда в будущем...
- Я завтра навсегда уезжаю отсюда. Или сегодня.
Он еще что-то пробормотал, я услышал что-то о деньгах и взвизгнул:
- Это неслыханно! После всего ты еще напоминаешь мне о каких-то деньгах? Убирайся, пока цел!
- Спасибо, Нифонт... За все тебя благодарю... Обобрал меня до нитки... Но об этом ни слова... Я молчу. Я покорен судьбе. Среда меня съела - что поделаешь? - приятного вам всем аппетита, господа хорошие!
Он медленно, опустив голову и не оглядываясь, побрел в проход между домами. Я вернулся в парк, углубился в чащу, где не так припекало солнце. Какой-то шум заставил меня обернуться. Курага и Пронзительный сломя голову бежали в мою сторону, а в отдалении, прихрамывая и терпеливо огибая кусты, трусил толстый незнакомец.
- Ну, Нифонтушка, - завопил Курага, - держись теперь!
У Пронзительного был вид великана, долго терпевшего на своей груди наглую возню всякой мелкой живности и наконец встрепенувшегося; не бежал он, а буквально летел пулей через кусты, как взъерошенный озлобившийся воробей. Я не имел времени гадать, что именно побудило его проявить такую заинтересованность во мне. Как в горячке он обнаруживал дикую, сумасшедшую радикальность намерений. Я выставил кулак встретить эти намерения без энтузиазма и благодарности, но Пронзительный отмахнулся от моего кулака, как от надоедливого комара, и плотный удар лег на мою голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85