Отрубленный мизинчик сунули в полиэтиленовый мешочек, а мешочек, в свою очередь, свернули и сунули в карман куртки. Серега как раз успел переодеться, выкатил мотоцикл и рванул в город.
Возле Парка отдыха есть несколько металлических гаражей. В одном из них ждал щуплый парнишка в таком же черном кожаном одеянии и красном шлеме с притемненным забралом. Лица его Серега не видел. Парнишка отрубленный пальчик подцепил пинцетом, завернул в ватку, потом в бумажку и ниточкой завязал. И все это не снимая шлема. Но Серега и сам шлем не снимал приучен к конспирации. Зато парнишка ни разу голоса не подал - все молчком. Потом он поменял номер на мотоцикле и укатил. А Серега заперся в гараже и сидел голодный и нервный больше четырех часов. Весь задубел от холода и все сигареты скурил.
Потом парнишка прикатил, уже в потемках, показал записку от Шефа: "Порядок. Даю отпуск на три месяца. Счастливо погулять." Вот так. Или примерно так. Записка у пацана осталась. Он слез с мотоцикла и отдал два золотых слитка. Вернее, это он тогда думал, что золотых. Серега сразу в седло и - ходу. Даже номер забыл поменять с дурной радости. Шутка ли - два кило чистейшего металла, проба "четыре девятки". Это даже если уличным скупщикам у вокзала по минимуму толкнуть - сто тысяч с каждого слитка выйдет. А если с умом торгануть, то каждому братцу по приличной машине купить можно.
Когда дорожный инспектор с обочины полосатой палкой помахал, тут только Серега вспомнил, что номер на мотоцикле чужой остался. Решил оторваться, да не тут-то было. дурь какая-то нашла, затмение, мол, сейчас задержат, обыщут - пропало золотишко. Да ещё срок раскрутят, и братана подведет. Вот и пальнул в сержанта из обреза. Нарушил инструкцию Шефа оружие не носить. Вот и покатилось все кувырком...
А вообще было предусмотрено, что ночью они с братом отправятся в аэропорт. У них и вещички все были приготовлены. Переждали бы некоторое время на другом конце страны. Даже специально вперед за два месяца заплатили за квартиру и телефон. А банкирских дочек из сундука и Гошу этого утром должны были освободить, когда самолет уже в Адлере будет. Только никак не ожидали братья Мослевы, так доверявшие своему Шефу, что он, не нуждаясь больше в их услугах, решил отправить их в полет без самолета, безмоторным способом, на одном горючем.
А с будущим своим Шефом, будь он трижды проклят, братья познакомились весьма своеобразно. Старший как раз из колонии пришел. Погуляли, как водится, отметили в узком семейном кругу: ты да я, да мы с тобой, - итого: два братца. Естественно, скоро гулять стало не на что. Вечером на аллейке тормознули мужичка бородатенького, типичного интеллигентного лоха, на предмет: не одолжит ли пару червонцев, а лучше полтинник? Мужик полез в карман и вытащил "пушку". Ленчик с первого взгляда понял, что шуток не будет. Поэтому мгновенно выполнил команду: "Ложись!" и братцу посоветовал не кочевряжиться. Бородатый карманы у них проверил, забрал у Сереги паспорт и ключи от квартиры. Еще ножик с выскакивающим лезвием, "чтоб не шалили". Потом засмеялся, бросил им пятьдесят рублей и пошел прочь, предупредив, что через недельку-другую придет в гости и проверит, как себя ведут. Если по-умному, то устроит их на денежную и нетяжелую работенку.
Братья Мослевы решили, что мужичек-то непростой, а, небось, в большом авторитет. С таким дружить надо. И с гульбой срочно завязали. Бородатый объявился через три недели, но их как раз дома не было. Пошарил в квартире, на стол выложил найденную заготовку для ножа и ещё кое-какую мелочевку с запиской: "Выбросить!" Прибавил к этому Серегин паспорт, ключи от квартиры и триста рублей денег. На другой день позвонил. Телефон от родителей-ветеранов братьям по наследству достался. Так, мол, и так, нечего баклуши бить; обоим пристроиться на тихую работу, где присутствовать необязательно, и жить незаметно. Скоро будет денежное дело. Ленчик тогда ещё спросил, а как тебя называть, Бородой, что ли? Тот засмеялся - зовите Шефом, этого достаточно.
А дельце оказалось простое. В ночь с субботы на воскресенье надо войти в квартиру и взять кое-что. Сам Шеф не появлялся, а назвал номер ячейки и код в автоматической камере хранения на вокзале. Там оказался потрепанный портфель, а в нем аккуратно вычерченный план квартиры, ключи и подробные инструкции, где что лежит, как упаковать.
Ночью пошли, взяли несколько икон, фигурок из камня и фарфора, кое-что из металлической посуды, шкатулочки с бирюльками, старые книги. Переправили на автовокзал в автоматическую камеру хранения, там же оставили ключи и бумажки с инструкциями. Утром Шеф позвонил, узнал код ячейки и сказал под какой урной в ближайшем сквере их гонорар - три тысячи. Тогда это были деньги.
Так и жили. Шеф давал наводки, ключи, инструкции, а они "брали хаты". Только своего хозяина в лицо почти не видали. Шеф предпочитал общаться по телефону, через камеры хранения или курьеров.
* * *
С гаражом возле Парка отдыха интересная история получалась. Он уже несколько лет как бы и не существовал вовсе. Впрочем, так же, как и другие шесть гаражей в этом аппендиксе возле опоры высоковольтной линии. Когда-то здесь был весьма удобный проезд к жилым домам, новостройки приближались к лесопарку, вплотную подходили к окраинным заводикам. И сообразительные люди срочно забивали местечко под гаражи. Их здесь вскоре собралось больше четырех десятков, а в проеме меж заводами потихонечку подсыпалась гравием дорога.
Но то ли вдруг заводские начальники встрепенулись, то ли эпоха бесконечных реконструкций и великих капвложений добралась и до этих гвоздильно-сверлильных производств, но, короче говоря, в один поганый осенний денек началась большая дележка угодий. Солидный клин залежных и замусоренных земель, на коем уместился бы целый микрорайон, принялись кроить при помощи теодолитов на треногах, шнурков на колышках и размашистых шагов начальников.
Наивные автолюбители оторопело смотрели, как месят октябрьскую грязь сапоги и ботинки новоявленных землемеров, как раскапываются котлованы и траншеи, и разбегаются заборчики из свежего горбыля. Через две недели все было кончено. На промышленных задворках осталась только одиноко торчать никому не нужная опора высоковольтки и сбившиеся в кучу возле неё гаражи. Была безуспешная попытка проложить к гаражам окольную дорогу, но наиболее предусмотрительные и сообразительные гаражевладельцы, как только грязь подмерзла, поволокли свои сборно-разборные жестянки на более подходящие места. Вскоре оказавшееся на отшибе стойбище подверглось набегу взломщиков-угонщиков, довершившему разгром. Все, что могло передвигаться, срочно поползло прочь.
осталось несколько цельносварных и наглухо привязанных к опрометчиво забетонированным основаниям сооружений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Возле Парка отдыха есть несколько металлических гаражей. В одном из них ждал щуплый парнишка в таком же черном кожаном одеянии и красном шлеме с притемненным забралом. Лица его Серега не видел. Парнишка отрубленный пальчик подцепил пинцетом, завернул в ватку, потом в бумажку и ниточкой завязал. И все это не снимая шлема. Но Серега и сам шлем не снимал приучен к конспирации. Зато парнишка ни разу голоса не подал - все молчком. Потом он поменял номер на мотоцикле и укатил. А Серега заперся в гараже и сидел голодный и нервный больше четырех часов. Весь задубел от холода и все сигареты скурил.
Потом парнишка прикатил, уже в потемках, показал записку от Шефа: "Порядок. Даю отпуск на три месяца. Счастливо погулять." Вот так. Или примерно так. Записка у пацана осталась. Он слез с мотоцикла и отдал два золотых слитка. Вернее, это он тогда думал, что золотых. Серега сразу в седло и - ходу. Даже номер забыл поменять с дурной радости. Шутка ли - два кило чистейшего металла, проба "четыре девятки". Это даже если уличным скупщикам у вокзала по минимуму толкнуть - сто тысяч с каждого слитка выйдет. А если с умом торгануть, то каждому братцу по приличной машине купить можно.
Когда дорожный инспектор с обочины полосатой палкой помахал, тут только Серега вспомнил, что номер на мотоцикле чужой остался. Решил оторваться, да не тут-то было. дурь какая-то нашла, затмение, мол, сейчас задержат, обыщут - пропало золотишко. Да ещё срок раскрутят, и братана подведет. Вот и пальнул в сержанта из обреза. Нарушил инструкцию Шефа оружие не носить. Вот и покатилось все кувырком...
А вообще было предусмотрено, что ночью они с братом отправятся в аэропорт. У них и вещички все были приготовлены. Переждали бы некоторое время на другом конце страны. Даже специально вперед за два месяца заплатили за квартиру и телефон. А банкирских дочек из сундука и Гошу этого утром должны были освободить, когда самолет уже в Адлере будет. Только никак не ожидали братья Мослевы, так доверявшие своему Шефу, что он, не нуждаясь больше в их услугах, решил отправить их в полет без самолета, безмоторным способом, на одном горючем.
А с будущим своим Шефом, будь он трижды проклят, братья познакомились весьма своеобразно. Старший как раз из колонии пришел. Погуляли, как водится, отметили в узком семейном кругу: ты да я, да мы с тобой, - итого: два братца. Естественно, скоро гулять стало не на что. Вечером на аллейке тормознули мужичка бородатенького, типичного интеллигентного лоха, на предмет: не одолжит ли пару червонцев, а лучше полтинник? Мужик полез в карман и вытащил "пушку". Ленчик с первого взгляда понял, что шуток не будет. Поэтому мгновенно выполнил команду: "Ложись!" и братцу посоветовал не кочевряжиться. Бородатый карманы у них проверил, забрал у Сереги паспорт и ключи от квартиры. Еще ножик с выскакивающим лезвием, "чтоб не шалили". Потом засмеялся, бросил им пятьдесят рублей и пошел прочь, предупредив, что через недельку-другую придет в гости и проверит, как себя ведут. Если по-умному, то устроит их на денежную и нетяжелую работенку.
Братья Мослевы решили, что мужичек-то непростой, а, небось, в большом авторитет. С таким дружить надо. И с гульбой срочно завязали. Бородатый объявился через три недели, но их как раз дома не было. Пошарил в квартире, на стол выложил найденную заготовку для ножа и ещё кое-какую мелочевку с запиской: "Выбросить!" Прибавил к этому Серегин паспорт, ключи от квартиры и триста рублей денег. На другой день позвонил. Телефон от родителей-ветеранов братьям по наследству достался. Так, мол, и так, нечего баклуши бить; обоим пристроиться на тихую работу, где присутствовать необязательно, и жить незаметно. Скоро будет денежное дело. Ленчик тогда ещё спросил, а как тебя называть, Бородой, что ли? Тот засмеялся - зовите Шефом, этого достаточно.
А дельце оказалось простое. В ночь с субботы на воскресенье надо войти в квартиру и взять кое-что. Сам Шеф не появлялся, а назвал номер ячейки и код в автоматической камере хранения на вокзале. Там оказался потрепанный портфель, а в нем аккуратно вычерченный план квартиры, ключи и подробные инструкции, где что лежит, как упаковать.
Ночью пошли, взяли несколько икон, фигурок из камня и фарфора, кое-что из металлической посуды, шкатулочки с бирюльками, старые книги. Переправили на автовокзал в автоматическую камеру хранения, там же оставили ключи и бумажки с инструкциями. Утром Шеф позвонил, узнал код ячейки и сказал под какой урной в ближайшем сквере их гонорар - три тысячи. Тогда это были деньги.
Так и жили. Шеф давал наводки, ключи, инструкции, а они "брали хаты". Только своего хозяина в лицо почти не видали. Шеф предпочитал общаться по телефону, через камеры хранения или курьеров.
* * *
С гаражом возле Парка отдыха интересная история получалась. Он уже несколько лет как бы и не существовал вовсе. Впрочем, так же, как и другие шесть гаражей в этом аппендиксе возле опоры высоковольтной линии. Когда-то здесь был весьма удобный проезд к жилым домам, новостройки приближались к лесопарку, вплотную подходили к окраинным заводикам. И сообразительные люди срочно забивали местечко под гаражи. Их здесь вскоре собралось больше четырех десятков, а в проеме меж заводами потихонечку подсыпалась гравием дорога.
Но то ли вдруг заводские начальники встрепенулись, то ли эпоха бесконечных реконструкций и великих капвложений добралась и до этих гвоздильно-сверлильных производств, но, короче говоря, в один поганый осенний денек началась большая дележка угодий. Солидный клин залежных и замусоренных земель, на коем уместился бы целый микрорайон, принялись кроить при помощи теодолитов на треногах, шнурков на колышках и размашистых шагов начальников.
Наивные автолюбители оторопело смотрели, как месят октябрьскую грязь сапоги и ботинки новоявленных землемеров, как раскапываются котлованы и траншеи, и разбегаются заборчики из свежего горбыля. Через две недели все было кончено. На промышленных задворках осталась только одиноко торчать никому не нужная опора высоковольтки и сбившиеся в кучу возле неё гаражи. Была безуспешная попытка проложить к гаражам окольную дорогу, но наиболее предусмотрительные и сообразительные гаражевладельцы, как только грязь подмерзла, поволокли свои сборно-разборные жестянки на более подходящие места. Вскоре оказавшееся на отшибе стойбище подверглось набегу взломщиков-угонщиков, довершившему разгром. Все, что могло передвигаться, срочно поползло прочь.
осталось несколько цельносварных и наглухо привязанных к опрометчиво забетонированным основаниям сооружений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44