В подавляющем большинстве случаев интерес к дурнушке объясняется достаточно просто - если это не желание после всего слишком сладкого и набившего оскомину попробовать чего-то кисленького, то это обычный прием под названием "рикошет" (см. мою книгу "О, секс, ты Чудо!". Москва. Голос. 1999).
В целом, дурнушки не представляют собой ничего интересного и заслуживающего внимания, хотя, для полноты картины, я приведу один характерный случай, некогда меня сильно позабавивший.
В мою тусовку одна из моих приятельниц однажды затащила свою подругу страшненькую и тощенькую девицу неопределенного возраста, правда, с хорошими волосами. Увидев это создание, я немедленно отвел свою приятельницу на кухню и в ужасе захрипел: - Для чего ты ко мне таскаешь подобных крокодилов?
На что получил чисто женский ответ: - Да, но у нее такая чистая и прекрасная душа! - и, немного подумав, мечтательно и со вздохом добавила: Зато какие пирожки она печет!
Это в корне меняло все дело, так как я обожаю хорошо приготовленные пирожки с кислой капустой. Я тут же со своей самой обворожительной улыбкой перебрался в комнату и начал ухаживать за Н., которая никак не могла взять себе в толк причину моего волокитства. Моя приятельница мне очень помогла, начав расхваливать кулинарные достоинства моего крокодильчика, и я тут же, не отходя от кассы, взял быка за рога и предложил устроить маленькое суаре с капустными пирожками. Действительно, пирожки были восхитительны, и я в шутку начал объясняться ей в любви, предварительно осведомившись, как я это делаю всегда, когда же она мне отдастся. Реакция была незамедлительно суровой, совершенно не отвечающей нашей шутливой беседе: - Никогда! - был ее жесткий ответ. - Я вам не игрушка! - после чего я быстро обошел скользкую тему и в этот раз больше к ней не возвращался, так как пирожки были действительно выше всяческих похвал. Но телефон она мне свой дала, и с тех пор я начал ей иногда звонить, изредка приглашать, когда мне надо было украсить свой стол, на свои сабантуи, немилосердно при этом расхваливая ее пирожки и регулярно, осведомляясь, когда же она все-таки решится посетить мою койку (к тому времени она уже достаточно спокойно воспринимала мои шуточки). Надо сказать, что мой крокодильчик был весьма образованной мышкой, с которой по телефону было просто приятно побеседовать на самые различные темы, но она тщательно избегала сексуальных тем, говоря мне, что она никогда не унизится до того, чтобы лечь в койку без любви. Постепенно я стал замечать, что в ее поведении начали проскальзывать ревнивые нотки, что она все чаще стала заострять наши разговоры на сексуальные темы, что все чаще, когда мы танцевали, она непроизвольно прижималась ко мне, а ее глаза становились все отрешенней. Это меня забавляло, и в такие минуты я все настойчивей спрашивал у ней согласия на путешествие в койку.
Как-то, позвонив к ней домой, я, как всегда в шутку, осведомился у нее, когда же она, наконец, престанет меня мучить и залезет ко мне в койку, а также снова принесет свои обворожительные пирожки ... последовало молчание, сопровождаемое каким-то шуршанием, а потом, опять-таки шепотом, прозвучал вопрос: А тебе это надо? - и, получив, со смешком, утвердительный ответ, спросила: А кто у тебя будет? - В тот вечер я, никого не ждал и, думая, что заданный мне вопрос относится к количеству необходимых для скармливания моим оглоедам пирожков, чистосердечно признался, совершенно не думая ни о каких сексуальных играх, что я буду совершенно один и что, может быть, я наконец-то ее соблазню и заодно вдосталь и "от пуза" наемся ее пирожков, так как мне всегда их не хватает... После непродолжительного молчания она сказала, что к вечеру будет. К вечеру она явилась, притащив с собою огромное блюдо свежеиспеченных и так аппетитно пахнувших пирожков.
В этот вечер она была необыкновенно возбуждена, непрерывно смеялась, как могла задирала меня, а я, наевшись до отвала ее пирожков, как сытый кот, только жмурился, благодушно снося все ее эскапады. Кончилось все тем, что я ее все-таки завалил на кровать и начал, сначала нехотя, а потом, постепенно, все более и более возбуждаясь, достаточно бурно ее ласкать, задирая юбку и нахально забираясь к ней в трусишки, что ни в коем случае мне не следовало делать и за что я и был наказан по всей строгости закона.
А неукоснительно соблюдаемый мною закон гласил, что основополагающим принципом моей бурной жизни было то, что напиваться мне сверх положенного категорически воспрещалось, если я хочу всегда четко выполнять и контролировать встречающиеся в моей жизни нестандартные ситуации.
Для выполнения положений этого закона я часто прибегал к следующему приему - находясь в кабаке или в каком-либо другом общественном месте, я прежде всего выбирал самую некрасивую из всех присутствующих девицу и, по мере того, как я нагружался, периодически посматривал в ее сторону. Когда я чувствовал, что я могу с нею переспать, я понимал, что дошел до кондиции и мне следует прекращать пить. Увы, я не последовал выработанным мною же рекомендациям и к тому времени, когда моя рука начал сдирать с моего крокодильчика последние тряпки, я уже был порядком "под шофе" и не мог себя достаточно четко контролировать, а моя мышка к тому же пару раз дернувшись, вдруг всхлипнула и, крепко прижавшись ко мне, перестала сопротивляться. Мне не оставалось ничего другого, как только залезть на нее и без всяких затей исполнить свое черное дело. В связи с тем, что я был порядком пьян, мне пришлось достаточно долго не слезать со своей лошадки и, даже не прибегая к клитерингу, я измочалил ее как только мог, заставив кончить с рыданиями и воплями несколько раз, после чего она уткнулась мне в подмышку и начала усилено плакать, все время причитая на тему, что теперь я буду ее презирать и больше не захочу ее видеть... Как мог, я ее успокоил, заставил выпить еще вина, несколько раз поцеловал в носик, наврал, что мне с ней было очень хорошо и что, если она не будет букой и не будет меня ревновать, то мы с ней обязательно встретимся. Отказываться от пирожков было выше моих сил, с одной стороны, а с другой стороны, в связи с тем, что приближался час моей женитьбы, а с ним и конец моей распутной жизни, я не хотел травмировать девочку и решил все спустить на тормозах.
Еще некоторое время я усиленно питался пирожками, но потом, поставив ее в известность, что мне не удалось уговорить очередную мою гражданку сделать аборт и мне приходится оставить ребенка, я сообщил ей о необходимости нашего расставания.
МАЗОХИСТКИ
"Что естесственно - то не постыдно".
М. Е. Салтыков-Щедрин. Бусин, С. С., т. 1, с. 274.
(Naturali non sunt turpia)
Как правило, чистые мазохистки встречаются не так уж чтобы очень часто, гораздо более в природе распространены садомазохистки, сочетающие боль с наслаждением, но, надо предупредить пассивных мужиков-садомазохистов, что женщины-садомазохистки, в основном, только играют за плату перед мужиками роль "крутых", надевая на себя устрашающие маски, опоясывая себя со всех сторон кожаными ремнями и играя плетками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
В целом, дурнушки не представляют собой ничего интересного и заслуживающего внимания, хотя, для полноты картины, я приведу один характерный случай, некогда меня сильно позабавивший.
В мою тусовку одна из моих приятельниц однажды затащила свою подругу страшненькую и тощенькую девицу неопределенного возраста, правда, с хорошими волосами. Увидев это создание, я немедленно отвел свою приятельницу на кухню и в ужасе захрипел: - Для чего ты ко мне таскаешь подобных крокодилов?
На что получил чисто женский ответ: - Да, но у нее такая чистая и прекрасная душа! - и, немного подумав, мечтательно и со вздохом добавила: Зато какие пирожки она печет!
Это в корне меняло все дело, так как я обожаю хорошо приготовленные пирожки с кислой капустой. Я тут же со своей самой обворожительной улыбкой перебрался в комнату и начал ухаживать за Н., которая никак не могла взять себе в толк причину моего волокитства. Моя приятельница мне очень помогла, начав расхваливать кулинарные достоинства моего крокодильчика, и я тут же, не отходя от кассы, взял быка за рога и предложил устроить маленькое суаре с капустными пирожками. Действительно, пирожки были восхитительны, и я в шутку начал объясняться ей в любви, предварительно осведомившись, как я это делаю всегда, когда же она мне отдастся. Реакция была незамедлительно суровой, совершенно не отвечающей нашей шутливой беседе: - Никогда! - был ее жесткий ответ. - Я вам не игрушка! - после чего я быстро обошел скользкую тему и в этот раз больше к ней не возвращался, так как пирожки были действительно выше всяческих похвал. Но телефон она мне свой дала, и с тех пор я начал ей иногда звонить, изредка приглашать, когда мне надо было украсить свой стол, на свои сабантуи, немилосердно при этом расхваливая ее пирожки и регулярно, осведомляясь, когда же она все-таки решится посетить мою койку (к тому времени она уже достаточно спокойно воспринимала мои шуточки). Надо сказать, что мой крокодильчик был весьма образованной мышкой, с которой по телефону было просто приятно побеседовать на самые различные темы, но она тщательно избегала сексуальных тем, говоря мне, что она никогда не унизится до того, чтобы лечь в койку без любви. Постепенно я стал замечать, что в ее поведении начали проскальзывать ревнивые нотки, что она все чаще стала заострять наши разговоры на сексуальные темы, что все чаще, когда мы танцевали, она непроизвольно прижималась ко мне, а ее глаза становились все отрешенней. Это меня забавляло, и в такие минуты я все настойчивей спрашивал у ней согласия на путешествие в койку.
Как-то, позвонив к ней домой, я, как всегда в шутку, осведомился у нее, когда же она, наконец, престанет меня мучить и залезет ко мне в койку, а также снова принесет свои обворожительные пирожки ... последовало молчание, сопровождаемое каким-то шуршанием, а потом, опять-таки шепотом, прозвучал вопрос: А тебе это надо? - и, получив, со смешком, утвердительный ответ, спросила: А кто у тебя будет? - В тот вечер я, никого не ждал и, думая, что заданный мне вопрос относится к количеству необходимых для скармливания моим оглоедам пирожков, чистосердечно признался, совершенно не думая ни о каких сексуальных играх, что я буду совершенно один и что, может быть, я наконец-то ее соблазню и заодно вдосталь и "от пуза" наемся ее пирожков, так как мне всегда их не хватает... После непродолжительного молчания она сказала, что к вечеру будет. К вечеру она явилась, притащив с собою огромное блюдо свежеиспеченных и так аппетитно пахнувших пирожков.
В этот вечер она была необыкновенно возбуждена, непрерывно смеялась, как могла задирала меня, а я, наевшись до отвала ее пирожков, как сытый кот, только жмурился, благодушно снося все ее эскапады. Кончилось все тем, что я ее все-таки завалил на кровать и начал, сначала нехотя, а потом, постепенно, все более и более возбуждаясь, достаточно бурно ее ласкать, задирая юбку и нахально забираясь к ней в трусишки, что ни в коем случае мне не следовало делать и за что я и был наказан по всей строгости закона.
А неукоснительно соблюдаемый мною закон гласил, что основополагающим принципом моей бурной жизни было то, что напиваться мне сверх положенного категорически воспрещалось, если я хочу всегда четко выполнять и контролировать встречающиеся в моей жизни нестандартные ситуации.
Для выполнения положений этого закона я часто прибегал к следующему приему - находясь в кабаке или в каком-либо другом общественном месте, я прежде всего выбирал самую некрасивую из всех присутствующих девицу и, по мере того, как я нагружался, периодически посматривал в ее сторону. Когда я чувствовал, что я могу с нею переспать, я понимал, что дошел до кондиции и мне следует прекращать пить. Увы, я не последовал выработанным мною же рекомендациям и к тому времени, когда моя рука начал сдирать с моего крокодильчика последние тряпки, я уже был порядком "под шофе" и не мог себя достаточно четко контролировать, а моя мышка к тому же пару раз дернувшись, вдруг всхлипнула и, крепко прижавшись ко мне, перестала сопротивляться. Мне не оставалось ничего другого, как только залезть на нее и без всяких затей исполнить свое черное дело. В связи с тем, что я был порядком пьян, мне пришлось достаточно долго не слезать со своей лошадки и, даже не прибегая к клитерингу, я измочалил ее как только мог, заставив кончить с рыданиями и воплями несколько раз, после чего она уткнулась мне в подмышку и начала усилено плакать, все время причитая на тему, что теперь я буду ее презирать и больше не захочу ее видеть... Как мог, я ее успокоил, заставил выпить еще вина, несколько раз поцеловал в носик, наврал, что мне с ней было очень хорошо и что, если она не будет букой и не будет меня ревновать, то мы с ней обязательно встретимся. Отказываться от пирожков было выше моих сил, с одной стороны, а с другой стороны, в связи с тем, что приближался час моей женитьбы, а с ним и конец моей распутной жизни, я не хотел травмировать девочку и решил все спустить на тормозах.
Еще некоторое время я усиленно питался пирожками, но потом, поставив ее в известность, что мне не удалось уговорить очередную мою гражданку сделать аборт и мне приходится оставить ребенка, я сообщил ей о необходимости нашего расставания.
МАЗОХИСТКИ
"Что естесственно - то не постыдно".
М. Е. Салтыков-Щедрин. Бусин, С. С., т. 1, с. 274.
(Naturali non sunt turpia)
Как правило, чистые мазохистки встречаются не так уж чтобы очень часто, гораздо более в природе распространены садомазохистки, сочетающие боль с наслаждением, но, надо предупредить пассивных мужиков-садомазохистов, что женщины-садомазохистки, в основном, только играют за плату перед мужиками роль "крутых", надевая на себя устрашающие маски, опоясывая себя со всех сторон кожаными ремнями и играя плетками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55