Я опасался, что и эта батарея окажется негодной. В таком случае нашей затее конец.
Мае сказала:
– Надо бы проверить и приборы ночного видения. И я не знаю, заряжены ли батареи во всем остальном нашем снаряжении.
Счетчик радиации громко затрещал, индикатор зарядки батареи светился ярко.
– Полная зарядка, – сказала Мае. – Этого хватит на четыре часа работы.
– Тогда давайте начнем, – сказал я.
На часах было без восемнадцати минут одиннадцать.
Когда мы подошли к «Тойоте», счетчик затрещал как сумасшедший. Треск раздавался так часто, что звучал практически непрерывно. Держа рукоятку индикатора перед собой, Мае отошла от машины в пустыню и повернула на запад. Щелчки затихли. Она повернула на восток – и счетчик затрещал снова. Мае пошла дальше на восток – и треск стал тише. Она повернула на север – треск возобновился.
– На север, – сказала Мае.
Я сел на мотоцикл, завел мотор.
Бобби выехал из-под навеса на внедорожнике – машине с очень толстыми задними колесами и рулем, похожим на мотоциклетный. Выглядел внедорожник не очень привлекательно, но я знал, что этот транспорт прекрасно подходит для ночной поездки по пустыне.
Мае села на мотоцикл позади меня, наклонилась, чтобы опустить счетчик к самой земле, и сказала:
– Хорошо, поехали.
И мы отправились в глубь пустыни, под безоблачным ночным небом.
Луч света от фары мотоцикла постоянно прыгал вверх-вниз, выступающие части ландшафта отбрасывали странные тени. Мне было очень трудно разглядеть, куда я еду. При свете дня пустыня казалась идеально ровной и однообразной, но сейчас, в темноте, выяснилось, что в пустыне полным-полно песчаных холмов и впадин, засыпанных камнями, и глубоких ям, которые оказывались на пути совершенно неожиданно. Все мое внимание уходило на то, чтобы держать мотоцикл в вертикальном положении. Непростая задача на такой дороге, тем более что Мае постоянно командовала:
– Возьми влево… теперь вправо… еще вправо… хорошо, это слишком, опять влево…
Иногда нам приходилось ездить кругами, чтобы Мае могла точно определить нужное направление.
Если бы кто-то увидел наши следы днем, он подумал бы, что водитель был мертвецки пьян – так сильно мы петляли по пустыне. Мотоцикл подпрыгивал на неровностях почвы и все время норовил свернуть в сторону или завалиться набок. Мы отъехали от лаборатории на несколько миль, и я уже начал беспокоиться. Я слышал, как щелкает счетчик радиации, – и щелчки звучали все тише и реже. Оказалось, что проследить путь роя по остаточной радиации не так-то просто. Я не понимал, почему так происходит, но факт оставался фактом. Если мы не отыщем укрытие роев в ближайшее время, мы вообще никогда его не найдем.
Мае тоже тревожилась. Она наклонялась все ниже и ниже к земле, сжимая в одной руке рукоятку счетчика, а другой держась за мой пояс. Мне пришлось ехать медленнее, потому что след стал едва различимым. Мы потеряли след, нашли его, снова потеряли. Мы возвращались назад по своему следу, ездили по пустыне кругами – под черным небом, усеянным звездами. Я поймал себя на том, что пытаюсь затаить дыхание.
И наконец мы потеряли след совсем. Я закружил вокруг одного места, стараясь не впасть в отчаяние. Я сделал три круга, потом четыре – но все без толку. Счетчик радиации пощелкивал редко, случайным образом. В какое-то мгновение мы все поняли, что найти след уже не удастся.
Мы забрались черт знает куда в пустыню и ездили по кругу.
Мы потеряли след.
На меня как-то вдруг, внезапно навалилась глубокая усталость. Целый день я держался на адреналине, а теперь почувствовал, что страшно, невыносимо устал. У меня начали слипаться глаза. Мне показалось, что я способен уснуть прямо сейчас, сидя за рулем мотоцикла.
Мае позади меня выпрямилась на сиденье и сказала:
– Ты только не расстраивайся, ладно?
– О чем ты, Мае? – устало произнес я. – Мой план полностью провалился.
– Может быть, и нет.
Бобби подъехал поближе к нам.
– Ребята, вы вообще оглядывались назад? – спросил он.
– Зачем?
– А вы оглянитесь. Посмотрите, как далеко мы уехали.
Я обернулся и посмотрел через плечо. На юге виднелись яркие огни фабрики – поразительно близко. Мы отъехали от фабрики всего на одну-две мили, не больше. Судя по всему, мы описали большой полукруг по пустыне, постепенно возвращаясь к тому месту, откуда приехали.
– Странно.
Мае спрыгнула с сиденья, подошла к фаре мотоцикла и посмотрела при свете на жидкокристаллический индикатор счетчика.
– Хм-м… – сказала она.
– Ну что там, Мае? – с надеждой спросил Бобби. – Уже можно возвращаться?
– Нет, – ответила Мае. – Возвращаться нельзя. Посмотри сюда.
Бобби наклонился и тоже посмотрел на показания индикатора. Там был график изменения интенсивности излучения. Уровень радиации постепенно снижался, а потом очень резко; скачкообразно, упал практически до нуля. Бобби нахмурился.
– И что это значит?
– Это временная развертка сегодняшних измерений уровня радиации, – сказала Мае. – График показывает, что уровень радиации снижался с самого начала измерений, в арифметической прогрессии. Видишь вот эту линию, практически прямую, а в конце – ступенька? Прогрессия оставалась арифметической все время, до последней минуты. В последнюю минуту снижение уровня радиации внезапно стало экспоненциальным. Радиация просто упала до нуля.
– Ну и что? – спросил озадаченный Бобби. – Что это означает? Я не понял.
– Я поняла, – сказала Мае и снова устроилась на сиденье позади меня.
– Кажется, я знаю, в чем дело. Джек, поехали вперед – медленно.
Я отпустил сцепление и медленно поехал вперед. В прыгающем луче света из фары была видна пустыня, небольшой подъем впереди, группы кактусов…
– Нет, Джек, еще медленнее.
Я сбросил скорость. Теперь мы ехали почти со скоростью пешехода. Я зевнул. Бессмысленно было сейчас расспрашивать Мае. Она оставалась сосредоточенной и целеустремленной. А я устал как собака и переживал горечь поражения. Мы продолжали подниматься на пологий песчаный холм, пока местность не выровнялась, а потом пошла под уклон…
– Стой.
Я остановил мотоцикл.
Прямо перед нами ровная поверхность пустыни внезапно закончилась. За ней виднелась сплошная чернота.
– Это утес?
– Нет, просто высокий обрыв.
Я медленно покатил мотоцикл вперед. Да, впереди в самом деле был крутой обрыв. Вскоре мы добрались до его края, и я смог сориентироваться на местности. Мы находились на гребне холма высотой около пятнадцати футов, который являлся одним из берегов очень широкого речного русла. Внизу, прямо под нами, виднелись обкатанные водным потоком камни, среди которых изредка попадались большие валуны и какие-то хлипкие кустики. Ширина речного русла достигала примерно пятидесяти футов, и по другую сторону виднелся дальний берег, такой же высокий, как тот, на котором мы стояли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Мае сказала:
– Надо бы проверить и приборы ночного видения. И я не знаю, заряжены ли батареи во всем остальном нашем снаряжении.
Счетчик радиации громко затрещал, индикатор зарядки батареи светился ярко.
– Полная зарядка, – сказала Мае. – Этого хватит на четыре часа работы.
– Тогда давайте начнем, – сказал я.
На часах было без восемнадцати минут одиннадцать.
Когда мы подошли к «Тойоте», счетчик затрещал как сумасшедший. Треск раздавался так часто, что звучал практически непрерывно. Держа рукоятку индикатора перед собой, Мае отошла от машины в пустыню и повернула на запад. Щелчки затихли. Она повернула на восток – и счетчик затрещал снова. Мае пошла дальше на восток – и треск стал тише. Она повернула на север – треск возобновился.
– На север, – сказала Мае.
Я сел на мотоцикл, завел мотор.
Бобби выехал из-под навеса на внедорожнике – машине с очень толстыми задними колесами и рулем, похожим на мотоциклетный. Выглядел внедорожник не очень привлекательно, но я знал, что этот транспорт прекрасно подходит для ночной поездки по пустыне.
Мае села на мотоцикл позади меня, наклонилась, чтобы опустить счетчик к самой земле, и сказала:
– Хорошо, поехали.
И мы отправились в глубь пустыни, под безоблачным ночным небом.
Луч света от фары мотоцикла постоянно прыгал вверх-вниз, выступающие части ландшафта отбрасывали странные тени. Мне было очень трудно разглядеть, куда я еду. При свете дня пустыня казалась идеально ровной и однообразной, но сейчас, в темноте, выяснилось, что в пустыне полным-полно песчаных холмов и впадин, засыпанных камнями, и глубоких ям, которые оказывались на пути совершенно неожиданно. Все мое внимание уходило на то, чтобы держать мотоцикл в вертикальном положении. Непростая задача на такой дороге, тем более что Мае постоянно командовала:
– Возьми влево… теперь вправо… еще вправо… хорошо, это слишком, опять влево…
Иногда нам приходилось ездить кругами, чтобы Мае могла точно определить нужное направление.
Если бы кто-то увидел наши следы днем, он подумал бы, что водитель был мертвецки пьян – так сильно мы петляли по пустыне. Мотоцикл подпрыгивал на неровностях почвы и все время норовил свернуть в сторону или завалиться набок. Мы отъехали от лаборатории на несколько миль, и я уже начал беспокоиться. Я слышал, как щелкает счетчик радиации, – и щелчки звучали все тише и реже. Оказалось, что проследить путь роя по остаточной радиации не так-то просто. Я не понимал, почему так происходит, но факт оставался фактом. Если мы не отыщем укрытие роев в ближайшее время, мы вообще никогда его не найдем.
Мае тоже тревожилась. Она наклонялась все ниже и ниже к земле, сжимая в одной руке рукоятку счетчика, а другой держась за мой пояс. Мне пришлось ехать медленнее, потому что след стал едва различимым. Мы потеряли след, нашли его, снова потеряли. Мы возвращались назад по своему следу, ездили по пустыне кругами – под черным небом, усеянным звездами. Я поймал себя на том, что пытаюсь затаить дыхание.
И наконец мы потеряли след совсем. Я закружил вокруг одного места, стараясь не впасть в отчаяние. Я сделал три круга, потом четыре – но все без толку. Счетчик радиации пощелкивал редко, случайным образом. В какое-то мгновение мы все поняли, что найти след уже не удастся.
Мы забрались черт знает куда в пустыню и ездили по кругу.
Мы потеряли след.
На меня как-то вдруг, внезапно навалилась глубокая усталость. Целый день я держался на адреналине, а теперь почувствовал, что страшно, невыносимо устал. У меня начали слипаться глаза. Мне показалось, что я способен уснуть прямо сейчас, сидя за рулем мотоцикла.
Мае позади меня выпрямилась на сиденье и сказала:
– Ты только не расстраивайся, ладно?
– О чем ты, Мае? – устало произнес я. – Мой план полностью провалился.
– Может быть, и нет.
Бобби подъехал поближе к нам.
– Ребята, вы вообще оглядывались назад? – спросил он.
– Зачем?
– А вы оглянитесь. Посмотрите, как далеко мы уехали.
Я обернулся и посмотрел через плечо. На юге виднелись яркие огни фабрики – поразительно близко. Мы отъехали от фабрики всего на одну-две мили, не больше. Судя по всему, мы описали большой полукруг по пустыне, постепенно возвращаясь к тому месту, откуда приехали.
– Странно.
Мае спрыгнула с сиденья, подошла к фаре мотоцикла и посмотрела при свете на жидкокристаллический индикатор счетчика.
– Хм-м… – сказала она.
– Ну что там, Мае? – с надеждой спросил Бобби. – Уже можно возвращаться?
– Нет, – ответила Мае. – Возвращаться нельзя. Посмотри сюда.
Бобби наклонился и тоже посмотрел на показания индикатора. Там был график изменения интенсивности излучения. Уровень радиации постепенно снижался, а потом очень резко; скачкообразно, упал практически до нуля. Бобби нахмурился.
– И что это значит?
– Это временная развертка сегодняшних измерений уровня радиации, – сказала Мае. – График показывает, что уровень радиации снижался с самого начала измерений, в арифметической прогрессии. Видишь вот эту линию, практически прямую, а в конце – ступенька? Прогрессия оставалась арифметической все время, до последней минуты. В последнюю минуту снижение уровня радиации внезапно стало экспоненциальным. Радиация просто упала до нуля.
– Ну и что? – спросил озадаченный Бобби. – Что это означает? Я не понял.
– Я поняла, – сказала Мае и снова устроилась на сиденье позади меня.
– Кажется, я знаю, в чем дело. Джек, поехали вперед – медленно.
Я отпустил сцепление и медленно поехал вперед. В прыгающем луче света из фары была видна пустыня, небольшой подъем впереди, группы кактусов…
– Нет, Джек, еще медленнее.
Я сбросил скорость. Теперь мы ехали почти со скоростью пешехода. Я зевнул. Бессмысленно было сейчас расспрашивать Мае. Она оставалась сосредоточенной и целеустремленной. А я устал как собака и переживал горечь поражения. Мы продолжали подниматься на пологий песчаный холм, пока местность не выровнялась, а потом пошла под уклон…
– Стой.
Я остановил мотоцикл.
Прямо перед нами ровная поверхность пустыни внезапно закончилась. За ней виднелась сплошная чернота.
– Это утес?
– Нет, просто высокий обрыв.
Я медленно покатил мотоцикл вперед. Да, впереди в самом деле был крутой обрыв. Вскоре мы добрались до его края, и я смог сориентироваться на местности. Мы находились на гребне холма высотой около пятнадцати футов, который являлся одним из берегов очень широкого речного русла. Внизу, прямо под нами, виднелись обкатанные водным потоком камни, среди которых изредка попадались большие валуны и какие-то хлипкие кустики. Ширина речного русла достигала примерно пятидесяти футов, и по другую сторону виднелся дальний берег, такой же высокий, как тот, на котором мы стояли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105