- Позвольте... Как же... Степан - неграмотен? - вылетело у меня.
- Абсолютно, - подтвердил Хряпов.
- Как же он сочетает сознание принадлежности своей к лакейской аристократии с тем, что не понимает грамоты?
- А я не знаю, - безмятежно ответствовал Хряпов. - Полагаю, что ему этого и в голову не приходит, - он меленько засмеялся. - Напугал я вас, Петр Владимирович, а? Вот, небось, решили, какие они, эти господа крокодилы да и только!.. И не спорьте, сам бы так подумал на вашем месте. И так же ошибся бы. Почему? Поскольку, чтобы судить о слуге, нужно его и м е т ь, знать его психологию, если вам угодно.
- И психология, что же: говорит о том, что...
- Именно, - обрезал Хряпов мою фразу. - Именно, Петр Владимирович. И знаете что? - давайте-ка завершим этот разговор. Ей-богу, не лучшая тема. Всё равно: кесарю - кесарево, как говорится...
Мы замолчали. Тема и впрямь была не самая удачная, плезиру особого не доставляла. "Кесарю - кесарево"... Штука известная. Стало быть, Фундуклиди - фундуклидино, мне - моё, и ни пылинки больше, а Хряпову огого! - его, хряповское. Сурьезная штука жизнь!
Но бог с ним. Это философия. А наше положение - реальность. Значит, Степан - надежная пешка, как утверждает его хозяин. Без эмоций, без ненужных знакомств, без "аз, буки, веди"...
Я успокоился, но следующий день поднес мне неприятный, подозрительный сюрприз. Сначала всё шло, как обычно. Отзавтракали. Помаялись. Отобедали... Поднявшись после обеда в комнату, чтобы предаться пищеварению, я обнаружил, что забыл внизу начатый журнал и выскочил за ним - полистать в сытой полудреме. Сделав несколько быстрых шагов по коридору, я свернул за угол и прямо передо мной расскочились в разные стороны - кто бы мог подумать! Фундуклиди и Степан! Вернее, отскочил встрепанным воробьем толстый грек; Степан стоял важно, точно библейский столп.
- Ба! - нехорошим голосом воскликнул я (внутри мигом завелась охотничья пружина). - Какая встреча! Не ожидал... Вы, помнится, любили вздремнуть после трапезы?
В глазах у Фундуклиди забегали юркие мыши.
- Ну да... то есть.. А в чем, собственно....
- Степан, иди, - велел я и смотрел слуге вслед, пока он не скрылся.
- Ну-с, о чем вы говорили с господином лакеем?
- Вовсе ни о чем! Как вы могли! - выпалил Фундуклиди, ослепляя меня своим враньем.
- Ну-ну... Стало быть, просто в гляделки играли?
- Петр Владимирович, давайте, знаете ли, не будем портить друг другу жизни и нервов.
- Вы что, в Одессе жили?
Грек муторно поглядел на меня.
- Нет. Э... у меня мама из Батума... А почему вы спросили?
- По разговору похоже.
- Агиос о теос!
- Чего вам хотелось?
- Это по-гречески.
- Потрудитесь по-русски.
- Я сказал: "О, господи!"
- Извольте отвечайть без банальностей!
- А почему, собственно, я должен... - попытался Фундуклиди встать в позу - и вдруг сунул руку в карман, но я тут же оборвал его, как школьника:
- Ну-ка, выньте руку. Живо!
- Да я, собственно, платок...
- Я говорю: жи-ва! (эх, нехрошо получилось, как у городового).
Детектив осторожно вытащил руку из кармана, растопыря пальцы, и пошевелил ими, чтобы мне было видно, что ладонь пуста.
- Вот так. Теперь отвечайте.
- О чем?
- Вы что, намерены меня за нос водить, господин Фундуклиди? по-змеиному прошелестел я, приблизясь к самому огурцовому его носу.- Я своими глазами видел, как вы сговаривались с этим молодчиком... и кое-что слышал, - добавил я со зловещей ухмылкой.
Ах, какую я дал промашку! Не надо было этого говорить! Детский фокус.
- Что, что вы слышали? - заговорил грек напористо, но еще заикаясь. Ну, ну-ка?
- Что надо, то и слышал, - уклонился я, но разговор уже стал какой-то несерьезный.
Нос у Фундуклиди, было упавший, снова полез вверх, как барометр в степи.
- Ваши необыкновенные подозрения, господин Мацедонский, меня.. - он, очевидно, хотел сказать "оскорбляют", но не решился, - обижают! Я ожидал видеть в вашем лице человека интеллигентного, воспитанного. Увы!
"Провинциальный фигляр из балагана!" - взбешенно подумал я, наблюдая с мрачным видом за торжествующим детективом.
Решив, что достаточно отомстил за свою оскорбленную добродетель, Михаил Ксантиевич величественно заложил руки за спину и степенными шагами пошел прочь. На полдороге он остановился, повернулся в мою сторону и, учтиво поклонившись, сказал, нарочно тщательно выговаривая по-гречески:
- Херэтэ. Да-с! Херэтэ. До свидания (греч.)
Затем он скрылся за углом. Занавес упал.
Я просто разрывался внутри от злости... как пишут в романах, "я кусал тебе губы", хотя на самом деле никаких губ я не кусал. Надо же! Этот толстый сазан уже висел на крючке, но сорвался. Интересно, о чем они толковали здесь, за углом? Как же это я проворонил случай!
Носом я чуял, что дело нечисто и, не спеша двигаясь в направлении своей комнаты (естественно, уже забыв про оставленный внизу журнал), начал путаться в догадках.
Догадок был целый лес с подлеском... Если бы детектив был умен, то это лишь облегчило бы работу ума. В действиях умного человека всегда есть неизбежная логика и связь. Таково бедствие всех умников. Но Фундуклиди был глуп. Увы, его позицию и его движители мог определить лишь второй Фундуклиди, точно такой же, как он сам. Неужто он... и злодеи... Нет, нет. Абсурд! Бред. С этакой-то всё отражающей рожей и хитростью африканского бегемота?..
Тогда что?
Что?
К чему эти ускользающие глаза и сухие губы?..
Я обнаружил, что нахожусь перед дверью своей комнаты и поспешно вошел.
И тут меня осенило. Ну конечно! Какие могут быть сомнения! Грек хочет наладить пути, чтобы начать переговоры со злодеями. Вот он и проверял на всякий случай Степана. Прощупывал...
Однако, рановато же он испугался. О, презренное спасание собственной шкуры! Как это похоже на полицейского: на людях - выкаченная грудь, многозначительное резонерство и тут же - трусливая дрожь, шуршание по углам и неисчерпаемая наглость. Вот оно - гнилое место в нашей обороне!
"Ну ладно, Михаил Ксантиевич, - подумал я. - Посмотрим-с, как вам дальше удастся хитрить в этом доме, мой милый толстячок".
За Фундуклиди надобно последить, решил я. За Фундуклиди и... за молчаливым "бесфантазийным" Степаном.
13.
За стеною защелкнулась дверь. Слышно было, как Фундуклиди тяжело протопал к окну и затворил форточку: видимо, грек опасался холодных российских сквозняков, хоть и был "рюс натюрализе" не первого поколения.
Я поднялся, сделал три осторожных шага и прислушался. Детектив ходил по своей комнате; показалось даже, что я слышу, как он сопит от надавившего после ужина брюха.
Плавно и нежно я нажал на ручку и толкнул дверь. Я решил посмотреть за Михаилом Ксантиевичем: как он поживает за тонкой стенкой? Что поделывает в одиночестве? Мне почему-то казалось, что я увижу что-нибудь интересное. Может, тесная замочная щелка позволит заглянуть на задворки фундуклидиной души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28