Девушка выполнила его просьбу, слегка надавив туфелькой на ступню Тима. Губы ее были чуть приоткрыты, синие глаза сияли; и он, и она словно позабыли о том, что произошло совсем недавно, что могло случиться в будущем. Они уже были вне досягаемости вылезающих из мрака злых сил. И каким бы ни был странным этот танец, но он продолжался, а музыка слышалась в самом радостном дыхании жизни, в солнечном свете, падающем сквозь открытое окно, в слиянии кружившихся вместе с ними по комнате нежных комочков пуха.
— У вас неплохо получается, — улыбнулась Глория. — Вы способный ученик.
— Вы делаете из меня мальчишку, — отозвался Тим.
— Иногда это необходимо. Не скучно ли все время чувствовать себя пожилым? Может быть, я помогу вам позабыть о своем возрасте?
— Это уже происходит.
— Отрадно слышать… Я хочу, чтобы вы были счастливы, — добавила она вдруг. — Серьезно, хочу. Вы слишком много сделали для меня.
Желание поцеловать Глорию было настолько сильным, что Тим даже остановился, сбившись с ритма. И в этот момент в их хрупкий мир неожиданно ворвался резкий телефонный звонок, словно электрической молнией расколов сцепленные руки.
— Не берите трубку, я сам, — быстро сказал Тероян, направляясь к аппарату.
— Это я, — услышал он голос Карпатова. — Пришел факс на твою Глорию Мирт. Она жительница Тарту, двадцать один год. В конце мая отправилась на несколько дней в Москву погулять, но обратно в Прибалтику не вернулась. Зная ее взбалмошный нрав, родители особенно не тревожились, считая, что она закатилась куда-нибудь на юг и греется с волосатыми мужчинами на солнышке. Но ты тоже не беспокойся. По словесному описанию, та Глория не соответствует твоей: у нее темные волосы и карие глаза. Я думаю, что настоящая Глория Мирт уже давно мертва, но вот как ее платье оказалось на твоей девушке? Пораскинь мозгами.
— А что слышно о Квазимодо?
— Пока ничего. Будь здоров, мне некогда, — и Олег отключился. Тероян не стал передавать содержание разговора девушке. Но он с самого начала предполагал, что это не ее настоящее имя. Какая, в сущности, разница — как тебя зовут? Имя лишь пустой звук, и если бы ее нарекли Марией или Иванной чтобы изменилось в ней? У нее были бы те же синие глаза, и тот же нежный овал лица, и та же стройная фигура. И он бы так же заботился о ней, как сейчас. «Так же бы… любил?» — мелькнула у него мысль. Он уже давно спрашивал себя об этом, не решаясь признаться. Но Тим не мог допустить этого, не мог позволить себе забыть о своей профессиональной врачебной этике, ведь, что ни говори, а девушка была его пациентом, ее память подверглась амнезии, она оказалась беспомощной в этом мире, отверженной, лишенной своего прошлого. Но и с охватывающими его все сильнее и сильнее чувствами Терояну уже было трудно совладать. В нем словно бы боролись два человека, два противника, доказывающих каждый свою правоту.
Прежде чем отправиться в ресторан «Звездный», что находился неподалеку от дома, Тероян и Глория, — он продолжал называть ее так, — поехали в банк, где Тим снял нужную для ремонта машины сумму. Мастер обещал вставить ветровые стекла к семи часам. Они подождали, пока он закончит, прогуливаясь возле автомастерской, а за скорость работы Тероян прибавил еще пятьдесят долларов. Ему была необходима машина. И прямо на ней они поехали в «Звездный».
Все было почти так, как они и представляли: уютный столик на двоих, предупредительные вежливые официанты, тихая музыка и зажженные свечи, легкое изысканное вино и богатый выбор закусок. И первый танец, за которым последовал второй, и третий, а затем Глорию пригласил высокий красавец-мужчина, а Тероян наблюдал за ними, откинувшись на спинку кресла, пригубливая из бокала, и чуточку ревновал. Поэтому, когда Глорию пригласил еще один юноша, он твердо и несколько резко сказал, что девушка устала. А Глория почувствовала его состояние и не обиделась, лишь улыбнулась и заметила вскользь:
— Вам бы родиться восточным тираном.
— Увы, об этом надо было позаботиться сорок пять лет назад.
Этот вечер оказался одним из немногих за последние годы, когда он был почти счастлив, заставив себя позабыть обо всех тревогах и опасностях, поджидавших их за стенами ресторана.
Они ушли из «Звездного» в первом часу ночи, оставив «Жигули» тут же, на стоянке. Тим поддерживал Глорию под руку; слегка опьянев, она все пыталась вставить цветок из купленного им букета роз в петлицу его пиджака. Наконец это удалось, и она засмеялась.
— Теперь вы настоящий франт, — сказала она, любуясь своей работой. — А вам не хочется меня поцеловать?
— Конечно, Глория, вы же знаете, — отозвался он.
— Тогда не спрашивайте разрешения.
Они остановились, Тим бережно обнял ее за плечи и поцеловал в губы, мягкие и нежные, словно созданные для любви. Девушка прильнула к нему, ответила на поцелуй, крепко и жарко. Тероян чуть отстранился, боясь охватившего их обоих огня. А Глория пыталась поймать его взгляд и руки ее обвились вокруг его шеи.
— Что случилось? — тихо спросила она.
— Ничего. Просто мы стоим на краю пропасти.
— И вы опасаетесь сорваться вниз?
— Я боюсь за вас.
— Перестаньте все время быть врачом. Ведь прежде всего вы человек, мужчина. Неужели я навсегда останусь для вас только объектом медицинского исследования?
— Нет, Глория, нет, — он снова взял ее под руку и повел к дому. Знаете, ведь и вы тоже излечивающе действуете на меня. Видя вас, находясь с вами рядом, я словно получаю хорошую дозу лекарства, преображаюсь, становлюсь более человечным, радующимся жизни. Такого со мной не было прежде. Все последнее время я жил как бы по необходимости: не печалясь, но и не веселясь. Прошел день — и ладно, слетел еще один листок календаря, а сколько их там — впереди? Это меня мало занимало. Но вот появились вы, и я будто бы обрел новый смысл жизни; я вижу цель и дорожу ею. И, может быть, даже не совсем представляю свое существование без вас. Простите за откровенность старого военного врача.
— Нет, продолжайте, — попросила Глория, заглядывая ему в глаза.
— Что же продолжать? Пожалуй, я и так сказал слишком много. Они уже подошли к подъезду. Лифт поднял их на шестой этаж. Самое трудное, как думалось Терояну, это оставаться с ней в квартире наедине, знать, что их отделяет друг от друга лишь тонкая перегородка двери. Тим пожелал Глории спокойной ночи, а сам ушел на кухню, пил кофе, курил и думал о них обоих. И снова в нем происходила борьба, два противника, сцепившись, продолжали схватку — и каждый стремился оторвать другого от земли. И он знал, что если потеряет под ногами почву, то в нем исчезнет и все человеческое, и тогда черты зверя проступят сквозь его облик. Но мысль, что Глория, возможно, ждет его, не давала покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58