Это была любовница Амхьюина. Слуга принес таз с горячей водой, другой – чистые бинты и инструменты для шитья.
Сесиль ощутила странное спокойствие, когда промывала рану Иана и осторожно вдевала нитку в иголку. Она молила Бога о том, чтобы ей не опозориться перед Ианом и не причинить ему дополнительных страданий. Глубоко вздохнув, она наложила первый шов. Рука не дрогнула, хотя ей пришлось глотнуть воздуха. Желая подбодрить Сесиль, Доннчад положил руку на ее плечо, и Сесиль продолжила работу.
Закончив, она с облегчением вздохнула, и Доннчад сказал с теплотой в голосе:
– Прекрасная работа, дорогая.
Она огляделась вокруг и удивилась, обнаружив, что комната опять опустела. Кроме Доннчада, ее самой и Сорчи, которая держала свечи над ней во время операции, в комнате никого не было. А вскоре Доннчад попросил и Сорчу пойти зажечь несколько свечей перед тем, как ей уйти спать.
– До рассвета осталось еще несколько часов, Сеси. Пойдите в другую комнату и отдохните. Я останусь с Ианом.
Сесиль удивленно посмотрела на него.
– Нет, дядя. Я его не оставлю. Когда Иан проснется, он увидит меня рядом с собой. И так будет всегда.
Доннчад широко улыбнулся. Он начал было сомневаться в их женитьбе. До этого момента они держались так отчужденно друг от друга. Продолжая улыбаться, он пододвинул стул поближе к постели.
– Тогда устраивайтесь поудобнее. Он проспит еще несколько часов, насколько я знаю.
Доннчад поставил еще один стул рядом и опустился на него с усталым вздохом. Сесиль знала, что он никуда не уйдет, даже если она предложит ему это сделать. Каким-то образом Доннчад, так же как и Сесиль, понимал, что они нужны Иану больше, чем он когда-либо давал им об этом знать. Сейчас они были его семьей. Сесиль поклялась себе, что заполнит пустоту, образовавшуюся после потери им матери и отчима.
– Иан похож на мать? – спросила она тихо, сгорая от любопытства узнать как можно больше о своем муже.
– Больше на мать, чем на того мерзавца, который зачал его. Я проклинаю тот день, когда она была отдана этому человеку.
– Вашим отцом?
Чувство сожаления оказалось горше.
– Нет, наших родителей к тому времени не было на свете. Энн жила со мной, и это я своими собственными руками отдал ее Аласдеру Гилликристу.
Сесиль коснулась его руки с сочувствием:
– Вы могли не знать, что он за человек.
– Да, – с усилием сказал он. – Я не знал. Но от этого не легче. Я очень любил Энн и по своей вине потерял ее. Я страдал оттого, что не видел, как взрослеет Иан, который мог бы скрасить нашу бездетную жизнь с Катрионой.
– Энн, наверное, была счастлива все эти годы, проведенные с англичанином.
– Да, но сейчас она потеряла сына. И это тоже сделал я своими руками.
– Я думаю, время залечит любые раны.
Его грустный вид вызывал сочувствие у Сесиль.
– И я надеюсь, что ваши собственные раны скоро заживут. – Она помолчала, сомневаясь, правильно ли она поступает, так как он, в конце концов, был для нее малознакомым человеком. Но с другой стороны, он стал ее дядей после замужества, и она сделает все, чтобы облегчить его страдания.
– Рилла – прекрасный человек.
Как она и ожидала, он просиял от ее слов.
– Да, – он стал похожим на мальчишку. – И кажется, она не возражает против моих ухаживаний.
– Конечно нет! – Сесиль забыла свои собственные опасения относительно его возраста. По силе и здоровью он, казалось, не уступал Иану. К тому же он был настолько красив, что ни одна молодая девица не смогла бы перед ним устоять.
– У нее прекрасные сыновья, которые носят прекрасную фамилию. – Это было счастье, что они с такой готовностью приняли его в свою семью.
Сесиль почувствовала, как у нее сжалось сердце при воспоминании об Одвулфе.
– Да, – сказала она тихо, – они сделают вам честь.
Иан пошевелился и застонал. Сесиль погладила его щеку, и он моментально затих.
– Он все еще не согрелся. – По ее тону можно было понять, что она боится лихорадки.
– Ну, еще рано говорить о том, заболеет он или нет, – предостерег Доннчад. – Рана была чистой, и вы хорошо ее обработали. – Он гордился тем, что она так прекрасно справилась с этой операцией, понимая, насколько тяжело ей досталось.
– Как ужасно, что это произошло. – Она содрогнулась при мысли о том, что бы произошло, если бы Иан не проснулся. Они бы оба почувствовали, как стальное лезвие проходит сквозь их сердца. Но она не испытывала никакой ненависти к ослепленной горем женщине. Сесиль не была уверена, смогла бы она перенести смерть Иана или нет, а ведь она даже не любит его. – Пожалуйста, дядя, – сказала она мягко, – пусть отслужат мессу за упокой души этой женщины.
Доннчад посмотрел на нее с удивлением. Он бы не смог быть таким всепрощающим, но сделает все, как она просит.
* * *
– Я думаю, для меня было бы лучше, если бы этот стальной клинок пронзил твое сердце. – Сесиль свирепо посмотрела на Иана. Он был идеальным пациентом только до той поры, пока не пришел в себя. С этого момента он начал изводить ее жалобами на свою слабость, выплескивая раздражение на любого, кто оказывался поблизости. А поскольку он настоял на том, чтобы Сесиль ухаживала за ним, то очень часто на ней срывал свое дурное настроение.
– Не над моим сердцем был занесен меч, когда я получил это ранение, – напомнил ей Иан с раздражением.
– Ну что же, я думаю, ты жалеешь о том, что позволил ему отклониться от курса!
Это было свыше его сил. Он засмеялся, глядя на ее свирепое и негодующее лицо.
– Нет, единственное, о чем я прошу, это принять во внимание беспомощное состояние, в котором я оказался по вашей милости, и не стараться зарезать меня.
– Я же сказала тебе, что никого никогда не брила, – защищалась Сесиль. – И у меня нет никакого желания заниматься этим сейчас. – Она считала, что неплохо справилась с этой работой для первого раза. Правда, в одном или двух местах кожа была порезана, и ей пришлось прикладывать примочки к порезам, из которых била ключом кровь в результате ее неловких манипуляций. И все же усы были сбриты, и Иан остался жив.
– Сделай то, о чем я прошу, ты же послушная жена.
На сей раз настала очередь Сесиль веселиться.
– Ты же знаешь, что это не так, что я не хочу быть послушной, хотя и могла бы, если бы постаралась. Я уверена, тебя предупреждали об этом перед женитьбой.
– В том-то и дело, что нет, – солгал Иан. – Меня заверили, что ты скромная и послушная и что никогда не будешь сердиться. – Ему доставляло удовольствие смотреть, как ее глаза искрятся от смеха. В течение тех трех дней, что она безотказно находилась подле него, готовая исполнить любое его желание, ее прелестные глаза были полны тревоги и опасений за его здоровье.
И он, и Доннчад старались убедить ее, что от таких ран не умирают, но только время смогло ее успокоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Сесиль ощутила странное спокойствие, когда промывала рану Иана и осторожно вдевала нитку в иголку. Она молила Бога о том, чтобы ей не опозориться перед Ианом и не причинить ему дополнительных страданий. Глубоко вздохнув, она наложила первый шов. Рука не дрогнула, хотя ей пришлось глотнуть воздуха. Желая подбодрить Сесиль, Доннчад положил руку на ее плечо, и Сесиль продолжила работу.
Закончив, она с облегчением вздохнула, и Доннчад сказал с теплотой в голосе:
– Прекрасная работа, дорогая.
Она огляделась вокруг и удивилась, обнаружив, что комната опять опустела. Кроме Доннчада, ее самой и Сорчи, которая держала свечи над ней во время операции, в комнате никого не было. А вскоре Доннчад попросил и Сорчу пойти зажечь несколько свечей перед тем, как ей уйти спать.
– До рассвета осталось еще несколько часов, Сеси. Пойдите в другую комнату и отдохните. Я останусь с Ианом.
Сесиль удивленно посмотрела на него.
– Нет, дядя. Я его не оставлю. Когда Иан проснется, он увидит меня рядом с собой. И так будет всегда.
Доннчад широко улыбнулся. Он начал было сомневаться в их женитьбе. До этого момента они держались так отчужденно друг от друга. Продолжая улыбаться, он пододвинул стул поближе к постели.
– Тогда устраивайтесь поудобнее. Он проспит еще несколько часов, насколько я знаю.
Доннчад поставил еще один стул рядом и опустился на него с усталым вздохом. Сесиль знала, что он никуда не уйдет, даже если она предложит ему это сделать. Каким-то образом Доннчад, так же как и Сесиль, понимал, что они нужны Иану больше, чем он когда-либо давал им об этом знать. Сейчас они были его семьей. Сесиль поклялась себе, что заполнит пустоту, образовавшуюся после потери им матери и отчима.
– Иан похож на мать? – спросила она тихо, сгорая от любопытства узнать как можно больше о своем муже.
– Больше на мать, чем на того мерзавца, который зачал его. Я проклинаю тот день, когда она была отдана этому человеку.
– Вашим отцом?
Чувство сожаления оказалось горше.
– Нет, наших родителей к тому времени не было на свете. Энн жила со мной, и это я своими собственными руками отдал ее Аласдеру Гилликристу.
Сесиль коснулась его руки с сочувствием:
– Вы могли не знать, что он за человек.
– Да, – с усилием сказал он. – Я не знал. Но от этого не легче. Я очень любил Энн и по своей вине потерял ее. Я страдал оттого, что не видел, как взрослеет Иан, который мог бы скрасить нашу бездетную жизнь с Катрионой.
– Энн, наверное, была счастлива все эти годы, проведенные с англичанином.
– Да, но сейчас она потеряла сына. И это тоже сделал я своими руками.
– Я думаю, время залечит любые раны.
Его грустный вид вызывал сочувствие у Сесиль.
– И я надеюсь, что ваши собственные раны скоро заживут. – Она помолчала, сомневаясь, правильно ли она поступает, так как он, в конце концов, был для нее малознакомым человеком. Но с другой стороны, он стал ее дядей после замужества, и она сделает все, чтобы облегчить его страдания.
– Рилла – прекрасный человек.
Как она и ожидала, он просиял от ее слов.
– Да, – он стал похожим на мальчишку. – И кажется, она не возражает против моих ухаживаний.
– Конечно нет! – Сесиль забыла свои собственные опасения относительно его возраста. По силе и здоровью он, казалось, не уступал Иану. К тому же он был настолько красив, что ни одна молодая девица не смогла бы перед ним устоять.
– У нее прекрасные сыновья, которые носят прекрасную фамилию. – Это было счастье, что они с такой готовностью приняли его в свою семью.
Сесиль почувствовала, как у нее сжалось сердце при воспоминании об Одвулфе.
– Да, – сказала она тихо, – они сделают вам честь.
Иан пошевелился и застонал. Сесиль погладила его щеку, и он моментально затих.
– Он все еще не согрелся. – По ее тону можно было понять, что она боится лихорадки.
– Ну, еще рано говорить о том, заболеет он или нет, – предостерег Доннчад. – Рана была чистой, и вы хорошо ее обработали. – Он гордился тем, что она так прекрасно справилась с этой операцией, понимая, насколько тяжело ей досталось.
– Как ужасно, что это произошло. – Она содрогнулась при мысли о том, что бы произошло, если бы Иан не проснулся. Они бы оба почувствовали, как стальное лезвие проходит сквозь их сердца. Но она не испытывала никакой ненависти к ослепленной горем женщине. Сесиль не была уверена, смогла бы она перенести смерть Иана или нет, а ведь она даже не любит его. – Пожалуйста, дядя, – сказала она мягко, – пусть отслужат мессу за упокой души этой женщины.
Доннчад посмотрел на нее с удивлением. Он бы не смог быть таким всепрощающим, но сделает все, как она просит.
* * *
– Я думаю, для меня было бы лучше, если бы этот стальной клинок пронзил твое сердце. – Сесиль свирепо посмотрела на Иана. Он был идеальным пациентом только до той поры, пока не пришел в себя. С этого момента он начал изводить ее жалобами на свою слабость, выплескивая раздражение на любого, кто оказывался поблизости. А поскольку он настоял на том, чтобы Сесиль ухаживала за ним, то очень часто на ней срывал свое дурное настроение.
– Не над моим сердцем был занесен меч, когда я получил это ранение, – напомнил ей Иан с раздражением.
– Ну что же, я думаю, ты жалеешь о том, что позволил ему отклониться от курса!
Это было свыше его сил. Он засмеялся, глядя на ее свирепое и негодующее лицо.
– Нет, единственное, о чем я прошу, это принять во внимание беспомощное состояние, в котором я оказался по вашей милости, и не стараться зарезать меня.
– Я же сказала тебе, что никого никогда не брила, – защищалась Сесиль. – И у меня нет никакого желания заниматься этим сейчас. – Она считала, что неплохо справилась с этой работой для первого раза. Правда, в одном или двух местах кожа была порезана, и ей пришлось прикладывать примочки к порезам, из которых била ключом кровь в результате ее неловких манипуляций. И все же усы были сбриты, и Иан остался жив.
– Сделай то, о чем я прошу, ты же послушная жена.
На сей раз настала очередь Сесиль веселиться.
– Ты же знаешь, что это не так, что я не хочу быть послушной, хотя и могла бы, если бы постаралась. Я уверена, тебя предупреждали об этом перед женитьбой.
– В том-то и дело, что нет, – солгал Иан. – Меня заверили, что ты скромная и послушная и что никогда не будешь сердиться. – Ему доставляло удовольствие смотреть, как ее глаза искрятся от смеха. В течение тех трех дней, что она безотказно находилась подле него, готовая исполнить любое его желание, ее прелестные глаза были полны тревоги и опасений за его здоровье.
И он, и Доннчад старались убедить ее, что от таких ран не умирают, но только время смогло ее успокоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76