Уйти удалось не всем - в 300 метрах от дома Гужева был задержан Олег Дзюба с обрезом старого армейского карабина (калибр 7,62), заряженным пятью боевыми патронами; его арестовали и препроводили в СИЗО.
По делу было собрано достаточно доказательств, и суд принял его к производству. Далее начинались очередные "странности Фемиды". Суд откладывался и откладывался, свидетели по два-три раза меняли показания, исчезали вещественные доказательства, изменяли показания и потерпевшие, так что в конце концов получалось, будто Дзюба из несуществующего карабина, но героически отражал нападение неведомых темных сил плечо в плечо с Гуней. В общем, все это напоминало гибрид Беккета с Гашеком и закончилось ничем. Причины, естественно, были - но о них в другой раз и в другом месте.
Скажем только, что Гужев следователю заявил, будто происшедшего не помнит, так как контужен, и, отлежавшись дома около трех недель, скрылся из города и, естественно, в суд явился не скоро.
Тем временем вторая партия "охотников на Гуню", люди Жирафа, продолжали готовиться к следующей операции. Но на этот раз любительство в подготовке дорого им обошлось. Очередная самодельная бомба, которую приготовил "на Гуню" и постоянно возил с собой Макаленок, внезапно сработала прямо в машине (кстати, это была та же самая "семерка" А10-66 КР, в которой Макаленок убил Манафова. Для любителей мистики вопрос - уж не дух ли убиенного Рауля постарался, спровоцировав взрыв, который разорвал в клочья Макаленка и Сажня?). Недавний приближенный Гужева Сажень к тому времени на беду свою перешел на сторону ай-петринцев.
До конца года наступило относительное затишье. Гуню навели на мысль, что истинным, главным и чуть не единственным врагом его был неудавшийся бомбист Макаленок и теперь особо опасаться нечего, поэтому авторитет вернулся в город. Давал "правильные" показания местным служителям Фемиды, вяло пытавшимся осудить Дзюбу. Вроде бы всерьез "помирился", что стало сенсацией в городском криминалитете, с Саханом, который на время принудительной изоляции Дзюбы возглавлял его бригаду. Все-таки чувствуя приближение новых времен, Гуня договаривался о производственном сотрудничестве (производственном в прямом смысле - о перепрофилировании не слишком рентабельного бандитского кафе в дальнем конце Севастопольской в колбасный цех) с Виктором Башмаковым, о нем еще будет сказано ниже. В общем, жил.
Жил и, несколько внимательнее проанализировав ситуацию, наконец-то вроде бы вычислил, кто есть кто, и стал готовиться к расправе с Жирафом, которого, в отсутствие Дзюбы, считал (небезосновательно) врагом номер один.
Жирафу тоже отступать было некуда, и он решил нанести упреждающий удар.
Семнадцатого декабря 1989 года Гужев вместе с женой Татьяной, Василием Бесиком и своими знакомыми, начальником техвооружения одной из воинских частей, с его женой и несколькими подругами, в пригородном ресторане (село Чистенькое, пять километров от Симферополя по Севастопольской дороге) отмечали крестины. Гуляли не слишком долго и не слишком шумно - со своимито женами сильно не разгуляешься - и около одиннадцати вечера уехали из села Чистенькое в новой Гуниной "восьмерке". За руль сел подвыпивший, но вполне уверенно держащийся Гужев. С ГАИ проблем не было: на въезде в город пост "восьмерку" остановил, но милиционеры к уважаемому водителю и пассажирам отнеслись с должным пониманием.
Следом за ними от самого ресторана ехала еще одна "восьмерка", светлая, в точности повторяя все маневры машины Гуни.
Расслабленный отдыхом в семейном и дружеском кругу вожак не заподозрил неладного. Ай-петринца Геннадия Яворского, который провел вечер в том же ресторане и сейчас вел машину вслед за "восьмеркой" Гуни, он не опознал, наверное, не знал в лицо так же хорошо, как гаишник на том же посту при въезде в город, который не стал ни останавливать, ни осматривать машину и пассажиров, а только сделал ручкой богатому и влиятельному молодому господину.
А когда, уже не слишком далеко от дома, в достаточно глухом в эту пору месте (около дома N 5 по улице Федько) светлая "восьмерка" пошла на обгон, что-либо предпринимать было поздно. Правое стекло опустилось, блеснули в свете фонарей два ствола, и загремели выстрелы.
Василий Бесик был убит на месте, Гужев тяжело ранен, но все-таки сумел затормозить; достались пули и остальным пассажирам. Машина со снайперами, не останавливаясь, умчалась...
На несколько недель Жираф и Геннадий Яворский ушли в подполье, справедливо полагая, что Гунины боевики постараются отомстить.
И такая попытка была предпринята, но сила нарвалась на силу.
Не за Жирафа, а скорее против остатков первой бандитской бригады выступили новые авторитеты, которые поднялись за спиной Гуни и переросли его.
Прежде всего, это был Сахан, сначала со Шпаном и Хрипанюком, затем, естественно, к ним присоединился Дзюба, выпущенный после того, как судебный процесс окончательно развалился, и совсем недавние подельщики, Сокура (Оразмурадов) и Элик (Бестаев). Это была сила, решимость и неудержимая, беспредельная жестокость, когда убивали, раздумывая только, как бы сделать смерть мучительнее и эффектнее.
Пять человек полегли в разборках... И Гуня почел за благо не совершать более попыток "подняться", а просто исчез, едва только выбрался из больницы.
Куда он на самом деле уехал, под каким именем скрывается, чем занят, если предположить, что он "поменял окрас", - не знает никто, но уехал сравнительно благополучно, и в Крыму его больше нет.
Бегство Гуни в 1989 году стало своеобразным рубежом в развитии крымского криминалитета.
Во-первых, после него на долгое (по меркам этой бурной среды, где не многие доживают до седых волос) время в Симферополе и в Крыму в целом не было отчетливого лидера, все время шла борьба между бандами, между ними заключались и рушились союзы, устанавливались и тут же нарушались границы "зон раздела влияния" и сбора бандитской подати. В ходе этой неширокой, но перманентной войны совершенствовалось боевое мастерство, приемы конспирации, разведки, диверсионной работы.
А во-вторых, через полгода как по команде началось активное "отмывание" бандитских денег, которые вкладывались в легальные предприятия.
Денег этих, по местным меркам, было немало. Только доходы от рэкета превышали миллион долларов, а было еще бутлегерство, торговля наркотиками, игровой бизнес, сутенерство.
РОКИРОВКА СИЛ
Лидеры группировок, не слишком враждующих друг с другом, объединились в две большие группы. Одна из них (О. Слатвинский - Жираф, А. Пономаренко - Пономарь, С. Воронков - Воронок, К. Полищук - Хам, А. Вишняков Вишня) организовала многопрофильный кооператив "Сейлем", который к августу 1990 года уже именовался "кооперативным объединением" и включал в себя восемь комиссионных магазинов, ресторан, бары, центры технического обслуживания и автоперевозок, туристическую фирму, медицинский центр и др.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70