- Нужно все ж повидать Олега. А то его одного понесет.
"Симпатичная девушка. Подозревать ее нелепо".
Мазин спустился со скалы и пошел вдоль речки, поглядывая на густо замешенную глиной неспокойную воду. "Интересно, что предпринял Борька? И сумел ли Матвей переправиться?" Как бы уточняя эту мысль, он посмотрел на гладкий, устойчивый с виду валун.
- Дяденька! На тот камень не вставайте. Подмыло его.
Игорь Николаевич увидел низкорослого паренька, одетого в длинную с отцовского плеча стеганку и фуражку с золочеными листиками - эмблемой, сползавшую на уши.
- Почему ты решил, что я полезу на камень?
- Да вы ж на него смотрите и ногой примерялись.
"Нужно быть очень наблюдательным, чтобы заметить непроизвольное движение!"
- Спасибо, друг. Как тебя звать-то?
- Коля.
- Николай Матвеевич?
Угадать было нетрудно. Щуплый паренек как две капли воды походил на Филипенко.
- Сколько ж тебе лет, Николай Матвеевич?
- Четырнадцать.
Мальчику трудно было дать больше двенадцати. И не только по фигуре. Глаза у Коли были детские, не похожие на глаза тех преждевременно созревших городских подростков, с которыми Мазину приходилось иметь дело по службе.
- А вас как зовут?
- Меня, Коля, зовут Игорь Николаевич. Ты здесь форель ловишь?
Паренек улыбнулся городской наивности.
- Форель под плотиной клюет... А это правда, Игорь Николаевич, что дядю Мишу убили?
- Правда.
- Вот жалко. Он здесь самый лучший был.
- Самый лучший? Почему? Он рисовал тебя?
- Не... Хотел нарисовать, но я неусидчивый. Не вышло. Зато мы с ним на охоту ходили. Дядя Миша, правда, ничего никогда не убьет. И стрелять не любил. Ходить любил, рассказывать. Про войну, как он воевал. Про Москву, про художников знаменитых. Сурикова он очень любил. Знаете "Переход Суворова через Альпы"?
- Знаю.
- Обещал меня в Москву, в Третьяковскую галерею повезти. Мы с ним часто ходили. Особенно на Красную речку.
"Там нашли самолет".
- Почему на Красную? Это красивое место?
- У нас везде красиво. Речка из озера водопадом пробивается. Напротив красных скал. Потому и речку Красная называют. А вообще-то она не красная, а обыкновенная. А на гору ни за что не взойти. Озеро знаете только как увидеть можно?
- Нет, - ответил Мазин, с удовольствием слушая симпатичного паренька.
- Нужно на Лысую подняться. Она выше озера. С нее в бинокль озеро здорово видно! Там, где лед протаял, синие-синие пятна. У дяди Миши бинокль был двенадцатикратный. Заберемся мы на Лысую, и он сидит, смотрит долго-долго.
- А самолет Михаил Михайлович не видел!
- Не... Никто не видел. Отец первый. Когда лавина пропасть засыпала.
"Зачем этот вопрос? Чем мой путь лучше Борисова? Он стремится к упрощению, я усложняю. Но где все-таки Валерий?"
- Ты, Коля, не встречал сегодня Валерия Калугина?
- Не.
- А с ним вы в горы ходили?
- С Валерием? - спросил мальчик, не скрывая пренебрежения. - Куда ему! Ленивый он. Шашлыки любит. Купит мяса и зажаривает на полянке, засмеялся Коля; и видно было, что покупка мяса с его, сына охотника, точки зрения - вещь нелепейшая.
Мазин улыбнулся.
- По горам, выходит, не ходок? Куда ж он сегодня девался?
- Да спит, наверное, в хижине.
- Где?
- В хижине. Тут рядом с колхозной пасекой домик ничейный. Его как дядя Миша отругает, он - туда, валяется на кровати.
- Проводишь меня к домику?
- Пойдемте, - охотно согласился мальчик и сразу зашагал вперед, ловко выбирая камни поровнее и посуше.
Они обогнули калугинский дом стороной и вошли в полутемный лес. Все вокруг насквозь промокло. Холодные и тяжелые капли непрерывно скатывались с поникших веток. Особенно неприятно стало идти, когда каменистую тропу сменила расквашенная глина.
- Далеко еще, Николай?
- Вот, Игорь Николаевич!
Посреди просторной поляны зеленело застарелой тиной озерцо. Посреди него плавала дверь с привинченной ржавой ручкой, никому в этих щедрых лесом местах не нужная, а за озерцом Мазин увидел похожий на другие домик под тесовой крышей. Над крышей поднималась струйка сизоватого неуверенного дыма.
Мазин пошел впереди мальчика. Ему хотелось заглянуть сначала в окно, но ближнее окно оказалось закрытым, и он остановился перед неплотно притворенной дверью, поймав себя на том, что ждет чего-то неожиданного. Дверь отворялась наружу. Игорь Николаевич потянул ее и остановился на пороге. На раскладушке, покрытой расстегнутым спальным мешком, лежал Валерий, уткнувшись лицом в подушку. Мазин схватил его за плечо.
Валерий повернулся и сел на койке, уставившись на непрошеных гостей недовольным взглядом.
- Что вам нужно?
- Простите. Мне показалось, что вам нехорошо. Ваша поза...
- Моя поза никого не касается. Зачем вы пришли?
- Возможно, вы не знаете...
- Все знаю.
Валерий говорил зло, грубо.
- Почему же вы здесь?
- А ваше какое дело?
Мазин подавил нарастающую неприязнь к художнику.
- Если у вас все в порядке, не буду мешать...
- Убирайтесь!
- Вы негостеприимны, - сдержался Мазин.
- Не хочу разделить участь отца. - Он вдруг вскочил и схватил ружье, стоявшее у стенки. - Убирайтесь отсюда, слышите! А то я всажу вам дроби в брюхо.
Игорь Николаевич шагнул вперед и сделал быстрое движение. Валерий отлетел на раскладушку, а ружье стукнулось об пол. Мазин поднял его и вышвырнул патрон. Валерий ошеломленно наблюдал за ним с койки.
- Извините, - сказал он наконец и спаясничал совсем по-вчерашнему: Так уж получилось, мы не виноваты.
- Кто вам сказал о смерти отца?
- Ну, Марина сказала.
- Когда?
- Сразу же после того, как ваш друг затеял свой идиотский эксперимент. Спустилась вниз и сказала. Нужно ж ей было с кем-то поделиться. Она-то не прокурор, у нее нервы есть.
- У Бориса Михайловича тоже. И он не прокурор, как вам известно. Он делает все, чтобы разоблачить убийцу вашего отца. Разве вы не знаете, чем кончился "идиотский эксперимент"?
- По вашей физиономии вижу, что никого вы не поймали.
- Вы отличный физиономист. Однако Калугина пытались убить еще раз тем самым ножом, которым вы открывали бутылки.
- Нож я брал у Олега. Да что вы плетете! Это же провокация!
- Вы возвратили нож?
- Черт его знает! Наверно. Зачем он мне нужен? Оставьте меня в покое. И не воображайте себя Эркюлем Пуаро. Тут и милиция зубы сломает, будьте уверены. Не по зубам орешек. Не сумочку вытащили.
- Вы говорите так, будто имеете определенные предположения.
- Никаких предположений! - выкрикнул художник и снова сменил тон. Вам-то зачем это, доктор? Это нас касается, меня. Не ввязывайтесь вы не в свое дело. Отдыхайте лучше. Не нравится в поселке, располагайтесь здесь. Когда солнце появится, вы оцените. Вид божественный! - закончил он вполне доброжелательно.
- Спасибо, - ответил Мазин, присматриваясь к Валерию.
- Отдыхайте! А я пойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41