Глаза бы не смотрели… Может быть, кто-нибудь его все-таки съест?
- Ага, -покивала я, - кто-нибудь…
Солнечные лучи путались в ажурном тюле, и пение птиц лилось из открытого окна. Где-то далеко включилась и заорала сигнализация. Через минуту снова стало тихо - лишь птицы заливались во все горло. Тихо застрекотал холодильник. Я развлекала себя безумно полезным занятием: прилепляла ладони с растопыренными пальцами к клеенке и отлепляла их. Катерина с отвращением посмотрела на омлет.
- Эх, -сказала она, - жизнь-то какая пошла…
Бабуля хлебнула кофе и слегка ожила.
- Евгюша! -закричала она Евгению Карловичу, выпорхнувшему из ванной, - ты отвезешь нас на Кутузовский проспект?
- Непременно, -галантно ответил Евгений Карлович, прогарцевал на кухню, и налил себе кофе. - А зачем вам туда?
- Надо навестить одного знакомого, -таинственно ответила бабуля. - Конфиденциально.
- Понял, -пожал плечами Евгений Карлович и отправился приводить в порядок свой туалет, слегка потрепанный ночной коньячной баталией.
Я вопросительно посмотрела на бабулю. Та нетерпеливо отмахнулась от меня:
- Ну зачем Евгюше говорить про погром? Раскудахтается, как старая курица…
Я обреченно уставилась в свой омлет, а потом вдруг подняла голову:
- Бабуль, мы правда отдадим ключи от ячейки?
- Ну конечно, -невозмутимо заверила меня бабуля.
- От настоящей ячейки? В которой действительно лежит этот чертов картон?
- Настоящей -не настоящей… - неопределенно пожала плечами бабуля. - Детка, - бабуля нежно потрепала меня по голове, - я же забочусь о тебе. Если бы в эту историю была бы втянута я одна, тогда ладно. Но вчера, когда я увидела твою квартиру, я поняла, что мы слегка заигрались. Отдадим ключи, сделаем у тебя ремонт до приезда твоего мужика, на дачу съездим. Грибы, ягоды… Катенька, - бабуля повернулась к Катерине, - поедешь с нами на дачу?
- Конечно, Марья Степановна, -засияла мутной улыбкой Катерина.
От созерцания этой благостной картины, от бабулиных проникновенных слов сердце мое размягчилось, и я бросилась к бабуле на шею.
- Да ладно тебе, детка, -гладила она меня по волосам, - не переживай, остался один шаг. И все это закончится… Давай, иди одевайся.
Я кивнула, и мы отправились наводить буйную красоту, перед которой не устоит никто в мире, будь он хоть сам принц Уэльский (я бы сказала, что принц - в первую очередь), и протопали к машине, сопровождаемые галантным и, как всегда, подтянутым Евгением Карловичем. Повинуясь негласному решению, Катерина поехала с нами, а теперь она делала серьезное лицо, и даже одолжила у меня темные очки, чтобы выглядеть представительней.
- Вот она -здоровая крестьянская порода, - разглагольствовала бабуля, лукаво кивая на Евгения Карловича, сидящего за рулем. - Всю ночь гуляли, и ни в одном глазу.
- Именно! -довольно прищурился Евгений Карлович, - а ты меня до сих пор отвергаешь…
- Ну… -пожала плечами бабуля, - просто берегу тебя от такого подарочка, которым являюсь.
- Позволь мне судить о том, какой ты подарочек, Мария, -горячо возразил Евгений Карлович. Бабуля довольно ухмыльнулась.
Дальше мы ехали молча. Я смотрела в окно и молча страдала, Катерина спала с открытым ртом, а бабуля произвела глубокое погружение в свои мысли. Настроение у меня было отличное, и хоть меня немного поколачивало, я с успехом заглушала в себе голос разума, говоривший, что так просто все не кончится. Очень не хотелось запугивать себя до полусмерти. В конце концов, если бабуля уверена, что все будет хорошо, значит, у нее есть на это основания.
Примерно в таких мыслях прошла дорога. Евгений Карлович высадил нас у дома номер 106 по Кутузовскому проспекту, расцеловал и попросил звонить прямо сегодня. Бабуля нетерпеливо помахала ему рукой, и мы единым строем двинулись к подъезду.
Да… Домина, куда нас пригласили сдаваться, производил впечатление. Это был роскошный сталинский дом, где все окна - сплошь стеклопакеты, подъезды защищены бронированными дверями и консьержками с приказом "не пущать", а жильцы томны, значительны и неприлично богаты. Мы подозрительно осмотрели этот дом, а затем бабуля позвонила по домофону в квартиру 17.
- Входите, -ответили ей. Мы смело открыли дверь, вошли и гордо проплыли мимо консьержки. Поднимаясь на четвертый этаж в роскошном лифте с зеркалами, мы испытали нечто вроде чувства собственной неполноценности. А скажите, как еще можно чувствовать себя в доме, где убранство лифта гораздо парадней, чем твоя собственная гостиная? Мы уже ожидали, что сейчас зазвучит какая-нибудь торжественная музыка, личный гимн этого дома, как лифт остановился. Выгрузившись на этаж, мы гордо прошествовали к 17 квартире и позвонили.
Тишина была нам ответом.
Мы попробовали позвонить еще раз.
Никакого движения.
Тогда бабуля утопила кнопку звонка, и примерно минуту вся квартира номер 17 оглашалась душераздирающими трелями.
Но никто нам так и не открыл.
- Это просто издевательство какое-то, -пробормотала Катерина, - кому тут нужен картон - им или нам?
- Картон нужен всем, -грустно вздохнула бабуля, и нехорошие сомнения закрались мне в душу, но я с возмущением погнала их от себя, - только не всем он принадлежит. У нас, - добавила бабуля с достоинством, - есть картон. А у них?
Мы еще чуть-чуть позвонили в дверь, но там словно все вымерли. Это уже начинало злить. Некоторое время Катерина сдерживалась, но затем эмоции взяли верх над благопристойностью. Она широко размахнулась ногой и со всей своей молодецкой силой засветила по бронированной двери.
Тут произошло то, чего никто не ожидал. Дверь медленно и плавно распахнулась, и перед нами предстал парадный зал, который по чистому недоразумению небожитель, обитающий в этой квартире, сделал своей прихожей. Мне стал не по себе. В самом деле: какие же тут комнаты? И сколько их?
- Что будем делать? -спросила Катерина, слегка смущенная своей выходкой.
- Пройдем внутрь, -безапелляционно заявила бабуля.
- Внутрь? -с сомнением протянула я, - но бабуля уже подтолкнула меня в спину, и я нерешительно вступила в квартиру.
Там было светло и гулко. Высоченные потолки, уходящие куда-то вверх, белые стены, кругом какие-то колонны, арки и ниши со статуями, подсвеченные голубоватым светом, кадки с пальмами и другими вечнозелеными растениями. Все живо напоминало парк культуры и отдыха им. Горького времен расцвета соцреализма.
- Как тут люди-то живут? -ужаснулась Катерина, глядя на огромный пук какого-то растения, смахивающий на осьминога и торчащий прямо из стены.
- Э-ге-гей! -закричала я, шагая вглубь квартиры, - кто-нибудь! Хозя-ева-а?
- Мы вам ключи принесли, -сладко пропела Катерина, - тут вообще есть живые?
- Нет, -заверила я ее. - Какие живые? Разве не понятно, что жить в таком месте просто невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
- Ага, -покивала я, - кто-нибудь…
Солнечные лучи путались в ажурном тюле, и пение птиц лилось из открытого окна. Где-то далеко включилась и заорала сигнализация. Через минуту снова стало тихо - лишь птицы заливались во все горло. Тихо застрекотал холодильник. Я развлекала себя безумно полезным занятием: прилепляла ладони с растопыренными пальцами к клеенке и отлепляла их. Катерина с отвращением посмотрела на омлет.
- Эх, -сказала она, - жизнь-то какая пошла…
Бабуля хлебнула кофе и слегка ожила.
- Евгюша! -закричала она Евгению Карловичу, выпорхнувшему из ванной, - ты отвезешь нас на Кутузовский проспект?
- Непременно, -галантно ответил Евгений Карлович, прогарцевал на кухню, и налил себе кофе. - А зачем вам туда?
- Надо навестить одного знакомого, -таинственно ответила бабуля. - Конфиденциально.
- Понял, -пожал плечами Евгений Карлович и отправился приводить в порядок свой туалет, слегка потрепанный ночной коньячной баталией.
Я вопросительно посмотрела на бабулю. Та нетерпеливо отмахнулась от меня:
- Ну зачем Евгюше говорить про погром? Раскудахтается, как старая курица…
Я обреченно уставилась в свой омлет, а потом вдруг подняла голову:
- Бабуль, мы правда отдадим ключи от ячейки?
- Ну конечно, -невозмутимо заверила меня бабуля.
- От настоящей ячейки? В которой действительно лежит этот чертов картон?
- Настоящей -не настоящей… - неопределенно пожала плечами бабуля. - Детка, - бабуля нежно потрепала меня по голове, - я же забочусь о тебе. Если бы в эту историю была бы втянута я одна, тогда ладно. Но вчера, когда я увидела твою квартиру, я поняла, что мы слегка заигрались. Отдадим ключи, сделаем у тебя ремонт до приезда твоего мужика, на дачу съездим. Грибы, ягоды… Катенька, - бабуля повернулась к Катерине, - поедешь с нами на дачу?
- Конечно, Марья Степановна, -засияла мутной улыбкой Катерина.
От созерцания этой благостной картины, от бабулиных проникновенных слов сердце мое размягчилось, и я бросилась к бабуле на шею.
- Да ладно тебе, детка, -гладила она меня по волосам, - не переживай, остался один шаг. И все это закончится… Давай, иди одевайся.
Я кивнула, и мы отправились наводить буйную красоту, перед которой не устоит никто в мире, будь он хоть сам принц Уэльский (я бы сказала, что принц - в первую очередь), и протопали к машине, сопровождаемые галантным и, как всегда, подтянутым Евгением Карловичем. Повинуясь негласному решению, Катерина поехала с нами, а теперь она делала серьезное лицо, и даже одолжила у меня темные очки, чтобы выглядеть представительней.
- Вот она -здоровая крестьянская порода, - разглагольствовала бабуля, лукаво кивая на Евгения Карловича, сидящего за рулем. - Всю ночь гуляли, и ни в одном глазу.
- Именно! -довольно прищурился Евгений Карлович, - а ты меня до сих пор отвергаешь…
- Ну… -пожала плечами бабуля, - просто берегу тебя от такого подарочка, которым являюсь.
- Позволь мне судить о том, какой ты подарочек, Мария, -горячо возразил Евгений Карлович. Бабуля довольно ухмыльнулась.
Дальше мы ехали молча. Я смотрела в окно и молча страдала, Катерина спала с открытым ртом, а бабуля произвела глубокое погружение в свои мысли. Настроение у меня было отличное, и хоть меня немного поколачивало, я с успехом заглушала в себе голос разума, говоривший, что так просто все не кончится. Очень не хотелось запугивать себя до полусмерти. В конце концов, если бабуля уверена, что все будет хорошо, значит, у нее есть на это основания.
Примерно в таких мыслях прошла дорога. Евгений Карлович высадил нас у дома номер 106 по Кутузовскому проспекту, расцеловал и попросил звонить прямо сегодня. Бабуля нетерпеливо помахала ему рукой, и мы единым строем двинулись к подъезду.
Да… Домина, куда нас пригласили сдаваться, производил впечатление. Это был роскошный сталинский дом, где все окна - сплошь стеклопакеты, подъезды защищены бронированными дверями и консьержками с приказом "не пущать", а жильцы томны, значительны и неприлично богаты. Мы подозрительно осмотрели этот дом, а затем бабуля позвонила по домофону в квартиру 17.
- Входите, -ответили ей. Мы смело открыли дверь, вошли и гордо проплыли мимо консьержки. Поднимаясь на четвертый этаж в роскошном лифте с зеркалами, мы испытали нечто вроде чувства собственной неполноценности. А скажите, как еще можно чувствовать себя в доме, где убранство лифта гораздо парадней, чем твоя собственная гостиная? Мы уже ожидали, что сейчас зазвучит какая-нибудь торжественная музыка, личный гимн этого дома, как лифт остановился. Выгрузившись на этаж, мы гордо прошествовали к 17 квартире и позвонили.
Тишина была нам ответом.
Мы попробовали позвонить еще раз.
Никакого движения.
Тогда бабуля утопила кнопку звонка, и примерно минуту вся квартира номер 17 оглашалась душераздирающими трелями.
Но никто нам так и не открыл.
- Это просто издевательство какое-то, -пробормотала Катерина, - кому тут нужен картон - им или нам?
- Картон нужен всем, -грустно вздохнула бабуля, и нехорошие сомнения закрались мне в душу, но я с возмущением погнала их от себя, - только не всем он принадлежит. У нас, - добавила бабуля с достоинством, - есть картон. А у них?
Мы еще чуть-чуть позвонили в дверь, но там словно все вымерли. Это уже начинало злить. Некоторое время Катерина сдерживалась, но затем эмоции взяли верх над благопристойностью. Она широко размахнулась ногой и со всей своей молодецкой силой засветила по бронированной двери.
Тут произошло то, чего никто не ожидал. Дверь медленно и плавно распахнулась, и перед нами предстал парадный зал, который по чистому недоразумению небожитель, обитающий в этой квартире, сделал своей прихожей. Мне стал не по себе. В самом деле: какие же тут комнаты? И сколько их?
- Что будем делать? -спросила Катерина, слегка смущенная своей выходкой.
- Пройдем внутрь, -безапелляционно заявила бабуля.
- Внутрь? -с сомнением протянула я, - но бабуля уже подтолкнула меня в спину, и я нерешительно вступила в квартиру.
Там было светло и гулко. Высоченные потолки, уходящие куда-то вверх, белые стены, кругом какие-то колонны, арки и ниши со статуями, подсвеченные голубоватым светом, кадки с пальмами и другими вечнозелеными растениями. Все живо напоминало парк культуры и отдыха им. Горького времен расцвета соцреализма.
- Как тут люди-то живут? -ужаснулась Катерина, глядя на огромный пук какого-то растения, смахивающий на осьминога и торчащий прямо из стены.
- Э-ге-гей! -закричала я, шагая вглубь квартиры, - кто-нибудь! Хозя-ева-а?
- Мы вам ключи принесли, -сладко пропела Катерина, - тут вообще есть живые?
- Нет, -заверила я ее. - Какие живые? Разве не понятно, что жить в таком месте просто невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83