.. Как вы сами-то живете? Как можете разрушить совместную реальность, ничего не предлагая взамен?
Я уже кричу, телохранитель поглядывает на дверь, но мне все равно: я надрываюсь от крика.
— Вы проводите эксперименты над детьми, уничтожаете их реальность, как уничтожили мою! Ты убийца! — Впрочем, этого я уже не кричу. Возможно, я вообще не кричала. В плечо вонзается игла, и комната ускользает с такой же легкостью, как канула в могилу моя Ано.
Я чувствую, что лежу на кровати — мягкой, шелковой. На стене богатые украшения. В комнате очень тепло. Мой голый живот щекочет ароматный ветерок. Голый?.. Я рывком сажусь и вижу на себе прозрачную юбку, узкий лифчик, кокетливую вуаль продажной женщины.
Стоило мне шелохнуться — и вот уже ко мне торопится Пек Брифжис.
— Эта комната изолирована. Кричать бессмысленно. Тебе понятно?
Я киваю. У стены стоит телохранитель. Я убираю с лица кокетливую вуаль.
— Прости за этот маскарад, — говорит Пек Брифжис. — Мы были вынуждены тебя переодеть, чтобы люди, заметив, как телохранитель несет в дом напившуюся до бесчувствия женщину, не задавали вопросов.
Я догадываюсь, что попала в жилище богатой вдовы на морском берегу.
Ксати, игла не походила на наши: острая, стремительная...
Эксперименты над мозгом. «Шизо-френия».
— Ты работаешь с землянами, — догадываюсь я.
— Нет, — возражает он, — это не так.
— Но Пек Уолтерс... Впрочем, какая разница? Как ты со мной поступишь?
— Хочу предложить обмен, — отвечает он.
— Какой обмен?
— Информация в обмен на свободу.
И он еще утверждает, что не работает с землянами!
— Какой мне прок от свободы? — говорю я, не ожидая от него понимания. Мне свободы не видать.
— Не такую свободу, другую, — говорит он. — Я не просто выпущу тебя из этой комнаты. Я позволю тебе воссоединиться с предками и с Ано.
Я таращу на него глаза.
— Ты готов к такому нарушению общей реальности? Ради меня?
Взгляд его пурпурных глаз снова обретает глубину. Ненадолго они кажутся похожими на синие глаза Пек Уолтерса.
— Прошу тебя, пойми. Вероятность того, что ты не убивала Ано, очень велика. В твоей деревне проводились эксперименты. Думаю, в этом и заключается истинная совместная реальность.
Я не отвечаю, и он утрачивает часть своей уверенности.
— Во всяком случае, я склоняюсь к такому мнению. Ты согласна на обмен?
— Может быть, — отвечаю я. Сделает ли он то, что обещает? Не уверена. Но другие пути для меня закрыты. Я не могу прятаться от правительства много лет, до самой смерти. В конце концов, они найдут меня и отправят в Аулит. А когда я умру, меня запихают в гроб с химикатами, препятствующими разложению...
И я никогда больше не увижу Ано.
Лекарь внимательно наблюдает за мной. Я снова вижу в его глазах взгляд Пек Уолтерса: печаль и сострадание.
— Предположим, я даю согласие, — говорю я и снова жду, чтобы он заговорил о смерти Ано. Но вместо этого он произносит:
— Хочу тебе кое-что показать.
Он делает знак телохранителю. Тот выходит, но скоро возвращается. Он ведет за руку ребенка — маленькую девочку, чистенькую и приодетую. От одного взгляда на нее у меня встает дыбом шейный мех. У девочки безразличные, невидящие глаза, она что-то бормочет себе под нос. Я молю предков о снисхождении. Девочка нереальна: она не в состоянии осознавать совместную реальность, хотя уже достигла возраста познания. Она не человек и подлежит уничтожению.
— Это Ори, — говорит Пек Брифжис. Девочка внезапно начинает смеяться диким, безумным смехом и смотрит куда-то вдаль...
— Зачем это? — спрашиваю я и слышу в собственном голосе хрип.
— Ори родилась реальной. Такой она стала из-за научных экспериментов над ее мозгом, проводимых правительством.
— Правительством? Ложь!
— Ты так считаешь? Неужели ты по-прежнему доверяешь своему правительству?
— Нет, но... — Я должна бороться за свободу Ано. Я уже согласилась с их условиями. Да, я обманула Пек Бриммидина. Одно дело — все эти преступления против совместной реальности, даже уничтожение тела реального индивидуума, как я поступила в отношении Ано (или я так не поступала?). Но уничтожить рассудок, инструмент для постижения совместной реальности... Нет, Пек Брифжис определенно лжет.
— Пек, расскажи мне о той ночи, когда умерла Ано, — говорит он.
— А ты мне — об ЭТОМ.
— Хорошо. — Он садится на стул рядом с моей роскошной кроватью. Безумная слоняется по комнате, все время бормоча. Она не в силах стоять смирно.
— Ори Малфсит родилась в маленькой деревушке далеко на севере...
— В какой деревушке? — перебиваю я его. Мне необходимо поймать его на незнании подробностей. Но он тут же поясняет.
— Гофкит Рамлое. Ее родители были реальными, простыми людьми — уважаемая семья. В возрасте шести лет Ори играла в лесу в компании сверстников и вдруг пропала. Другие дети утверждали, что слышали в болоте какое-то чавканье. Родители решили, что девочку унес дикий килфрейт — там, на севере, они еще встречаются, — и устроили процессию в честь воссоединения Ори с предками.
Но в действительности Ори постигла иная судьба. Ее похитили двое, нереальные заключенные, которым, как и тебе, посулили искупление и восстановление в реальности. Ори и еще восемь детей со всего Мира были доставлены в Рафкит Сарлое. Там их передали землянам под видом сирот, которых можно использовать в экспериментальных целях. Предполагалось, что эксперименты никак не навредят детям.
Я оглядываюсь на Ори, рвущую в клочки скатерть на столе под аккомпанемент монотонного бормотания. Перехватив ее бессмысленный взгляд, я отвожу глаза.
— Дальнейшее нелегко понять, — предупреждает Пек Брифжис. — Слушай внимательно, Пек. Земляне действительно не причинили детям вреда. Они приставили к их головам элек-тро-ды... Ты не знаешь, что это такое. В общем, они сумели разобраться, какие участки нашего мозга работают так же, как мозг землян, а какие — иначе. Они взяли много всяких анализов, применили много приборов и лекарств. Все это было безвредно для детей, живших в научном городке землян под присмотром сиделок из Мира. Сначала дети скучали по дому, но потом успокоились и повеселели. Они снова стали счастливыми — ведь они были еще очень малы.
Я смотрю на Ори. Нереальные, не разделяющие совместную реальность, подлежат изоляции, ибо представляют опасность. Тот, чей мир не имеет точек соприкосновения с чужим миром, способен нарушить мир других с такой же легкостью, как срезать цветы. В таких условиях можно веселиться, но познать счастье нельзя.
Пек Брифжис проводит рукой по шейному меху.
— Земляне передали свои знания лекарям Мира. То был обычный обмен, только на сей раз информацию получали мы, а они — физическую реальность: детей и сиделок. Мир передал им детей только на условии постоянного присутствия наших лекарей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Я уже кричу, телохранитель поглядывает на дверь, но мне все равно: я надрываюсь от крика.
— Вы проводите эксперименты над детьми, уничтожаете их реальность, как уничтожили мою! Ты убийца! — Впрочем, этого я уже не кричу. Возможно, я вообще не кричала. В плечо вонзается игла, и комната ускользает с такой же легкостью, как канула в могилу моя Ано.
Я чувствую, что лежу на кровати — мягкой, шелковой. На стене богатые украшения. В комнате очень тепло. Мой голый живот щекочет ароматный ветерок. Голый?.. Я рывком сажусь и вижу на себе прозрачную юбку, узкий лифчик, кокетливую вуаль продажной женщины.
Стоило мне шелохнуться — и вот уже ко мне торопится Пек Брифжис.
— Эта комната изолирована. Кричать бессмысленно. Тебе понятно?
Я киваю. У стены стоит телохранитель. Я убираю с лица кокетливую вуаль.
— Прости за этот маскарад, — говорит Пек Брифжис. — Мы были вынуждены тебя переодеть, чтобы люди, заметив, как телохранитель несет в дом напившуюся до бесчувствия женщину, не задавали вопросов.
Я догадываюсь, что попала в жилище богатой вдовы на морском берегу.
Ксати, игла не походила на наши: острая, стремительная...
Эксперименты над мозгом. «Шизо-френия».
— Ты работаешь с землянами, — догадываюсь я.
— Нет, — возражает он, — это не так.
— Но Пек Уолтерс... Впрочем, какая разница? Как ты со мной поступишь?
— Хочу предложить обмен, — отвечает он.
— Какой обмен?
— Информация в обмен на свободу.
И он еще утверждает, что не работает с землянами!
— Какой мне прок от свободы? — говорю я, не ожидая от него понимания. Мне свободы не видать.
— Не такую свободу, другую, — говорит он. — Я не просто выпущу тебя из этой комнаты. Я позволю тебе воссоединиться с предками и с Ано.
Я таращу на него глаза.
— Ты готов к такому нарушению общей реальности? Ради меня?
Взгляд его пурпурных глаз снова обретает глубину. Ненадолго они кажутся похожими на синие глаза Пек Уолтерса.
— Прошу тебя, пойми. Вероятность того, что ты не убивала Ано, очень велика. В твоей деревне проводились эксперименты. Думаю, в этом и заключается истинная совместная реальность.
Я не отвечаю, и он утрачивает часть своей уверенности.
— Во всяком случае, я склоняюсь к такому мнению. Ты согласна на обмен?
— Может быть, — отвечаю я. Сделает ли он то, что обещает? Не уверена. Но другие пути для меня закрыты. Я не могу прятаться от правительства много лет, до самой смерти. В конце концов, они найдут меня и отправят в Аулит. А когда я умру, меня запихают в гроб с химикатами, препятствующими разложению...
И я никогда больше не увижу Ано.
Лекарь внимательно наблюдает за мной. Я снова вижу в его глазах взгляд Пек Уолтерса: печаль и сострадание.
— Предположим, я даю согласие, — говорю я и снова жду, чтобы он заговорил о смерти Ано. Но вместо этого он произносит:
— Хочу тебе кое-что показать.
Он делает знак телохранителю. Тот выходит, но скоро возвращается. Он ведет за руку ребенка — маленькую девочку, чистенькую и приодетую. От одного взгляда на нее у меня встает дыбом шейный мех. У девочки безразличные, невидящие глаза, она что-то бормочет себе под нос. Я молю предков о снисхождении. Девочка нереальна: она не в состоянии осознавать совместную реальность, хотя уже достигла возраста познания. Она не человек и подлежит уничтожению.
— Это Ори, — говорит Пек Брифжис. Девочка внезапно начинает смеяться диким, безумным смехом и смотрит куда-то вдаль...
— Зачем это? — спрашиваю я и слышу в собственном голосе хрип.
— Ори родилась реальной. Такой она стала из-за научных экспериментов над ее мозгом, проводимых правительством.
— Правительством? Ложь!
— Ты так считаешь? Неужели ты по-прежнему доверяешь своему правительству?
— Нет, но... — Я должна бороться за свободу Ано. Я уже согласилась с их условиями. Да, я обманула Пек Бриммидина. Одно дело — все эти преступления против совместной реальности, даже уничтожение тела реального индивидуума, как я поступила в отношении Ано (или я так не поступала?). Но уничтожить рассудок, инструмент для постижения совместной реальности... Нет, Пек Брифжис определенно лжет.
— Пек, расскажи мне о той ночи, когда умерла Ано, — говорит он.
— А ты мне — об ЭТОМ.
— Хорошо. — Он садится на стул рядом с моей роскошной кроватью. Безумная слоняется по комнате, все время бормоча. Она не в силах стоять смирно.
— Ори Малфсит родилась в маленькой деревушке далеко на севере...
— В какой деревушке? — перебиваю я его. Мне необходимо поймать его на незнании подробностей. Но он тут же поясняет.
— Гофкит Рамлое. Ее родители были реальными, простыми людьми — уважаемая семья. В возрасте шести лет Ори играла в лесу в компании сверстников и вдруг пропала. Другие дети утверждали, что слышали в болоте какое-то чавканье. Родители решили, что девочку унес дикий килфрейт — там, на севере, они еще встречаются, — и устроили процессию в честь воссоединения Ори с предками.
Но в действительности Ори постигла иная судьба. Ее похитили двое, нереальные заключенные, которым, как и тебе, посулили искупление и восстановление в реальности. Ори и еще восемь детей со всего Мира были доставлены в Рафкит Сарлое. Там их передали землянам под видом сирот, которых можно использовать в экспериментальных целях. Предполагалось, что эксперименты никак не навредят детям.
Я оглядываюсь на Ори, рвущую в клочки скатерть на столе под аккомпанемент монотонного бормотания. Перехватив ее бессмысленный взгляд, я отвожу глаза.
— Дальнейшее нелегко понять, — предупреждает Пек Брифжис. — Слушай внимательно, Пек. Земляне действительно не причинили детям вреда. Они приставили к их головам элек-тро-ды... Ты не знаешь, что это такое. В общем, они сумели разобраться, какие участки нашего мозга работают так же, как мозг землян, а какие — иначе. Они взяли много всяких анализов, применили много приборов и лекарств. Все это было безвредно для детей, живших в научном городке землян под присмотром сиделок из Мира. Сначала дети скучали по дому, но потом успокоились и повеселели. Они снова стали счастливыми — ведь они были еще очень малы.
Я смотрю на Ори. Нереальные, не разделяющие совместную реальность, подлежат изоляции, ибо представляют опасность. Тот, чей мир не имеет точек соприкосновения с чужим миром, способен нарушить мир других с такой же легкостью, как срезать цветы. В таких условиях можно веселиться, но познать счастье нельзя.
Пек Брифжис проводит рукой по шейному меху.
— Земляне передали свои знания лекарям Мира. То был обычный обмен, только на сей раз информацию получали мы, а они — физическую реальность: детей и сиделок. Мир передал им детей только на условии постоянного присутствия наших лекарей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11