И что они собираются со мной сделать?
Ара. Боюсь, они убьют тебя в какой-нибудь неожиданный момент.
Пилот. Мне казалось, что я им понравился.
Ара. Да, это так, и все же они боятся, чтоб ты невольно нас не заразил пороками безжалостного мира.
Пилот. Но я… Зачем? Я не хочу делать этого.
Ара. Прощай, любимый, мне пора идти. Мне без тебя…
Пилот. Ара, моя…
Ара. Мне без тебя ни радости, ни жизни. Я… (Внезапно останавливается, увидев что-то.)
Пилот. В дверях стояли два стражника. Они молча подошли к Аре, один осторожно взял ее за руку выше локтя, и она, не сказав больше ни слова, вместе с ними вышла из комнаты. Мне они тоже ничего не сказали, только извинились за беспокойство.
Стражник. Извините за вторжение, сэр. Спокойной ночи, приятных вам снов, сэр.
Музыка: звучит печальная вариация темы любви.
Пилот. Я боялся, что моя еда будет отравлена, и почти ничего не ел. Я боялся быть убитым во сне и совсем не спал…
Стражник. Прикажете приготовить постель?
Пилот. Нет, я не устал.
Стражник. Но вы не спите уже третью ночь.
Пилот. Повторяю, я не устал. Когда надо будет, я скажу.
Стражник. Ждем вашего соизволения, сэр…
Пилот. Я ходил по комнате и ждал, что вот-вот они набросятся на меня. Но никого не было даже поблизости. Наконец, не в силах больше бороться с усталостью, я уснул, сидя на стуле. Проснулся я много часов спустя на кровати, куда меня, видимо, перенесли, как ребенка. Затем, страшно голодный, я съел еду, стоявшую на столе. Она не была отравлена. Но Ара, бедная, рисковала своей жизнью, чтобы предупредить меня. И я знал, что в любой момент дня или ночи мой смертный приговор может быть приведен в исполнение. В конце концов это стало невыносимым… (Громко.) Часовой! Стражник. К вашим услугам, сэр! Пилот. Послушайте, мне все это надоело. Я требую свидания с Тарамом. Немедленно, понимаете? Стражник. Будет доложено, сэр…
Пилот. Я был уверен, что это ни к чему не приведет, но, к моему великому удивлению, Тарам явился ко мне в тот же день. Он был подавлен и, казалось, намного постарел со дня нашей последней встречи, словно прошел через какое-то тяжкое испытание. Новости он принес плохие. Ара находилась под стражей за измену, а меня совет приговорил к смерти. Я спросил, что они сделают с Арой… Тарам. Она тоже осуждена.
Пилот (после паузы, обдумывая каждое слово). Ваше решение принято окончательно? Тарам. Осталось только заслушать вас. Пилот. Заслушать меня?
Тарам. Таков наш закон. Мы предъявляем обвинение, а потом слушаем самого обвиняемого. Пилот. Может ли это что-нибудь изменить?
Тарам. Почти ничего. Даже совсем ничего, если вам не удастся опровергнуть изобличения, которые мы слышали из ваших собственных уст. Судейский совет будет слушать вас и после этого вынесет свое окончательное решение. Пилот. То есть вы будете судить меня? Тарам. Да. Мы будем вас судить.
Музыка. Мелодия затихает после первых фраз обвинителя.
Обвинитель…И как это ни тяжело при наших давних традициях гостеприимства, сделать это, любезные судьи, мы должны, ибо только так сможем защитить себя от невообразимых несчастий. Война, по его же словам, охватила весь мир, и только наш остров каким-то чудом еще уцелел. Но если он вернется к своим собратьям-варварам, долго ли будем мы пребывать как маловажный объект в их стратегических планах?
Пилот. Но я же даю вам мое слово, что я никому ничего не скажу о вас.
Обвинитель. Его слово. Уважаемые судьи, не сам ли он рассказал нам о судьбе различных договоров в их обреченном обществе?
Пилот. Вы умышленно даете неверное истолкование моему рассказу.
Обвинитель. Этот суд никому из нас не доставляет удовольствия!.. Взгляните на него, добрые судьи! Лицом похож на Томаса. Речь грубоватая, но доступная для понимания. Сильный, смелый мужчина. И по виду – достойный, благородный человек. Но в душе его сидит порок, который лишь ждет своего часа. Их отцы бесконечно воевали. И они, дети отцов своих, усердствуют в зачинании новых войн, теперь уже их собственных. Судя по всему, чувство любви неведомо этим людям.
Чем рискуем мы, любезные судьи, если оправдаем его? Во-первых, тем, что он убежит. Во-вторых, если он и останется жить среди нас, это тоже кончится плохо. Наша доверчивость обернется против нас самих. Сверхъестественными аппаратами, подобными тому, который он называет радио, самой извращенностью своего ума и навыков, заставивших даже птиц подчиниться этой породе дикарей, он исподволь, но безнадежно развратит наш народ. Его пагубное влияние уже коснулось одной нашей девушки, благородной дочери благороднейшего из наших вождей. И столь глубоко это влияние, что она спешит к нему сквозь ночь и говорит ему об опасности, тем самым предавая свой собственный народ. Мы все понимаем и все опечалены тем, что этот очень располагающий к себе и в какой-то степени безвинный молодой человек, во имя спокойствия на этом острове и мирной жизни грядущих поколений, должен быть лишен жизни и умереть по приговору нашего суда. Это будет справедливая смерть. Самая справедливая из всех. Высокие цели, которыми она диктуется, увы, перевешивают чашу весов его жизни… Мы не можем рисковать судьбой нашего народа. Именем людей, которые избрали этот суд, я требую вынесения смертного приговора!..
Судья. Таковы доводы против вас. Если желаете говорить, мы слушаем вас.
Пилот. Да, конечно, я хочу говорить. Прежде всего откажитесь от всякой мысли о том, что я охотно останусь здесь, если вы отложите исполнение смертного приговора. Даже если единственным условием будет не делать попыток к бегству, я все равно постараюсь убежать.
Реакция в зале суда.
Обвинитель. Он доказывает свою вину лучше нас.
Пилот. Да, я постараюсь убежать на ту самую войну, которую вы заклеймили здесь, войну, из-за которой вы считаете меня дикарем. Обвинитель. Но почему?
Пилот. Потому что она не закончилась, потому что сам я еще не выполнил своего долга в этой войне. И пока другие люди умирают за дело, которое я считаю таким же священным, как вы – свое собственное, я бы не смог оставаться даже здесь, на этом чудесном острове, жизнь которого исполнена достоинства и спокойствия. Послушайте, всякий дурак поймет ваше стремление обезопасить свою жизнь. Но позвольте и мне спросить вас кое о чем. Была ли ваша жизнь всегда такой, как сейчас? Разве законы ваши и культура существовали извечно? И разве были обработаны ваши поля, когда предки ваши отвоевывали эти земли у диких зверей? Ведь им тоже пришлось бороться – нужно было победить зверей либо оставаться побежденными. Так вот, именно это происходит сейчас и у нас. Идет бой с животными. И звери эти гораздо опаснее и страшнее, чем все те, которых вам приходилось встречать. Мы боремся с теми, кто зачинает войны, а это нелегко для людей, которые, подобно вам, предпочитают жить в мире.
1 2 3 4
Ара. Боюсь, они убьют тебя в какой-нибудь неожиданный момент.
Пилот. Мне казалось, что я им понравился.
Ара. Да, это так, и все же они боятся, чтоб ты невольно нас не заразил пороками безжалостного мира.
Пилот. Но я… Зачем? Я не хочу делать этого.
Ара. Прощай, любимый, мне пора идти. Мне без тебя…
Пилот. Ара, моя…
Ара. Мне без тебя ни радости, ни жизни. Я… (Внезапно останавливается, увидев что-то.)
Пилот. В дверях стояли два стражника. Они молча подошли к Аре, один осторожно взял ее за руку выше локтя, и она, не сказав больше ни слова, вместе с ними вышла из комнаты. Мне они тоже ничего не сказали, только извинились за беспокойство.
Стражник. Извините за вторжение, сэр. Спокойной ночи, приятных вам снов, сэр.
Музыка: звучит печальная вариация темы любви.
Пилот. Я боялся, что моя еда будет отравлена, и почти ничего не ел. Я боялся быть убитым во сне и совсем не спал…
Стражник. Прикажете приготовить постель?
Пилот. Нет, я не устал.
Стражник. Но вы не спите уже третью ночь.
Пилот. Повторяю, я не устал. Когда надо будет, я скажу.
Стражник. Ждем вашего соизволения, сэр…
Пилот. Я ходил по комнате и ждал, что вот-вот они набросятся на меня. Но никого не было даже поблизости. Наконец, не в силах больше бороться с усталостью, я уснул, сидя на стуле. Проснулся я много часов спустя на кровати, куда меня, видимо, перенесли, как ребенка. Затем, страшно голодный, я съел еду, стоявшую на столе. Она не была отравлена. Но Ара, бедная, рисковала своей жизнью, чтобы предупредить меня. И я знал, что в любой момент дня или ночи мой смертный приговор может быть приведен в исполнение. В конце концов это стало невыносимым… (Громко.) Часовой! Стражник. К вашим услугам, сэр! Пилот. Послушайте, мне все это надоело. Я требую свидания с Тарамом. Немедленно, понимаете? Стражник. Будет доложено, сэр…
Пилот. Я был уверен, что это ни к чему не приведет, но, к моему великому удивлению, Тарам явился ко мне в тот же день. Он был подавлен и, казалось, намного постарел со дня нашей последней встречи, словно прошел через какое-то тяжкое испытание. Новости он принес плохие. Ара находилась под стражей за измену, а меня совет приговорил к смерти. Я спросил, что они сделают с Арой… Тарам. Она тоже осуждена.
Пилот (после паузы, обдумывая каждое слово). Ваше решение принято окончательно? Тарам. Осталось только заслушать вас. Пилот. Заслушать меня?
Тарам. Таков наш закон. Мы предъявляем обвинение, а потом слушаем самого обвиняемого. Пилот. Может ли это что-нибудь изменить?
Тарам. Почти ничего. Даже совсем ничего, если вам не удастся опровергнуть изобличения, которые мы слышали из ваших собственных уст. Судейский совет будет слушать вас и после этого вынесет свое окончательное решение. Пилот. То есть вы будете судить меня? Тарам. Да. Мы будем вас судить.
Музыка. Мелодия затихает после первых фраз обвинителя.
Обвинитель…И как это ни тяжело при наших давних традициях гостеприимства, сделать это, любезные судьи, мы должны, ибо только так сможем защитить себя от невообразимых несчастий. Война, по его же словам, охватила весь мир, и только наш остров каким-то чудом еще уцелел. Но если он вернется к своим собратьям-варварам, долго ли будем мы пребывать как маловажный объект в их стратегических планах?
Пилот. Но я же даю вам мое слово, что я никому ничего не скажу о вас.
Обвинитель. Его слово. Уважаемые судьи, не сам ли он рассказал нам о судьбе различных договоров в их обреченном обществе?
Пилот. Вы умышленно даете неверное истолкование моему рассказу.
Обвинитель. Этот суд никому из нас не доставляет удовольствия!.. Взгляните на него, добрые судьи! Лицом похож на Томаса. Речь грубоватая, но доступная для понимания. Сильный, смелый мужчина. И по виду – достойный, благородный человек. Но в душе его сидит порок, который лишь ждет своего часа. Их отцы бесконечно воевали. И они, дети отцов своих, усердствуют в зачинании новых войн, теперь уже их собственных. Судя по всему, чувство любви неведомо этим людям.
Чем рискуем мы, любезные судьи, если оправдаем его? Во-первых, тем, что он убежит. Во-вторых, если он и останется жить среди нас, это тоже кончится плохо. Наша доверчивость обернется против нас самих. Сверхъестественными аппаратами, подобными тому, который он называет радио, самой извращенностью своего ума и навыков, заставивших даже птиц подчиниться этой породе дикарей, он исподволь, но безнадежно развратит наш народ. Его пагубное влияние уже коснулось одной нашей девушки, благородной дочери благороднейшего из наших вождей. И столь глубоко это влияние, что она спешит к нему сквозь ночь и говорит ему об опасности, тем самым предавая свой собственный народ. Мы все понимаем и все опечалены тем, что этот очень располагающий к себе и в какой-то степени безвинный молодой человек, во имя спокойствия на этом острове и мирной жизни грядущих поколений, должен быть лишен жизни и умереть по приговору нашего суда. Это будет справедливая смерть. Самая справедливая из всех. Высокие цели, которыми она диктуется, увы, перевешивают чашу весов его жизни… Мы не можем рисковать судьбой нашего народа. Именем людей, которые избрали этот суд, я требую вынесения смертного приговора!..
Судья. Таковы доводы против вас. Если желаете говорить, мы слушаем вас.
Пилот. Да, конечно, я хочу говорить. Прежде всего откажитесь от всякой мысли о том, что я охотно останусь здесь, если вы отложите исполнение смертного приговора. Даже если единственным условием будет не делать попыток к бегству, я все равно постараюсь убежать.
Реакция в зале суда.
Обвинитель. Он доказывает свою вину лучше нас.
Пилот. Да, я постараюсь убежать на ту самую войну, которую вы заклеймили здесь, войну, из-за которой вы считаете меня дикарем. Обвинитель. Но почему?
Пилот. Потому что она не закончилась, потому что сам я еще не выполнил своего долга в этой войне. И пока другие люди умирают за дело, которое я считаю таким же священным, как вы – свое собственное, я бы не смог оставаться даже здесь, на этом чудесном острове, жизнь которого исполнена достоинства и спокойствия. Послушайте, всякий дурак поймет ваше стремление обезопасить свою жизнь. Но позвольте и мне спросить вас кое о чем. Была ли ваша жизнь всегда такой, как сейчас? Разве законы ваши и культура существовали извечно? И разве были обработаны ваши поля, когда предки ваши отвоевывали эти земли у диких зверей? Ведь им тоже пришлось бороться – нужно было победить зверей либо оставаться побежденными. Так вот, именно это происходит сейчас и у нас. Идет бой с животными. И звери эти гораздо опаснее и страшнее, чем все те, которых вам приходилось встречать. Мы боремся с теми, кто зачинает войны, а это нелегко для людей, которые, подобно вам, предпочитают жить в мире.
1 2 3 4