Мужское естество было тщательно погребено. Но ведь оно существовало, это мужское естество, подумалось Кемпу.
Министр-координатор заговорил так, словно давал одно из своих многочисленных интервью.
– Не скрою от вас, инспектор, эта история произвела на нас чрезвычайно тяжелое и неприятное впечатление. Уже второй раз моя дочь и зять оказываются свидетелями чудовищной смерти в общественном месте – в том же самом ресторане, двух членов одной и той же семьи. Подобного рода популярность всегда опасна для человека, занимающего видное общественное положение. Огласки, разумеется, не избежать. Мы это хорошо понимаем, и моя дочь, и мистер Фаррадей полны желания оказать вам посильную помощь в надежде, что дело будет быстро закончено и потому заглохнет вызванная им нездоровая заинтересованность.
– Благодарю вас, министр-координатор. Я исключительно ценю проявленную вами заинтересованность. Она, безусловно, облегчит нам нашу работу.
Сандра Фаррадей сказала:
– Спрашивайте у нас все, что найдете нужным, инспектор.
– Благодарю вас, леди Александра.
– Позвольте, главный инспектор, – сказал министр-координатор, – вы, конечно, располагаете собственными источниками информации, но, как сообщил мне мой друг, комиссар внутренних дел, смерть Бартона расценивается не столько как самоубийство, сколько как убийство, хотя по всем внешним признакам, с точки зрения обывателей, самоубийство выглядело бы более правдоподобным объяснением. Ты считаешь, что произошло самоубийство, дорогая Сандра? Католическое изваяние чуть склонило голову. Сандра в раздумье произнесла:
– Мне кажется, вчерашние события это подтверждают. Мы находились в том же ресторане и сидели за тем же столом, где в прошлом году отравилась бедная Розмари Бартон. Мы часто встречались с мистером Бартоном этим летом на даче, и он производил довольно странное впечатление – просто на себя не походил. Мы все думали, что смерть жены повлияла на его рассудок. Знаете, он обожал ее, и не думаю, чтобы он когда-либо примирился с ее смертью. Поэтому мысль о самоубийстве кажется если не естественной, то, по крайней мере, возможной – лично я не могу представить, чтобы кому-то понадобилось убивать Джорджа Бартона.
Стефан Фаррадей быстро проговорил:
– Бартон был великолепным парнем. Уверен, на всем свете у него не было ни одного врага. Инспектор Кем оглядел лица, обращенные к нему в немом ожидании, и собрался с мыслями. «Лучше им все рассказать», – подумал он.
– Леди Александра, не сомневаюсь в основательности ваших рассуждений. Но, понимаете, есть обстоятельства, которые, возможно, вам еще неизвестны.
Министр-координатор незамедлительно вмешался:
– Мы не вправе держать за руки главного инспектора. Он волен сам решать, какие факты следует предавать гласности.
– Благодарю, милорд, нет причин, которые бы помешали мне быть откровенным. Суть дела в следующем: Джордж Бартон незадолго перед смертью высказал двум людям свое убеждение, что его жена не совершила, как предполагалось, самоубийства, а, напротив, была отравлена. Он думал, что напал на след этого человека, обед и празднество, устроенные вчера вечером якобы в честь дня рождения мисс Марло, на самом деле являлись частью разработанного им плана с целью установить личность убийцы его жены.
Последовало молчание, и в наступившей тишине главному инспектору Кемпу, имевшему внешность деревянного истукана, но, несмотря на это обладавшему поразительной восприимчивостью, показалось, будто бы в комнате появился страх. Он не отразился ни на одном лице, но инспектор мог бы под присягой подтвердить его присутствие.
Первым пришел в себя министр-координатор. Он сказал:
– Безусловно, подобные мысли подтверждают, что бедняга Бартон был немного… хм…не в себе. Потрясенный смертью жены, он, возможно, слегка тронулся рассудком.
– Возможно, милорд, но все говорит за то, что состояние его рассудка не заставляло опасаться самоубийства.
Снова наступило молчание. Неожиданно Стефан Фаррадей резко произнес:
– Но как могла подобная мысль прийти в голову Бартона? Что ни говори, а миссис Бартон все-таки покончила с собой.
Инспектор Кемп невозмутимо посмотрел на него.
– Мистер Бартон так не думал.
Вмешался министр-координатор:
– Но полиция подтвердила факт самоубийства. Иных предположений даже не возникло. Инспектор спокойно произнес:
– Факты свидетельствовали в пользу самоубийства. Доказательств, что ее смерть произошла по каким-то иным причинам, тогда не существовало.
Он знал, что человек, занимающий положение министра-координатора, сможет оценить смысл этого замечания. Сделавшись чуть более официальным, Кемп сказал:
– Теперь вы позволите задать вам несколько вопросов, леди Александра?
– Разумеется. – Она слегка повернула к нему голову.
– У вас не возникало подозрений, когда умерла миссис Бартон, что это могло быть не самоубийство, а убийство?
– Разумеется, нет. Я была совершенно уверена, что произошло самоубийство. Я и по-прежнему в этом уверена.
Кемп принял подачу. Он спросил:
– Леди Александра, вы не получали никаких анонимных писем в прошлом году?
Ее спокойствие уступило место неподдельному изумлению.
– Анонимных писем? Нет.
– Вы уверены? Подобные письма весьма неприятны, и люди обычно предпочитают о них не вспоминать, но в данном случае они могут быть исключительно важны, поэтому хочу подчеркнуть, если вы все-таки получали какие-то письма, мне было бы необходимо об этом узнать.
– Понимаю. Но уверяю вас, инспектор, ничего подобного я не получала.
– Прекрасно. Вы сейчас сказали, что поведение мистера Бартона летом выглядело странным. Почему?
Она на минуту задумалась.
– Хм, он был какой-то издерганный, нервный. Казалось, с трудом понимает, что ему говорят. – Она посмотрела на мужа. – Тебя это не поражало, Стефан?
– Да, все было именно так. Этот человек выглядел больным. Он похудел.
– Вы не заметили, не изменилось ли его отношение к вам и вашему мужу? Может быть, оно стало менее сердечным?
– Нет. Наоборот. Знаете, он купил дом рядом с нами и вроде бы был очень нам благодарен за то, что мы для него делали – я имею в виду знакомство с местными достопримечательностями и все такое прочее. Разумеется, мы были очень довольны, что могли в этом отношении оказаться полезными ему и Ирис Марло, этой очаровательной девочке.
– Леди Александра, миссис Бартон была вашей подругой?
– Нет, мы были не очень близки. – Она слегка улыбнулась. – В основном она дружила со Стефаном. Она интересовалась политикой, и он помогал… как бы сказать, расшить ее политический кругозор…Это доставляло ему удовольствие. Вам известно, она была очаровательной, привлекательной женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Министр-координатор заговорил так, словно давал одно из своих многочисленных интервью.
– Не скрою от вас, инспектор, эта история произвела на нас чрезвычайно тяжелое и неприятное впечатление. Уже второй раз моя дочь и зять оказываются свидетелями чудовищной смерти в общественном месте – в том же самом ресторане, двух членов одной и той же семьи. Подобного рода популярность всегда опасна для человека, занимающего видное общественное положение. Огласки, разумеется, не избежать. Мы это хорошо понимаем, и моя дочь, и мистер Фаррадей полны желания оказать вам посильную помощь в надежде, что дело будет быстро закончено и потому заглохнет вызванная им нездоровая заинтересованность.
– Благодарю вас, министр-координатор. Я исключительно ценю проявленную вами заинтересованность. Она, безусловно, облегчит нам нашу работу.
Сандра Фаррадей сказала:
– Спрашивайте у нас все, что найдете нужным, инспектор.
– Благодарю вас, леди Александра.
– Позвольте, главный инспектор, – сказал министр-координатор, – вы, конечно, располагаете собственными источниками информации, но, как сообщил мне мой друг, комиссар внутренних дел, смерть Бартона расценивается не столько как самоубийство, сколько как убийство, хотя по всем внешним признакам, с точки зрения обывателей, самоубийство выглядело бы более правдоподобным объяснением. Ты считаешь, что произошло самоубийство, дорогая Сандра? Католическое изваяние чуть склонило голову. Сандра в раздумье произнесла:
– Мне кажется, вчерашние события это подтверждают. Мы находились в том же ресторане и сидели за тем же столом, где в прошлом году отравилась бедная Розмари Бартон. Мы часто встречались с мистером Бартоном этим летом на даче, и он производил довольно странное впечатление – просто на себя не походил. Мы все думали, что смерть жены повлияла на его рассудок. Знаете, он обожал ее, и не думаю, чтобы он когда-либо примирился с ее смертью. Поэтому мысль о самоубийстве кажется если не естественной, то, по крайней мере, возможной – лично я не могу представить, чтобы кому-то понадобилось убивать Джорджа Бартона.
Стефан Фаррадей быстро проговорил:
– Бартон был великолепным парнем. Уверен, на всем свете у него не было ни одного врага. Инспектор Кем оглядел лица, обращенные к нему в немом ожидании, и собрался с мыслями. «Лучше им все рассказать», – подумал он.
– Леди Александра, не сомневаюсь в основательности ваших рассуждений. Но, понимаете, есть обстоятельства, которые, возможно, вам еще неизвестны.
Министр-координатор незамедлительно вмешался:
– Мы не вправе держать за руки главного инспектора. Он волен сам решать, какие факты следует предавать гласности.
– Благодарю, милорд, нет причин, которые бы помешали мне быть откровенным. Суть дела в следующем: Джордж Бартон незадолго перед смертью высказал двум людям свое убеждение, что его жена не совершила, как предполагалось, самоубийства, а, напротив, была отравлена. Он думал, что напал на след этого человека, обед и празднество, устроенные вчера вечером якобы в честь дня рождения мисс Марло, на самом деле являлись частью разработанного им плана с целью установить личность убийцы его жены.
Последовало молчание, и в наступившей тишине главному инспектору Кемпу, имевшему внешность деревянного истукана, но, несмотря на это обладавшему поразительной восприимчивостью, показалось, будто бы в комнате появился страх. Он не отразился ни на одном лице, но инспектор мог бы под присягой подтвердить его присутствие.
Первым пришел в себя министр-координатор. Он сказал:
– Безусловно, подобные мысли подтверждают, что бедняга Бартон был немного… хм…не в себе. Потрясенный смертью жены, он, возможно, слегка тронулся рассудком.
– Возможно, милорд, но все говорит за то, что состояние его рассудка не заставляло опасаться самоубийства.
Снова наступило молчание. Неожиданно Стефан Фаррадей резко произнес:
– Но как могла подобная мысль прийти в голову Бартона? Что ни говори, а миссис Бартон все-таки покончила с собой.
Инспектор Кемп невозмутимо посмотрел на него.
– Мистер Бартон так не думал.
Вмешался министр-координатор:
– Но полиция подтвердила факт самоубийства. Иных предположений даже не возникло. Инспектор спокойно произнес:
– Факты свидетельствовали в пользу самоубийства. Доказательств, что ее смерть произошла по каким-то иным причинам, тогда не существовало.
Он знал, что человек, занимающий положение министра-координатора, сможет оценить смысл этого замечания. Сделавшись чуть более официальным, Кемп сказал:
– Теперь вы позволите задать вам несколько вопросов, леди Александра?
– Разумеется. – Она слегка повернула к нему голову.
– У вас не возникало подозрений, когда умерла миссис Бартон, что это могло быть не самоубийство, а убийство?
– Разумеется, нет. Я была совершенно уверена, что произошло самоубийство. Я и по-прежнему в этом уверена.
Кемп принял подачу. Он спросил:
– Леди Александра, вы не получали никаких анонимных писем в прошлом году?
Ее спокойствие уступило место неподдельному изумлению.
– Анонимных писем? Нет.
– Вы уверены? Подобные письма весьма неприятны, и люди обычно предпочитают о них не вспоминать, но в данном случае они могут быть исключительно важны, поэтому хочу подчеркнуть, если вы все-таки получали какие-то письма, мне было бы необходимо об этом узнать.
– Понимаю. Но уверяю вас, инспектор, ничего подобного я не получала.
– Прекрасно. Вы сейчас сказали, что поведение мистера Бартона летом выглядело странным. Почему?
Она на минуту задумалась.
– Хм, он был какой-то издерганный, нервный. Казалось, с трудом понимает, что ему говорят. – Она посмотрела на мужа. – Тебя это не поражало, Стефан?
– Да, все было именно так. Этот человек выглядел больным. Он похудел.
– Вы не заметили, не изменилось ли его отношение к вам и вашему мужу? Может быть, оно стало менее сердечным?
– Нет. Наоборот. Знаете, он купил дом рядом с нами и вроде бы был очень нам благодарен за то, что мы для него делали – я имею в виду знакомство с местными достопримечательностями и все такое прочее. Разумеется, мы были очень довольны, что могли в этом отношении оказаться полезными ему и Ирис Марло, этой очаровательной девочке.
– Леди Александра, миссис Бартон была вашей подругой?
– Нет, мы были не очень близки. – Она слегка улыбнулась. – В основном она дружила со Стефаном. Она интересовалась политикой, и он помогал… как бы сказать, расшить ее политический кругозор…Это доставляло ему удовольствие. Вам известно, она была очаровательной, привлекательной женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51