И когда на другой день он снова пришел и купил совершенно бесполезную вещь пластмассовый футляр для двух зубных щеток, Гудрун тотчас же поняла символический смысл этой покупки, и ей стало ясно, что чувства их взаимны.
Гудрун и Альбин (его звали Альбин) встречались некоторое время довольно часто, и оба думали, как чудесно будет, если они поженятся. Но Гудрун заявила Альбину, что в браке все должно быть по справедливости. Альбин охотно с ней согласился, потому что он был кроткий и добрый человек.
Настало время, когда Гудрун и Альбин пришли к бургомистру и оба одновременно сказали "да": ведь Гудрун решила, что если один из них скажет "да" раньше, это будет несправедливо. И у Альбина в руках был точно такой же букет, как и в руках у Гудрун.
Когда они пришли домой в трехкомнатную квартиру, которая осталась у Гудрун после ее первого замужества, Гудрун показала Альбину составленный ею длинный-предлинный список:
Глажение одной рубашки равно по трудоемкости уборке двух кроватей.
Приготовление кофе по рецепту телевидения равно по трудоемкости сервировке стола на двоих.
Пришивание одной пуговицы равно по трудоемкости починке электрических пробок.
Кормление возможного в будущем ребенка равно по трудоемкости стирке двух пеленок.
Покупка продуктов к обеду равна по трудоемкости обработке пылесосом жилой комнаты и прихожей.
Смена постельного белья равна по трудоемкости опорожнению ведра в мусоропровод.
Стирка одной пары чулок или носков равна по трудоемкости очистке всех пепельниц в квартире.
Это и еще многое другое стояло в списке.
- Мы будем жить согласно этому списку, Альбин, - сказала Гудрун, - чтобы все было по справедливости, потому что справедливость - азбука супружества.
- Все будет хорошо, ведь главное - любить друг друга, - сказал Альбин.
Больше он ничего не сказал, потому что ему не хотелось больше говорить.
Так и жили Гудрун и Альбин довольно долгое время: съедали по две картофелины к обеду, выпивали по четыре рюмочки коньяку к кофе субботними вечерами, а потом любили друг друга настолько справедливо, насколько это возможно в ночной тьме.
В один прекрасный день Гудрун сказала:
- Альбин, мне кажется, у меня будет ребенок.
- Тогда, вероятно, он будет и у меня, - по привычке ответил Альбин.
Но, понятно, только Гудрун родила ребенка.
Теперь стало ужасно трудно распределять все обязанности по справедливости. Альбин стирал пеленки, пока Гудрун кормила, и здесь проблемы не было. Но в доме, кроме того, оказалось столько работы, что Альбин был вынужден уйти со службы. И это было только справедливо, потому что Гудрун тоже пришлось оставить работу. Когда ребенок кричал по ночам, родители просыпались и смотрели на схему, приколотую над кроватью. По нечетным числам ночную вахту от двух до шести нес Альбин, по четным - Гудрун. Когда же в месяце был 31 день, последняя ночь распределялась так, что Альбин дежурил от двух до четырех, а Гудрун - от четырех до шести, В следующий раз 31 числа порядок менялся на обратный.
Но благодаря великой доброте и кротости Альбина все шло своим чередом. Ребенок подрастал и уже начал говорить. Он оказался разумным и справедливым, потому что первое слово, которое он произнес, было "мапа", а второе - "пама".
В один прекрасный день Альбин сказал:
- Хорошо бы этому ребенку еще и сестричку!
- Не смотри на меня так, - ответила Гудрун, - теперь твой черед.
Тут Альбин больше не выдержал, да к тому же он не знал, как в этом случае быть.
Теперь Гудрун снова стоит за прилавком в "Темпе" и ждет человека, который уж совершенно точно знает, как все устроить по справедливости.
СКАЗКА О ТОМ, КАК ЭРИК ЙЁРАНССОН
БОРОЛСЯ СО ШВЕДСКИМ ОБЩЕСТВОМ
Эрик Иёранссон - так звали человека, которому пришлось не очень сладко, когда он вырос. Отец его Хильмер Иёранссон зарабатывал столько денег, что большая их часть уходила на налоги. С годами Хильмер Иёранссон стал испытывать все большую горечь по отношению к своему государству и муниципалитету, которые неумолимо применяли свою прогрессивную налоговую систему к его колоссальным доходам. Таким образом, самые чувствительные для Эрика Иёранссона годы его созревания протекали в обстановке горечи и ненависти к властям.
Когда Хильмер Иёранссон скончался, в его завещании обнаружили следующий пункт:
"Налоговая политика в этой стране является причиной того, что у меня совершенно не осталось денег. Между тем, за время моей благопорядочной жизни я выплатил государству 4 967 563,90 крон. Я использовал блага, предоставляемые нашим обществом, пользовался его больницами, школами, военными казармами и т. д. на общую сумму (самое большое) 1 695 156,85 крон. Следовательно, остается 3 272 407,05 крон, которые государство и муниципалитет должны мне и моей семье. Деньги эти я завещаю сыну моему Эрику. Пишу в здравом уме и твердой памяти.
Хильмер Иёранссон".
Эрик, разумеется, обрадовался, что получит столько денег, и тотчас же отправился в соответствующее государственное учреждение, чтобы получить их. Но представьте себе удивление этого юного неискушенного существа, когда он и эре ломаного не получил.
Такая неслыханная подлость заставила Эрика пережить глубокий внутренний кризис. Последняя воля его отца должна быть выполнена. Государство и муниципалитет узнают, с кем имеют дело!
Эрик стал думать, как бы ему выманить у государства и муниципалитета свои деньги. "Во-первых, - думал он, - я сам должен всю свою жизнь зарабатывать как можно меньше, чтобы налоги с меня были ничтожно малы. В противном случае долг общества мне только возрастет. Во-вторых, мне нужно позаботиться о том, чтобы сам я, любой ценой, неслыханно дорого обошелся государству и муниципалитету. Пусть раскошеливаются за папины денежки!"
Когда отец умер, Эрик еще учился в гимназии. Он позаботился о том, чтобы несколько раз остаться на второй год, благодаря чему заработал 9560 крон, которые вырвал у властей в форме заработной платы учителям, школьных пособий и т. д. Так же прилежно вырезал он складным ножом дырки на партах, так что их мною раз пришлось заменять новыми. Снова - доход для Эрика в сумме 560 крон.
Когда Эрику предстояло сдавать экзамены в университет, он внезапно начал зубрить как следует, а так как голова у него была хорошая, он и получил отличные оценки. Он рассчитывал, что, учась в университете, получит от государства стипендию и полное содержание. Так оно и случилось. Но еще прежде ему пришлось пойти на военную службу.
В военной форме Эрик служил, будучи на полном иждивении общества. Он съедал огромные порции казенной пищи (еда была невкусная, но ведь ему надо было проесть папины денежки). Он был крайне небрежен с казенным имуществом и так отравлял жизнь младшему командному составу, что все, кто с ним служил, обратились к правительству с требованием повысить им жалованье по причине невыносимо тяжелых условий труда.
1 2 3 4
Гудрун и Альбин (его звали Альбин) встречались некоторое время довольно часто, и оба думали, как чудесно будет, если они поженятся. Но Гудрун заявила Альбину, что в браке все должно быть по справедливости. Альбин охотно с ней согласился, потому что он был кроткий и добрый человек.
Настало время, когда Гудрун и Альбин пришли к бургомистру и оба одновременно сказали "да": ведь Гудрун решила, что если один из них скажет "да" раньше, это будет несправедливо. И у Альбина в руках был точно такой же букет, как и в руках у Гудрун.
Когда они пришли домой в трехкомнатную квартиру, которая осталась у Гудрун после ее первого замужества, Гудрун показала Альбину составленный ею длинный-предлинный список:
Глажение одной рубашки равно по трудоемкости уборке двух кроватей.
Приготовление кофе по рецепту телевидения равно по трудоемкости сервировке стола на двоих.
Пришивание одной пуговицы равно по трудоемкости починке электрических пробок.
Кормление возможного в будущем ребенка равно по трудоемкости стирке двух пеленок.
Покупка продуктов к обеду равна по трудоемкости обработке пылесосом жилой комнаты и прихожей.
Смена постельного белья равна по трудоемкости опорожнению ведра в мусоропровод.
Стирка одной пары чулок или носков равна по трудоемкости очистке всех пепельниц в квартире.
Это и еще многое другое стояло в списке.
- Мы будем жить согласно этому списку, Альбин, - сказала Гудрун, - чтобы все было по справедливости, потому что справедливость - азбука супружества.
- Все будет хорошо, ведь главное - любить друг друга, - сказал Альбин.
Больше он ничего не сказал, потому что ему не хотелось больше говорить.
Так и жили Гудрун и Альбин довольно долгое время: съедали по две картофелины к обеду, выпивали по четыре рюмочки коньяку к кофе субботними вечерами, а потом любили друг друга настолько справедливо, насколько это возможно в ночной тьме.
В один прекрасный день Гудрун сказала:
- Альбин, мне кажется, у меня будет ребенок.
- Тогда, вероятно, он будет и у меня, - по привычке ответил Альбин.
Но, понятно, только Гудрун родила ребенка.
Теперь стало ужасно трудно распределять все обязанности по справедливости. Альбин стирал пеленки, пока Гудрун кормила, и здесь проблемы не было. Но в доме, кроме того, оказалось столько работы, что Альбин был вынужден уйти со службы. И это было только справедливо, потому что Гудрун тоже пришлось оставить работу. Когда ребенок кричал по ночам, родители просыпались и смотрели на схему, приколотую над кроватью. По нечетным числам ночную вахту от двух до шести нес Альбин, по четным - Гудрун. Когда же в месяце был 31 день, последняя ночь распределялась так, что Альбин дежурил от двух до четырех, а Гудрун - от четырех до шести, В следующий раз 31 числа порядок менялся на обратный.
Но благодаря великой доброте и кротости Альбина все шло своим чередом. Ребенок подрастал и уже начал говорить. Он оказался разумным и справедливым, потому что первое слово, которое он произнес, было "мапа", а второе - "пама".
В один прекрасный день Альбин сказал:
- Хорошо бы этому ребенку еще и сестричку!
- Не смотри на меня так, - ответила Гудрун, - теперь твой черед.
Тут Альбин больше не выдержал, да к тому же он не знал, как в этом случае быть.
Теперь Гудрун снова стоит за прилавком в "Темпе" и ждет человека, который уж совершенно точно знает, как все устроить по справедливости.
СКАЗКА О ТОМ, КАК ЭРИК ЙЁРАНССОН
БОРОЛСЯ СО ШВЕДСКИМ ОБЩЕСТВОМ
Эрик Иёранссон - так звали человека, которому пришлось не очень сладко, когда он вырос. Отец его Хильмер Иёранссон зарабатывал столько денег, что большая их часть уходила на налоги. С годами Хильмер Иёранссон стал испытывать все большую горечь по отношению к своему государству и муниципалитету, которые неумолимо применяли свою прогрессивную налоговую систему к его колоссальным доходам. Таким образом, самые чувствительные для Эрика Иёранссона годы его созревания протекали в обстановке горечи и ненависти к властям.
Когда Хильмер Иёранссон скончался, в его завещании обнаружили следующий пункт:
"Налоговая политика в этой стране является причиной того, что у меня совершенно не осталось денег. Между тем, за время моей благопорядочной жизни я выплатил государству 4 967 563,90 крон. Я использовал блага, предоставляемые нашим обществом, пользовался его больницами, школами, военными казармами и т. д. на общую сумму (самое большое) 1 695 156,85 крон. Следовательно, остается 3 272 407,05 крон, которые государство и муниципалитет должны мне и моей семье. Деньги эти я завещаю сыну моему Эрику. Пишу в здравом уме и твердой памяти.
Хильмер Иёранссон".
Эрик, разумеется, обрадовался, что получит столько денег, и тотчас же отправился в соответствующее государственное учреждение, чтобы получить их. Но представьте себе удивление этого юного неискушенного существа, когда он и эре ломаного не получил.
Такая неслыханная подлость заставила Эрика пережить глубокий внутренний кризис. Последняя воля его отца должна быть выполнена. Государство и муниципалитет узнают, с кем имеют дело!
Эрик стал думать, как бы ему выманить у государства и муниципалитета свои деньги. "Во-первых, - думал он, - я сам должен всю свою жизнь зарабатывать как можно меньше, чтобы налоги с меня были ничтожно малы. В противном случае долг общества мне только возрастет. Во-вторых, мне нужно позаботиться о том, чтобы сам я, любой ценой, неслыханно дорого обошелся государству и муниципалитету. Пусть раскошеливаются за папины денежки!"
Когда отец умер, Эрик еще учился в гимназии. Он позаботился о том, чтобы несколько раз остаться на второй год, благодаря чему заработал 9560 крон, которые вырвал у властей в форме заработной платы учителям, школьных пособий и т. д. Так же прилежно вырезал он складным ножом дырки на партах, так что их мною раз пришлось заменять новыми. Снова - доход для Эрика в сумме 560 крон.
Когда Эрику предстояло сдавать экзамены в университет, он внезапно начал зубрить как следует, а так как голова у него была хорошая, он и получил отличные оценки. Он рассчитывал, что, учась в университете, получит от государства стипендию и полное содержание. Так оно и случилось. Но еще прежде ему пришлось пойти на военную службу.
В военной форме Эрик служил, будучи на полном иждивении общества. Он съедал огромные порции казенной пищи (еда была невкусная, но ведь ему надо было проесть папины денежки). Он был крайне небрежен с казенным имуществом и так отравлял жизнь младшему командному составу, что все, кто с ним служил, обратились к правительству с требованием повысить им жалованье по причине невыносимо тяжелых условий труда.
1 2 3 4