Весь базар, при блеске ятагана, от ужаса широко раскрывший глаза, теперь уже глядит успокоенно:
- Только ухо!
А Ибрагим уж поманил к себе из толпы Марко. Ежесекундно наклоняясь, чтоб коснуться рукою земли, Марко приближается к Ибрагиму.
- Будь здрав, господин!
Ибрагим смотрит на него с презрением и шарит в патронташе.
- Твой заряд цел. Хочешь получить его в карман или в голову?
- Я надеюсь получить его в карман! - отвечает, стараясь улыбнуться. Марко. - Только прости меня, господин. Ты мне тогда не сказал, а я побоялся спросить. Что ты желаешь иметь? Овец или коз?
- А ты что же приготовил? - строго спрашивает Ибрагим. - У меня есть и овцы, и козы. Что тебе будет угодно, господин! - отвечает с поклоном Марко, показывая на стадо, пригнанное на базар.
- Хорошо! - спокойно и с удовольствием говорит Ибрагим. - Я возьму шесть коз...
У Марко - вздох облегчения. Словно тяжесть упала с него. Он с жадностью глядит на своих жирных, косматых овец.
- ...и шесть овец! - спокойно добавляет Ибрагим. Марко бледнеет, начинает пошатываться на ногах. - Гони тех и других во двор к Мирко. Я еду к нему есть.
У Марко в глазах на момент ненависть, но он спешит поклониться.
Марко гонит коз и овец во двор к Мирко. У Мирко уж все готово к приему господина. Дом полон чада. Кипит, шипит все жареное, вареное.
Мирко с поклонами, с улыбкой, которая даже кажется радостной, встречает "своего албанца".
- Вот что, Мирко, - говорит Ибрагим, садясь есть, - я отдохну, а ты пока прогони ко мне моих коз и овец. Мне не хочется их гнать самому. Да скажи там, у меня дома, чтоб прислали мне патронов, - я мало захватил.
Мирко кланяется и спешит исполнить приказание. Перед вечером он возвращается с патронами.
- Все исполнено, как ты приказал! - с радостной улыбкой сообщает он. У него сияющее лицо.
Ибрагим, улыбаясь, глядит на него и на патроны.
- Мирко, ты потерял два патрона. Мирко смотрит с удивлением и легким испугом:
- Мог ли я, господин?.. Я нес патроны, - твои патроны! - как собственные деньги. Сколько мне дали у тебя дома, господин, столько я и принес. Приедешь домой, - спроси. Они скажут, что дали...
- Мирко, ты потерял два патрона! - спокойно повторяет Ибрагим, но уже брови его сдвинулись. Глаза смотрят зло, углы губ опустились от презрительной улыбки. - Ты потерял два патрона, собака. Ведь ты пригнал ко мне весь мой скот?!
- Весь, господин! Мирко бледнеет, дрожит.
- Чего ж ты бледнеешь, собака? Ты пригнал шесть коз и шесть овец?
Мирко молчит.
- Тебе дали столько патронов, сколько голов скота ты пригнал. Так было заранее приказано дома. Тебе дали, значит, двенадцать патронов?!.. Или ты украл у меря две головы. Молчишь, собака?..
Ибрагим достает пистолет.
Мирко хочет крикнуть, но у него перехватывает дух. Он открывает рот, но не может пошевелить губами. Ибрагим, спокойно развалясь, целит ему в лоб. Ибрагим с интересом, с удивлением смотрит на то, чего он не знает. На страх.
Он смотрит, как у Мирко сами подгибаются колени, как вытягивается лицо, как становятся бессмысленными глаза, как они закрываются слезами. Смотрит, как каждая жилка, каждая морщина дрожит у Мирко. Все лицо дрожит, как кисель. И с отвращением нажимает курок пистолета. Выстрел.
Мирко взмахивает руками, откидывается назад и валится набок.
Ибрагим встает, прячет за пояс пистолет и шагает через тело, на ходу бросив только мельком взгляд. Между глаз. Выстрел был хорош.
Ибрагим вскакивает на коня и спокойно, не торопясь, едет назад, к себе в горы.
И словно колокольчики удаляющегося стада, звенят копыта коня по подмерзшей от ранних заморозков земле.
И голубыми огоньками вспыхивают при ярком свете луны искры насечки на пистолетах, кинжалах, ятагане Ибрагима. Алача.
II Георгий Войнович
(Это произошло в первой половине XIX века. - Примечание В.М. Дорошевича.)
Это не Вардар, напившись кристальных вешних вод от тающих горных снегов и опьянев, белый от пены, бурный, с ревом несется, подбрасывая на гребнях своих стволы столетних деревьев, катя огромные камни, все разрушая на пути, - это Яшар-паша едет по долине Вардара.
Впереди него несутся крики ужаса, за ним путь улит слезами.
В злую минуту взглянул злой албанец на долину Вардара, - и резнули ему глаза трепетные огоньки свечей в окнах церквей. Много церквей настроили "райя" по долине. И сказал паша:
- Разрушу все до основания. Клянусь, - каждый камень, на котором есть знак креста, переверну два раза!
Шло за Яшаром его отборное албанское войско, жестокое и злое.
Шли с кирками, с ломами, с заступами рабочие, чтоб подрывать и ломать церкви.
И куда ни придет Яшар, в том селении только грохот раздастся, и столб пыли, словно дым густой, взовьется к небу. Плакала "райя" и с ужасом говорила:
- Пришел конец света, и антихрист идет по земле.
Сидел Яшар на площади, на узорном ковре, на шитых подушках и курил кальян.
А каменщики и землекопы работали заступами, кирками, ломами, подрывали и подламывали церковь.
Яшар махал платком, - и по этому знаку рабочие давали последний удар. Треск, грохот раздавался. Рушился купол, стены. Ураганом взвивалось вверх облако пыли. И когда пыль проходила, только груда камней лежала вместо церкви, и как саваном, белою пылью были покрыты все дома, все улицы местечка, словно в саваны одетые, покрытые белою пылью, стояли люди. Земля вздрагивала от ужаса. А люди плакали и терпели. Яшар-паша шел дальше и дальше разрушал. В Липьяне к старому собору собралася "райя" и в ужасе глядела на стены, от старости поросшие мохом:
- Ужели и этого старика не пощадит паша?!
Никогда еще столько свечей не пылало в соборе. И день, и ночь духовенство пело молебны, и народ плакал и молился.
Тихо было кругом Липьяна. Изо всех деревень народ ушел в город молиться и плакать. Но вот по дороге раздались крики ужаса. Это бежали обезумевшие от ужаса жители соседнего местечка:
- К вам Яшар идет! К вам Яшар идет!
А по пятам за ними гнались, сверкая оружием, албанцы Яшара, злые и радостные. Ехал, окруженный блестящею свитой, Яшар. Шли, словно могильщики, с заступами землекопы, с кирками и ломами каменщики.
Прошли они, звеня и гремя, по мертвым улицам Липьяна, - и остановились на площади, против собора.
Усмехнулся Яшар, увидев целое море огоньков в узеньких, стрельчатых окнах старого, от старости позеленевшего собора. И сказал он своим приближенным албанцам:
- Гоните райю из собора. Сейчас начнем подкапывать стены.
А солдаты Яшара стали подальше от домов: - Такая громада - собор рухнет, - земля содрогнется, и домам не устоять. Весь город рухнет вместе с собором.
Приближенные албанцы протискались сквозь толпу к дверям собора и крикнули:
- Выбегайте, собаки. Сейчас начнем подкапывать стены. Рухнет, раздавит вас, как кучу червяков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
- Только ухо!
А Ибрагим уж поманил к себе из толпы Марко. Ежесекундно наклоняясь, чтоб коснуться рукою земли, Марко приближается к Ибрагиму.
- Будь здрав, господин!
Ибрагим смотрит на него с презрением и шарит в патронташе.
- Твой заряд цел. Хочешь получить его в карман или в голову?
- Я надеюсь получить его в карман! - отвечает, стараясь улыбнуться. Марко. - Только прости меня, господин. Ты мне тогда не сказал, а я побоялся спросить. Что ты желаешь иметь? Овец или коз?
- А ты что же приготовил? - строго спрашивает Ибрагим. - У меня есть и овцы, и козы. Что тебе будет угодно, господин! - отвечает с поклоном Марко, показывая на стадо, пригнанное на базар.
- Хорошо! - спокойно и с удовольствием говорит Ибрагим. - Я возьму шесть коз...
У Марко - вздох облегчения. Словно тяжесть упала с него. Он с жадностью глядит на своих жирных, косматых овец.
- ...и шесть овец! - спокойно добавляет Ибрагим. Марко бледнеет, начинает пошатываться на ногах. - Гони тех и других во двор к Мирко. Я еду к нему есть.
У Марко в глазах на момент ненависть, но он спешит поклониться.
Марко гонит коз и овец во двор к Мирко. У Мирко уж все готово к приему господина. Дом полон чада. Кипит, шипит все жареное, вареное.
Мирко с поклонами, с улыбкой, которая даже кажется радостной, встречает "своего албанца".
- Вот что, Мирко, - говорит Ибрагим, садясь есть, - я отдохну, а ты пока прогони ко мне моих коз и овец. Мне не хочется их гнать самому. Да скажи там, у меня дома, чтоб прислали мне патронов, - я мало захватил.
Мирко кланяется и спешит исполнить приказание. Перед вечером он возвращается с патронами.
- Все исполнено, как ты приказал! - с радостной улыбкой сообщает он. У него сияющее лицо.
Ибрагим, улыбаясь, глядит на него и на патроны.
- Мирко, ты потерял два патрона. Мирко смотрит с удивлением и легким испугом:
- Мог ли я, господин?.. Я нес патроны, - твои патроны! - как собственные деньги. Сколько мне дали у тебя дома, господин, столько я и принес. Приедешь домой, - спроси. Они скажут, что дали...
- Мирко, ты потерял два патрона! - спокойно повторяет Ибрагим, но уже брови его сдвинулись. Глаза смотрят зло, углы губ опустились от презрительной улыбки. - Ты потерял два патрона, собака. Ведь ты пригнал ко мне весь мой скот?!
- Весь, господин! Мирко бледнеет, дрожит.
- Чего ж ты бледнеешь, собака? Ты пригнал шесть коз и шесть овец?
Мирко молчит.
- Тебе дали столько патронов, сколько голов скота ты пригнал. Так было заранее приказано дома. Тебе дали, значит, двенадцать патронов?!.. Или ты украл у меря две головы. Молчишь, собака?..
Ибрагим достает пистолет.
Мирко хочет крикнуть, но у него перехватывает дух. Он открывает рот, но не может пошевелить губами. Ибрагим, спокойно развалясь, целит ему в лоб. Ибрагим с интересом, с удивлением смотрит на то, чего он не знает. На страх.
Он смотрит, как у Мирко сами подгибаются колени, как вытягивается лицо, как становятся бессмысленными глаза, как они закрываются слезами. Смотрит, как каждая жилка, каждая морщина дрожит у Мирко. Все лицо дрожит, как кисель. И с отвращением нажимает курок пистолета. Выстрел.
Мирко взмахивает руками, откидывается назад и валится набок.
Ибрагим встает, прячет за пояс пистолет и шагает через тело, на ходу бросив только мельком взгляд. Между глаз. Выстрел был хорош.
Ибрагим вскакивает на коня и спокойно, не торопясь, едет назад, к себе в горы.
И словно колокольчики удаляющегося стада, звенят копыта коня по подмерзшей от ранних заморозков земле.
И голубыми огоньками вспыхивают при ярком свете луны искры насечки на пистолетах, кинжалах, ятагане Ибрагима. Алача.
II Георгий Войнович
(Это произошло в первой половине XIX века. - Примечание В.М. Дорошевича.)
Это не Вардар, напившись кристальных вешних вод от тающих горных снегов и опьянев, белый от пены, бурный, с ревом несется, подбрасывая на гребнях своих стволы столетних деревьев, катя огромные камни, все разрушая на пути, - это Яшар-паша едет по долине Вардара.
Впереди него несутся крики ужаса, за ним путь улит слезами.
В злую минуту взглянул злой албанец на долину Вардара, - и резнули ему глаза трепетные огоньки свечей в окнах церквей. Много церквей настроили "райя" по долине. И сказал паша:
- Разрушу все до основания. Клянусь, - каждый камень, на котором есть знак креста, переверну два раза!
Шло за Яшаром его отборное албанское войско, жестокое и злое.
Шли с кирками, с ломами, с заступами рабочие, чтоб подрывать и ломать церкви.
И куда ни придет Яшар, в том селении только грохот раздастся, и столб пыли, словно дым густой, взовьется к небу. Плакала "райя" и с ужасом говорила:
- Пришел конец света, и антихрист идет по земле.
Сидел Яшар на площади, на узорном ковре, на шитых подушках и курил кальян.
А каменщики и землекопы работали заступами, кирками, ломами, подрывали и подламывали церковь.
Яшар махал платком, - и по этому знаку рабочие давали последний удар. Треск, грохот раздавался. Рушился купол, стены. Ураганом взвивалось вверх облако пыли. И когда пыль проходила, только груда камней лежала вместо церкви, и как саваном, белою пылью были покрыты все дома, все улицы местечка, словно в саваны одетые, покрытые белою пылью, стояли люди. Земля вздрагивала от ужаса. А люди плакали и терпели. Яшар-паша шел дальше и дальше разрушал. В Липьяне к старому собору собралася "райя" и в ужасе глядела на стены, от старости поросшие мохом:
- Ужели и этого старика не пощадит паша?!
Никогда еще столько свечей не пылало в соборе. И день, и ночь духовенство пело молебны, и народ плакал и молился.
Тихо было кругом Липьяна. Изо всех деревень народ ушел в город молиться и плакать. Но вот по дороге раздались крики ужаса. Это бежали обезумевшие от ужаса жители соседнего местечка:
- К вам Яшар идет! К вам Яшар идет!
А по пятам за ними гнались, сверкая оружием, албанцы Яшара, злые и радостные. Ехал, окруженный блестящею свитой, Яшар. Шли, словно могильщики, с заступами землекопы, с кирками и ломами каменщики.
Прошли они, звеня и гремя, по мертвым улицам Липьяна, - и остановились на площади, против собора.
Усмехнулся Яшар, увидев целое море огоньков в узеньких, стрельчатых окнах старого, от старости позеленевшего собора. И сказал он своим приближенным албанцам:
- Гоните райю из собора. Сейчас начнем подкапывать стены.
А солдаты Яшара стали подальше от домов: - Такая громада - собор рухнет, - земля содрогнется, и домам не устоять. Весь город рухнет вместе с собором.
Приближенные албанцы протискались сквозь толпу к дверям собора и крикнули:
- Выбегайте, собаки. Сейчас начнем подкапывать стены. Рухнет, раздавит вас, как кучу червяков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117