- Поломал?! Ах ты паршивец! - не размахиваясь, коротко и резко, она ударила его по правой скуле.
- То ж не я, то папка! - закричал Юрка.
Мать схватила платок и побежала к дороге.
- Гасите свет, ложитесь спать. Сейчас же! - крикнула она из темноты.
Славка, Митька и Ленка стояли на крыльце, испуганно таращились на Юрку.
- Уй, - сказал Славка, - где ты убился?
Юрка вошел в комнату, посмотрел в зеркало. Левый глаз заплыл багровым кровоподтеком, надбровье вздулось бугром, от него через скулу и щеку тянулась засохшая кровяная корка. Юрка не испугался, только его снова затошнило, и он поспешно отвернулся от зеркала.
- Слей, - сказал он Славке.
Славка торопливо подтащил к тазу ведро, зачерпнул кружкой воды. Стоять наклонившись было больно, в ране дергало все сильней и сильней, снова начало мутить, но Юрка перемогался и плескал в лицо водой, пока кровяная корка не отмылась. Глаз заплыл совсем, открыть веки можно было только пальцами. Юрка кое-как обтер лицо.
- Спать будем, ага? - спросил Славка. Он понял, что сейчас Юрка ни о чем не расскажет.
Юрка посмотрел на железную койку, развороченную постель, в которой они спали вместе со Славкой. Напротив стояла кровать папки и мамки. Он отчетливо увидел, как все было уже много раз, как будет и теперь: мамка приведет упирающегося отца и станет укладывать его спать, а он будет хорохориться, обзывать ее всякими словами, а мамка его тоже, он полезет драться, и она даст ему сдачи, потом они помирятся и лягут вместе спать, а может, и не помирятся, просто папка свалится и захрапит... Юрка скрипнул зубами и пошел к двери.
- Куда ты? - спросил Славка.
- А твое какое дело? - закричал Юрка. - И не ходи за мной, а то как дам!..
Он со злостью захлопнул дверь, постоял на крыльце, пока привыкнут глаза. Свет у деда уже погас, над переправой стояло холодное синеватое зарево, по дороге ползла цепочка спаренных светляков - там шли машины. Под тентом спокойно и ровно горел свет, светилась и оранжевая краюшка палатки. Значит, Юливанна лежит и читает, она всегда читает при электрическом фонарике, а Виталий Сергеевич сидит за столом. Пойти к ним? Начнут спрашивать да расспрашивать, а ему и без того тошно...
Он вышел за ограду к бугру. Жучка попросилась с ним, даже заскулила, но он ее не отвязал. Под ногами глухо брякнули железяки, зашуршал овсюг. Дочка встревоженно фыркнула, вскинула голову, потом опять захрупала свежескошенной травой - дед с вечера обязательно оставлял ей целый ворох. Негромко шумело невидимое в темноте море - затихало под ночным бризом. Стог жарко пахнул разогретой за день соломой и мышами. Юрка лег и привалился к стогу.
Его разбудили голоса. Во дворе кричали то разом, то по очереди папка и мамка - звали его.
- Фиг я к вам пойду! - зло сказал Юрка.
Заново вспыхнуло все, что случилось вечером, - как мамка зря послала его в Гроховку, как пьян был отец, как разбил велосипед и расшиб его, Юрку, как кувыркался потом в кювете, а он мучился, тащил поломанный велосипед и как ни за что опять побила его мамка. Голоса уговаривали, требовали и угрожали. Завтра он придет домой и его опять побьют за то, что ушел, не ночевал дома. Но сейчас он не боялся. Его все сильнее охватывала злость за все несправедливые обиды и мученья. Он сжал кулаки и протянул их в темноту, из которой неслись голоса.
- Ух, я вырасту! Ух, я вам покажу!..
Голоса утихли, Юрка опять уснул и проснулся оттого, что его тронули за плечо. Юливанна стояла над ним на коленях, испуганно смотрела на рану, заплывший глаз.
- Боже мой, - сказала Юливанна. - Что случилось?
- Упал, - сказал Юрка и отвернулся. - С велосипеда.
- Хорошенькое "упал"!.. Почему ж ты здесь? Почему тебя не перевязали?
Юрка молчал. Он совсем забыл, что приезжие повесили свой умывальник возле стога и утром не могли не увидеть Юрку.
- Пойдем! - решительно сказала Юливанна. - Можешь встать? Давай я помогу.
- Да ну, - сказал Юрка, - я сам...
Но Юливанна все-таки помогла и повела его к палатке, придерживая за плечи, будто боялась, что он упадет или убежит.
- Виталий, - еще издали окликнула она, - достань, пожалуйста, аптечку.
Виталий Сергеевич оглянулся, брови его удивленно и озабоченно двинулись, но он не сказал ни слова, достал металлическую коробку, в которой лежали бинт, разные коробочки и пузырьки. Юрка сел на складной стул, на котором ему так хотелось раньше посидеть, оказалось, стул как стул, только неустойчивый.
- Сейчас я промою, - сказала Юливанна, - будет щипать, а потом перевяжу.
- Ничего, - сказал Виталий Сергеевич, - он мужчина, вытерпит. А повязки не надо. Ушиб сильный, а ранка небольшая. Заклей лейкопластырем. И ему будет свободнее, и другим не так страшно.
Юливанна намотала на спичку вату и стала промывать, рану начало жечь и щипать. Юрка крепился изо всех сил, но слезы сами по себе потекли по щекам.
- Больно? - встревоженно склонилась к нему Юливанна.
- Не... - внезапно осипшим голосом ответил Юрка.
Разве это больно? Вот когда об столб треснулся, а потом мамка стукнула... Дело совсем не в боли. У Юливанны были такие ласковые, нежные руки, она так осторожно и бережно придерживала его голову, промывала ранку, что Юрке почему-то вдруг стало отчаянно жалко себя, и он впервые за все время заплакал.
Виталий Сергеевич сделал вид, будто ничего не заметил. Юливанна залила ранку едучим, крест-накрест заклеила белой липучей лентой.
- Ну вот, заштопали тебя по всем правилам, - сказал Виталий Сергеевич, - можно падать снова.
Юрка поднялся, уронил стул и едва не упал сам.
- Куда ты? Нет уж, лечиться так лечиться. Садись с нами завтракать.
Юрка отнекивался, но есть хотел, как Жучка, и остался. Юливанна поставила перед ним тарелку. На ней было мясо с кашей. С какой кашей, он так и не понял, потому что мучился с вилкой - с нее все падало, - пока Юливанна не догадалась дать ему ложку. Потом пили очень сладкий и крепкий чай с печеньем. Печенье на зубах хрустело, а потом сразу таяло во рту.
И тут прибежала мамка. Она, наверно, увидела Юрку, а может, увидали и сказали ей ребята. Еще издали она начала корить и стыдить Юрку, какой он бессовестный, надоедает людям, морочит им голову... Юливанна сказала, что он вовсе не надоедает и не морочит, она сама его привела и сделала перевязку, и это такие пустяки, что не стоит и говорить. Мамка тут же подхватила и начала кричать, что на такие пустяки никто и внимания не обращает - подумаешь, упал с велосипеда, шишку набил! - зарастет, как на собаке. Она сама на днях мало не отрубила лопатой палец на ноге, и хоть бы что - потому что не набалованная, не неженка... А все-таки большое Юливанне спасибо, что перевязала, сама она просто с ног сбилась, то то, то се, то пятое, то десятое...
Мамка кричала и все время поглядывала испытующе то на Юрку, то на приезжих, стараясь угадать, рассказал он, как все было на самом деле, или нет, говорить ей правду, или можно обойти стороной, будто ничего такого особенного и не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- То ж не я, то папка! - закричал Юрка.
Мать схватила платок и побежала к дороге.
- Гасите свет, ложитесь спать. Сейчас же! - крикнула она из темноты.
Славка, Митька и Ленка стояли на крыльце, испуганно таращились на Юрку.
- Уй, - сказал Славка, - где ты убился?
Юрка вошел в комнату, посмотрел в зеркало. Левый глаз заплыл багровым кровоподтеком, надбровье вздулось бугром, от него через скулу и щеку тянулась засохшая кровяная корка. Юрка не испугался, только его снова затошнило, и он поспешно отвернулся от зеркала.
- Слей, - сказал он Славке.
Славка торопливо подтащил к тазу ведро, зачерпнул кружкой воды. Стоять наклонившись было больно, в ране дергало все сильней и сильней, снова начало мутить, но Юрка перемогался и плескал в лицо водой, пока кровяная корка не отмылась. Глаз заплыл совсем, открыть веки можно было только пальцами. Юрка кое-как обтер лицо.
- Спать будем, ага? - спросил Славка. Он понял, что сейчас Юрка ни о чем не расскажет.
Юрка посмотрел на железную койку, развороченную постель, в которой они спали вместе со Славкой. Напротив стояла кровать папки и мамки. Он отчетливо увидел, как все было уже много раз, как будет и теперь: мамка приведет упирающегося отца и станет укладывать его спать, а он будет хорохориться, обзывать ее всякими словами, а мамка его тоже, он полезет драться, и она даст ему сдачи, потом они помирятся и лягут вместе спать, а может, и не помирятся, просто папка свалится и захрапит... Юрка скрипнул зубами и пошел к двери.
- Куда ты? - спросил Славка.
- А твое какое дело? - закричал Юрка. - И не ходи за мной, а то как дам!..
Он со злостью захлопнул дверь, постоял на крыльце, пока привыкнут глаза. Свет у деда уже погас, над переправой стояло холодное синеватое зарево, по дороге ползла цепочка спаренных светляков - там шли машины. Под тентом спокойно и ровно горел свет, светилась и оранжевая краюшка палатки. Значит, Юливанна лежит и читает, она всегда читает при электрическом фонарике, а Виталий Сергеевич сидит за столом. Пойти к ним? Начнут спрашивать да расспрашивать, а ему и без того тошно...
Он вышел за ограду к бугру. Жучка попросилась с ним, даже заскулила, но он ее не отвязал. Под ногами глухо брякнули железяки, зашуршал овсюг. Дочка встревоженно фыркнула, вскинула голову, потом опять захрупала свежескошенной травой - дед с вечера обязательно оставлял ей целый ворох. Негромко шумело невидимое в темноте море - затихало под ночным бризом. Стог жарко пахнул разогретой за день соломой и мышами. Юрка лег и привалился к стогу.
Его разбудили голоса. Во дворе кричали то разом, то по очереди папка и мамка - звали его.
- Фиг я к вам пойду! - зло сказал Юрка.
Заново вспыхнуло все, что случилось вечером, - как мамка зря послала его в Гроховку, как пьян был отец, как разбил велосипед и расшиб его, Юрку, как кувыркался потом в кювете, а он мучился, тащил поломанный велосипед и как ни за что опять побила его мамка. Голоса уговаривали, требовали и угрожали. Завтра он придет домой и его опять побьют за то, что ушел, не ночевал дома. Но сейчас он не боялся. Его все сильнее охватывала злость за все несправедливые обиды и мученья. Он сжал кулаки и протянул их в темноту, из которой неслись голоса.
- Ух, я вырасту! Ух, я вам покажу!..
Голоса утихли, Юрка опять уснул и проснулся оттого, что его тронули за плечо. Юливанна стояла над ним на коленях, испуганно смотрела на рану, заплывший глаз.
- Боже мой, - сказала Юливанна. - Что случилось?
- Упал, - сказал Юрка и отвернулся. - С велосипеда.
- Хорошенькое "упал"!.. Почему ж ты здесь? Почему тебя не перевязали?
Юрка молчал. Он совсем забыл, что приезжие повесили свой умывальник возле стога и утром не могли не увидеть Юрку.
- Пойдем! - решительно сказала Юливанна. - Можешь встать? Давай я помогу.
- Да ну, - сказал Юрка, - я сам...
Но Юливанна все-таки помогла и повела его к палатке, придерживая за плечи, будто боялась, что он упадет или убежит.
- Виталий, - еще издали окликнула она, - достань, пожалуйста, аптечку.
Виталий Сергеевич оглянулся, брови его удивленно и озабоченно двинулись, но он не сказал ни слова, достал металлическую коробку, в которой лежали бинт, разные коробочки и пузырьки. Юрка сел на складной стул, на котором ему так хотелось раньше посидеть, оказалось, стул как стул, только неустойчивый.
- Сейчас я промою, - сказала Юливанна, - будет щипать, а потом перевяжу.
- Ничего, - сказал Виталий Сергеевич, - он мужчина, вытерпит. А повязки не надо. Ушиб сильный, а ранка небольшая. Заклей лейкопластырем. И ему будет свободнее, и другим не так страшно.
Юливанна намотала на спичку вату и стала промывать, рану начало жечь и щипать. Юрка крепился изо всех сил, но слезы сами по себе потекли по щекам.
- Больно? - встревоженно склонилась к нему Юливанна.
- Не... - внезапно осипшим голосом ответил Юрка.
Разве это больно? Вот когда об столб треснулся, а потом мамка стукнула... Дело совсем не в боли. У Юливанны были такие ласковые, нежные руки, она так осторожно и бережно придерживала его голову, промывала ранку, что Юрке почему-то вдруг стало отчаянно жалко себя, и он впервые за все время заплакал.
Виталий Сергеевич сделал вид, будто ничего не заметил. Юливанна залила ранку едучим, крест-накрест заклеила белой липучей лентой.
- Ну вот, заштопали тебя по всем правилам, - сказал Виталий Сергеевич, - можно падать снова.
Юрка поднялся, уронил стул и едва не упал сам.
- Куда ты? Нет уж, лечиться так лечиться. Садись с нами завтракать.
Юрка отнекивался, но есть хотел, как Жучка, и остался. Юливанна поставила перед ним тарелку. На ней было мясо с кашей. С какой кашей, он так и не понял, потому что мучился с вилкой - с нее все падало, - пока Юливанна не догадалась дать ему ложку. Потом пили очень сладкий и крепкий чай с печеньем. Печенье на зубах хрустело, а потом сразу таяло во рту.
И тут прибежала мамка. Она, наверно, увидела Юрку, а может, увидали и сказали ей ребята. Еще издали она начала корить и стыдить Юрку, какой он бессовестный, надоедает людям, морочит им голову... Юливанна сказала, что он вовсе не надоедает и не морочит, она сама его привела и сделала перевязку, и это такие пустяки, что не стоит и говорить. Мамка тут же подхватила и начала кричать, что на такие пустяки никто и внимания не обращает - подумаешь, упал с велосипеда, шишку набил! - зарастет, как на собаке. Она сама на днях мало не отрубила лопатой палец на ноге, и хоть бы что - потому что не набалованная, не неженка... А все-таки большое Юливанне спасибо, что перевязала, сама она просто с ног сбилась, то то, то се, то пятое, то десятое...
Мамка кричала и все время поглядывала испытующе то на Юрку, то на приезжих, стараясь угадать, рассказал он, как все было на самом деле, или нет, говорить ей правду, или можно обойти стороной, будто ничего такого особенного и не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36