И я с тревогой посматривал на Катю. Она уселась на песок и надевала ласты.
- В лагуне могут быть акулы, - осторожно сказал я. - Ты как, не боишься?
- Конечно, боюсь... распугать акул, - засмеялась Катя. - Ведь итальянские ныряльщики говорят, что акулы очень трусливы. А тебе, как я вижу, лучше остаться на берегу с Майей. Я могу осмотреть коралловую крепость одна.
Что же я, трусливей девчонки? Я надел маску для ныряния и ласты и нырнул в лагуну - догонять Катю.
КОРАЛЛОВАЯ КРЕПОСТЬ
Тут и начались наши приключения. Я догнал Катю возле коралловой заросли, где она выбирала, какой "каменный цветок" ей сломать: розовый, красный или фиолетовый. Я знал, что щупальца полипов вооружены стрекательными клетками и некоторые кораллы обжигают руку, словно раскалённый металл. Я знаком предупредил Катю:
"Не тронь. Не советую. Этот "цветок" так обстрекает... "
Странно, но Катя послушалась. Даже согласилась держаться рядом.
И уже вместе мы медленно поплыли вдоль ощетинившейся ветвями живой стены. Стена шевелила своими бесчисленными щупальцами. Коралловый дом обедал, но обедали и им самим.
Мы отогнали от коралловой стены целую стаю пёстрых рыб-попугаев. Они уже порядком испортили чью-то подводную квартиру. Этих серо-фиолетовых, разукрашенных красными пятнами рыб можно назвать "стеноедами". Они откусывают ветви кораллов. Мягким телом полипа они пообедают, а его скелет и известковые крошки выплюнут. Из такой известковой крошки - остатков разрушенных кораллов - и состоит белый коралловый песок.
Испуганный нами длинноногий краб скользнул в гущу красно-фиолетовых стеблей. Я присмотрелся к кусту, укрывшему краба, и узнал знаменитую красную водоросль - литотамний.
Коралловые крепости - это всеокеанская стройка. В ней участвуют не только полипы, но и множество жителей моря, и живых и мёртвых. Ракушки моллюсков, остатки панцирей крабов, иглы морских ежей, известковые трубочки червей, скелеты рыб, и губок - вполне пригодный стройматериал. Его разворовали бы морские волны, но подводные "кирпичи" скрепляет, заделывает в них дырки, а в неспокойной воде обтягивает постройку сплошной прочной коркой известковая водоросль - литотамний.
"Лучший морской штукатур!" - молчаливым поклоном представил я водоросль Кате. Но скоро я забыл про водоросль-штукатура. Глядя на коралловую крепость, я стал думать о тех, кто заживо замурован в её стенах.
Есть в море строители и есть разрушители. Множество жителей коралловой крепости тем только и заняты, что сверлят, точат и разрушают дом, который дал им приют. Но бывает, что разросшиеся кораллы заделывают просверлённый коридор. Сверлильщик попал в ловушку. Он замурован заживо. В разбитых кусках коралла находили и моллюска-тридакну, и большую, с кулак, улитку-коралиофилу, и маленького крабика - пожизненных узников коралловой тюрьмы.
Катя вдруг стала мне делать знаки, которые, зная её характер, я легко разгадал. Вот что она предлагала.
"Юра! Заглянем в какую-нибудь подводную квартиру?"
"Квартир" в коралловой крепости миллионы. В щелях квартируют черви, морские огурцы, рачки, к выступам прирастают губки, но самые страшные жильцы скрываются в расселинах. Отсюда может высунуть свои щупальца осьминог или выскользнуть мурена. Эта хищная трёхметровая рыба так зубаста, что даже не может закрыть свою пасть, и укус её к тому же ещё ядовит.
"А вдруг увидим мурену?.. " - подумал я и словно напророчил.
Она приближалась к нам, рыба-людоедка, похожая на пятнистую жирную змею. Нам угрожала её ощеренная пасть. У нас не было оружия.
"Спасайся! - оттолкнул я в сторону Катю. - Плыви!"
А сам бросился вперёд, чтобы отвлечь внимание мурены.
И вдруг я услышал свист, какой издаёт выстрел подводного ружья. Гарпун пробил голову мурены. Она заметалась, забила хвостом в предсмертных судорогах и стала медленно опускаться вниз.
Не помню, как мы вынырнули наверх, как добрались до шлюпки.
Когда мы всё рассказали Майе, глаза у неё стали совсем круглыми, и она прошептала:
- Какой ужас! Но кто же вас спас, кто убил мурену? Вы видели этого человека?
Нет, не видели. Только слышали шум рассекающего воду гарпуна. И все мы дружно решили, что нас выручил Невидимка.
После этого наша Катя стала такая тихая, что её нельзя было узнать. Впрочем, ненадолго. Когда шлюпка подплывала к "Моревизору", Катя снова развеселилась и заявила, что и дальше будет участвовать в самых опасных приключениях.
Только ей это больше не удалось.
ГЛУБОКОВОДНЫЙ СЕАНС
А ведь я мог догадаться. Мог. Ну хотя бы в последний день, когда Антон Петрович подозвал меня и спросил: "Юра, у тебя ничего не пропущено в записях? Надо, чтобы путевой журнал был в полном порядке".
Теперь-то я знаю, что Антон Петрович спрашивал неспроста. Но тогда я не понял. Другое было у меня в голове - глубоководный сеанс.
Это верно, что водолаз ходит по дну, но дно океана неровное. И на сто метров дно, и на тысячу тоже дно. До двухсот метров оно опускается постепенно, а дальше - крутой обрыв в глубину.
Девяносто метров - предел для человека с аквалангом, двести метров предел для водолаза в жёстком скафандре. Дальше - стоп. Дальше нельзя: раздавит, расплющит нависшая над тобой толща воды. Чем глубже в море, тем давление воды возрастает. На глубине в тысячу метров на тело человека давит водяной столб весом в две тысячи тонн. Чтобы погрузиться в морскую пучину, человеку нужен особый аппарат, способный выдержать огромное давление воды.
Американцы Биби и Бартон в металлическом толстостенном шаре, батисфере, опустились в океан более чем на тысячу метров.
В 1953 году швейцарец Огюс Пикар, изобретатель подводного дирижабля батискафа, - наблюдал подводную жизнь на глубине 3150 метров.
Через год этот рекорд был побит французским капитаном Жоржем Уо. Опустившись на батискафе на 4050 метров в глубину, Уо записал в своём дневнике: "Наконец-то человек увидел дно моря".
Однако последнее слово осталось за сыном Пикара-старшего - Жаком Пикаром. В январе 1960 года на батискафе "Триест" он погрузился на 10919 метров, достигнув дна океана в самом глубоком его месте - Марианской впадине.
Если глаз человека видел морских обитателей на больших глубинах, то и рука человека коснулась дна океана. Конечно, не сама рука, а привязанная к металлическому тросу драга, которая могла открываться и закрываться на заданной глубине. Драгу опустили датчане с борта своего судна "Галатея". Как радовались учёные, рассматривая свой улов! Тут были и морские лилии, и голотурии, и ракушки, и крошечные белые актинии. И всё это добыто с глубины в 10190 метров!
Ещё удивительней был глубоководный улов советских учёных. Драга, опущенная с борта советского корабля "Витязь", выловила со дна океана ещё не виданных животных, сидевших в трубках до полуметра длиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
- В лагуне могут быть акулы, - осторожно сказал я. - Ты как, не боишься?
- Конечно, боюсь... распугать акул, - засмеялась Катя. - Ведь итальянские ныряльщики говорят, что акулы очень трусливы. А тебе, как я вижу, лучше остаться на берегу с Майей. Я могу осмотреть коралловую крепость одна.
Что же я, трусливей девчонки? Я надел маску для ныряния и ласты и нырнул в лагуну - догонять Катю.
КОРАЛЛОВАЯ КРЕПОСТЬ
Тут и начались наши приключения. Я догнал Катю возле коралловой заросли, где она выбирала, какой "каменный цветок" ей сломать: розовый, красный или фиолетовый. Я знал, что щупальца полипов вооружены стрекательными клетками и некоторые кораллы обжигают руку, словно раскалённый металл. Я знаком предупредил Катю:
"Не тронь. Не советую. Этот "цветок" так обстрекает... "
Странно, но Катя послушалась. Даже согласилась держаться рядом.
И уже вместе мы медленно поплыли вдоль ощетинившейся ветвями живой стены. Стена шевелила своими бесчисленными щупальцами. Коралловый дом обедал, но обедали и им самим.
Мы отогнали от коралловой стены целую стаю пёстрых рыб-попугаев. Они уже порядком испортили чью-то подводную квартиру. Этих серо-фиолетовых, разукрашенных красными пятнами рыб можно назвать "стеноедами". Они откусывают ветви кораллов. Мягким телом полипа они пообедают, а его скелет и известковые крошки выплюнут. Из такой известковой крошки - остатков разрушенных кораллов - и состоит белый коралловый песок.
Испуганный нами длинноногий краб скользнул в гущу красно-фиолетовых стеблей. Я присмотрелся к кусту, укрывшему краба, и узнал знаменитую красную водоросль - литотамний.
Коралловые крепости - это всеокеанская стройка. В ней участвуют не только полипы, но и множество жителей моря, и живых и мёртвых. Ракушки моллюсков, остатки панцирей крабов, иглы морских ежей, известковые трубочки червей, скелеты рыб, и губок - вполне пригодный стройматериал. Его разворовали бы морские волны, но подводные "кирпичи" скрепляет, заделывает в них дырки, а в неспокойной воде обтягивает постройку сплошной прочной коркой известковая водоросль - литотамний.
"Лучший морской штукатур!" - молчаливым поклоном представил я водоросль Кате. Но скоро я забыл про водоросль-штукатура. Глядя на коралловую крепость, я стал думать о тех, кто заживо замурован в её стенах.
Есть в море строители и есть разрушители. Множество жителей коралловой крепости тем только и заняты, что сверлят, точат и разрушают дом, который дал им приют. Но бывает, что разросшиеся кораллы заделывают просверлённый коридор. Сверлильщик попал в ловушку. Он замурован заживо. В разбитых кусках коралла находили и моллюска-тридакну, и большую, с кулак, улитку-коралиофилу, и маленького крабика - пожизненных узников коралловой тюрьмы.
Катя вдруг стала мне делать знаки, которые, зная её характер, я легко разгадал. Вот что она предлагала.
"Юра! Заглянем в какую-нибудь подводную квартиру?"
"Квартир" в коралловой крепости миллионы. В щелях квартируют черви, морские огурцы, рачки, к выступам прирастают губки, но самые страшные жильцы скрываются в расселинах. Отсюда может высунуть свои щупальца осьминог или выскользнуть мурена. Эта хищная трёхметровая рыба так зубаста, что даже не может закрыть свою пасть, и укус её к тому же ещё ядовит.
"А вдруг увидим мурену?.. " - подумал я и словно напророчил.
Она приближалась к нам, рыба-людоедка, похожая на пятнистую жирную змею. Нам угрожала её ощеренная пасть. У нас не было оружия.
"Спасайся! - оттолкнул я в сторону Катю. - Плыви!"
А сам бросился вперёд, чтобы отвлечь внимание мурены.
И вдруг я услышал свист, какой издаёт выстрел подводного ружья. Гарпун пробил голову мурены. Она заметалась, забила хвостом в предсмертных судорогах и стала медленно опускаться вниз.
Не помню, как мы вынырнули наверх, как добрались до шлюпки.
Когда мы всё рассказали Майе, глаза у неё стали совсем круглыми, и она прошептала:
- Какой ужас! Но кто же вас спас, кто убил мурену? Вы видели этого человека?
Нет, не видели. Только слышали шум рассекающего воду гарпуна. И все мы дружно решили, что нас выручил Невидимка.
После этого наша Катя стала такая тихая, что её нельзя было узнать. Впрочем, ненадолго. Когда шлюпка подплывала к "Моревизору", Катя снова развеселилась и заявила, что и дальше будет участвовать в самых опасных приключениях.
Только ей это больше не удалось.
ГЛУБОКОВОДНЫЙ СЕАНС
А ведь я мог догадаться. Мог. Ну хотя бы в последний день, когда Антон Петрович подозвал меня и спросил: "Юра, у тебя ничего не пропущено в записях? Надо, чтобы путевой журнал был в полном порядке".
Теперь-то я знаю, что Антон Петрович спрашивал неспроста. Но тогда я не понял. Другое было у меня в голове - глубоководный сеанс.
Это верно, что водолаз ходит по дну, но дно океана неровное. И на сто метров дно, и на тысячу тоже дно. До двухсот метров оно опускается постепенно, а дальше - крутой обрыв в глубину.
Девяносто метров - предел для человека с аквалангом, двести метров предел для водолаза в жёстком скафандре. Дальше - стоп. Дальше нельзя: раздавит, расплющит нависшая над тобой толща воды. Чем глубже в море, тем давление воды возрастает. На глубине в тысячу метров на тело человека давит водяной столб весом в две тысячи тонн. Чтобы погрузиться в морскую пучину, человеку нужен особый аппарат, способный выдержать огромное давление воды.
Американцы Биби и Бартон в металлическом толстостенном шаре, батисфере, опустились в океан более чем на тысячу метров.
В 1953 году швейцарец Огюс Пикар, изобретатель подводного дирижабля батискафа, - наблюдал подводную жизнь на глубине 3150 метров.
Через год этот рекорд был побит французским капитаном Жоржем Уо. Опустившись на батискафе на 4050 метров в глубину, Уо записал в своём дневнике: "Наконец-то человек увидел дно моря".
Однако последнее слово осталось за сыном Пикара-старшего - Жаком Пикаром. В январе 1960 года на батискафе "Триест" он погрузился на 10919 метров, достигнув дна океана в самом глубоком его месте - Марианской впадине.
Если глаз человека видел морских обитателей на больших глубинах, то и рука человека коснулась дна океана. Конечно, не сама рука, а привязанная к металлическому тросу драга, которая могла открываться и закрываться на заданной глубине. Драгу опустили датчане с борта своего судна "Галатея". Как радовались учёные, рассматривая свой улов! Тут были и морские лилии, и голотурии, и ракушки, и крошечные белые актинии. И всё это добыто с глубины в 10190 метров!
Ещё удивительней был глубоководный улов советских учёных. Драга, опущенная с борта советского корабля "Витязь", выловила со дна океана ещё не виданных животных, сидевших в трубках до полуметра длиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26