Шла да сквозь мережку поковыривала. Хлеб еще теплый, в самый раз привезли. Хотела еще маргарину взять, да сказали - нету. И тот раз не было. Мне одного кирпичика до октябрьских хватило бы... А без маргарина лук не на чем обжарить. Для варева. Я и так обхожусь: натереблю подсолнуха, бутылкой жареное семя покатаю, ненужное отвею, а нужное - в суп. Оно вроде и пахнет маслицем.
- Ну ловко! - деланно похвалил Олега, поглядывая на бугор - не идет ли машина. - Сама додумалась или кто научил?
- Не я, дак нужда моя. Нужда жернов вертит. - Лицо бабы Ули затеплилось довольной плутоватой живинкой, но тут же пасмурно озаботилось. - Все б ничего, да вот без очков не знаю, как буду... Слепая, дак и за ворота не выйдешь. А мне скоро картошку копать.
- Разве больше некому? - поинтересовался я.
- Дак кому еще - одна живу.
- А мужик где?
- А мужик теперь от меня отдельно.
- Как это? Бросил, поди?
- Ага, бросил... - кивнула Ульяна. - Вон на тот бугор убрался...
- Умер, что ли?
- Да уж семнадцать годков тому, - торжественно, в каком-то почтении пропела Ульяна.
- Что так? Отчего умер-то?
- А зачем тебе? - уклонилась она. - Ты его не видел, не знаешь. Помер да и помер, царство небесное.
Ульяна затихла, отрешилась лицом, собрав губы, будто стянула их шнурком наподобие кисета.
- Ну не хочешь - не говори.
- Да чего говорить... - горестно выдохнула она. - Трактором переехало, вот и вся недолга...
- Как же это?
- Смерть причину найдет, когда Бог отвернется, прости мя, грешную... Ночью он на болоте осоку косил. Для своей надобности. Коровка у нас была. А когда рассвело - пошел еще и колхозный клевер убирать. Днем на жаре разморило не спамши. Он и пралег на свежую кошенину. Да еще голову травой прикрыл - от мух. Вот тебе трактор с прицепом. С фермы за подкормкой приехал. Стал разворачиваться да и накатил своим колесищем на сонного. Аж внутренности выпали.
- Да как же он так? - ужаснулись мы. - Куда тракторист хоть глядел?
- А я, говорит, думал, что это чья-то кухвайка лежит. Он ведь в своей кабине эвон на каком юру сидит! Оттуда и земли до путя не видно. А может, тоже ночь не спал, по девкам пробегал. Малый молодой, только из армии вернулся. Ну а председатель с парторгом убоялись ответа да и написали бумагу, как будто мой сам во всем виноват. Дескать, выпимши был. Трезвый, мол, не стал бы в борозде валяться. А он и в рот ничего такого не брал - язвой маялся. Из-за этой ихней бумаги мне и пенсии никакой...
- Взяла бы да в суд подала, - подсказал Олега.
- С кем судиться-то? Тракторист завеялся от греха куда-то. Парторг вскорости сам от водки помер. А председателя в район на должность забрали. Посудись теперича с ним, когда он пузом вперед ходит...
Ульяна потянула на затылок платок, подоткнула растрепавшиеся седые кудели.
- Ох, лихо мое! - вздохнула она. - Стало быть, нема очков? Как же я добираться буду? Даже не знаю, куда лицом стою: домой али от дому... Срубите-ка мне палку да направьте носом, куда иттить... Бог даст, доберусь как-нибудь...
- Погоди, баб Уль. - Олега тронул ее за плечи. - Сейчас машина будет. Отвезем тебя до самого дома. У тебя соседи-то есть?
- Теперь какие соседи? Кричи - не докличешься. Справа один бугор от хаты остался. А слева хаты целы, да без людей. Аж в четвертой от меня Клаха еще копошится.
- Ну а если что случится - как тогда ?
- А мне в том году школьные ребяты флаг перед хатой устроили, - почему-то усмехнулась Ульяна. - Они так-то всем кривым старухам поделали. Ежли надо чего, говорят, дак ты, баба Уля, за шнурок потяни - белый флаг и поднимется на слегу.
- Ну и как, тянула?
- Баловство все это! - отмахнулась Ульяна. - Кто эту тряпицу увидит? Кто на нас побежит? Клаха совсем обезножела, хоть самой белый флаг выкидывай. А которая справа - та к дочери уехала: дочь у нее родила. Доси нету.
- Ну а у тебя самой дети есть?
- Да как сказать... Пока маленькие бегали - вроде были, а выросли - вроде и нету... Одни обноски от них остались, берегу в сундуку.
- Выходит, тоже бросили?
- Не-е! - воспротивилась Ульяна. - Детки у меня хоро-о-шие! Бог не обидел! В школу день в день проходили, выучилися. Младшенькая, Алевтина, учительский институт закончила по английскому языку, потом на самолетах летала.
- Стюардессой, что ли? - переспросил Олега.
- Ага, ага! - закивала Ульяна. - Я этого слова никак не скажу... Противилась ей: зачем тебе это? Я ж буду бояться: а ежели упанешь с неба-то? А мне, говорит, нравится: за границу летаем, людей интересных вижу, форма красивая... Цветную карточку прислала - и правда: кустюм прямо влитый и картуз с золочеными крыльями - она и не она. Видеть радостно, а сердце щемит...
- Всю жизнь ведь летать не будешь, - резонно заметил Олега. - Когда-то надо и на землю спускаться.
- Теперь, слава те, Господи, уже не летает, - согласилась Ульяна. - И я успокоилась, от души отлегло. Замуж вышла. В первый раз неудачно: что-то там у них занеладилось. А во второй - муж хороший попался. Правда, намного постарше ее и не нашенский, Асланом звать. В Махачкале живут. Была я у них, еще когда видела. Внучатки чернявенькие, волосики баранчиком завиваются, ну прямо ангелочки! Сам он ревизором на железной дороге работает, она - кассиром в аэропорту. У них машина своя, лодка с мотором. Возили меня на дачу. Ихний домик в горах, два этажа, веранда на четыре стороны, так что ребятишки по кругу бегают. А под домом еще подвал с гаражом и с кухней. Виноград прямо от калитки до самых дверей вьется. Кисти висят, аж ходить под ними боязно. Алевтина смеется: мама, ты чего голову пригинаешь? Рви, не стесняйся. Вот тут белый растет, а вот черный. А я и притронуться робею. Даже не верится: будто в рай попала. А сынок Степа в Туймазах живет, тоже далеко где-то... Звал, звал так и не собралася. А теперь куда ж я такая?
- Ну а они у тебя бывают? - поинтересовался я.
- Прежде наезжали... Особенно Степа. Бывало, подскочит, картошку уберет, крышу подлатает, дров на всю зиму наколет. Это когда еще молодой был. А теперь как поедешь? У Алевтины дети, в том годе четвертого родила. Пишет, пришлось женщину нанять за детишками доглядывать, да и так по дому, в магазин сходить. Сама-то на работе. А Степа участок взял, затеялся дачу строить. Тоже двухэтажную. Все отпуска на нее изводит. Он у меня на все руки: сам стены сложил, сам покрыл, а теперь столярничает. Говорит, одних дверей надо двенадцать штук сделать да оконных рам сколько... И служба у него ответственная. Аж до прорабов дошел. А вот деток Бог не дал. Одни живут...
Наверху за деревьями послышался капризно подвывающий звук мотора, будто "газику" заведомо не хотелось спускаться вниз, и мы замолчали, вслушиваясь.
Остановившись перед сводом ракит, Куприяныч хлопнул дверцей, подошел к нам.
- В магазин, что ли, ездил? - пошутил Олега.
- Кой в магазин! - Куприяныч досадливо сплюнул.
1 2 3 4 5 6 7