Потом она стала учить меня целоваться в губы, но это было не очень приятно, потому что зубы у нее коричневые и от нее, кроме духов, несет табаком. И правда, она так и содит папироску за папироской. Потом она стала заводить меня в темный угол, посадила на какую-то скамейку, а сама села мне на колени. Но тут я почувствовал, что пахнет очень сильно какой-то псиной, и я говорю:
- Тьфу, куда это мы сели, здесь запах поганый?
А она меня облапила и шепчет прямо в ухо:
- Это ничего: здесь кошачьи шкурки отцовские развешаны, ты не обращай внимания.
А как тут не обращать внимания, когда словно в помойной яме сидишь или даже еще хуже! Я насилу ее спихнул и ушел, но она не обиделась.
Я с тех пор был у нее еще несколько раз. Все целовались, словно маленькие. Приятного мало.
Но все бы это ничего, если бы после каждого такого случая не было бы ф-ф-п-п! Этим я очень мучаюсь, и особенно когда вспоминаю про бумагу из СПОНа.
15 июня.
Алешка Чикин живет теперь у Зин-Палны и совершенно изменился. Конечно, пока он якшался с беспризорниками, он сильно отстал и ему придется оставаться на второй год в третьей группе, он худой, бледный и все молчит.
Зин-Пална выхлопотала его матери какое-то пособие из комхоза, старуха приходила благодарить и хотела кланяться Зин-Палне в ноги, чем Зин-Пална была страшно возмущена. С Алешкой я пытался несколько раз заговорить, но он больше бурчит себе под нос, чем говорит.
20 июня.
Третьего дня мы ездили в экскурсию с Елникиткой. В общем, экскурсия была по естественной, но вышло так, что пришлось коснуться и обществоведения, а по обществоведению Елникитка ничего не понимает, а из этого вышел инцидент.
Поехала нас почти вся третья группа (теперь четвертая) и еще кое-кто из второй. Тут по дороге были всякие любовные дела: например, Володька Шмерц всю дорогу простоял с Нинкой Фрадкиной на площадке вагона. Ребята нарочно ходили мимо, будто в уборную; как один выйдет - сейчас же другой. Володька, конечно, злился, да ему и поделом: шьется со всеми девчатами подряд и любезничает, словно Гарри Ллойд. Нинка на нас фыркала, а нам только этого и надо было. Потом Елникитка говорит, чтобы мы пели, потому что в экскурсиях всегда поют. Мы спросили, что петь, она говорит: "Слети к нам, тихий вечер..." Мы и затянули, да еще такую дурацкую песню. Пришел кондуктор, подозрительно посмотрел, да и говорит: "А я думал, что это тормоз лопнул". Вообще было весело ехать.
Потом, когда приехали в Солнечное, Елникитка сейчас же отправилась объяснять девчатам естественную историю, а ребята пошли играть в футбол. Так продолжалось до тех пор, пока ребята не поймали ужа. Все знают, что уж не кусается, но все-таки вышел инцидент. Притащили ужака Елникитке и спрашивают (для смеху):
- Елена Никитишна, это какая змея?
- А это, - говорит Елникитка, - это ужик, родственник африканского удава.
- А он кусается?
- Нет, его жало - безвредное.
Тогда Юшка Громов, у которого ужак был в руках, подходит к Елникитке и говорит:
- Елена Никитишна, подержите его в руках.
- Это зачем?
- А чтобы доказать, что он не кусается.
И сует ей ужака в руки, а ужак извивается, как на вилах. Елникитка как закричит, а за ней и все девчата.
- Бросьте его сейчас же, - кричит Елникитка, - не смейте подходить ко мне с ним.
Юшка бросил, да только не на землю, а на Нинку Фрадкину. Та как завертит головой, как завизжит, а мы все дралка. Елникитка обещала вынести нас на общее собрание. Пусть выносит. Она каждый день что-нибудь выносит, так что ее уже и слушать-то перестали. При ней нельзя ничего веселого или смешного, а девчата делают при ней постные рожи, словно к ним не приступись.
Потом мы пришли в имение. В имении этом - совхоз, но это в скотном дворе, а главный дом и флигеля сохранены под показательный музей, и сюда ездят разные экскурсии, чтобы посмотреть, как жили раньше баре, помещики и буржуи. Конечно, захотелось посмотреть и нам. А Елникитка говорит:
- Раз цель экскурсии - естественная история, то и нечего отвлекаться. Поэтому пойдемте на скотный двор. Я там объясню вам все интересное.
А что может быть интересного в разных там быках и коровах? Если бы мы их сами разводили, то еще так. Поэтому ребята говорят:
- Не пойдем.
Спорили мы, спорили, а тут из стеклянных дверей выходит какой-то в коричневом френче, не очень старый, а так, темноватый, и говорит:
- Между прочим, не желаете ли осмотреть дворец?
Елникитка спрашивает:
- А вы что, заведующий?
- Да, - говорит френч, - я тут главный.
А голос у него хриплый, как испорченный граммофон, и в горле все время вода булькает.
- Так что, вы все нам объясните? - спрашивает Елникитка.
- Все до тютельки, - отвечает заведующий, а сам покачнулся.
- Ну, в таком случае пойдемте, ребята, - говорит Елникитка недовольным голосом. Это, значит, она боялась, что не сумеет объяснить, и поэтому не шла.
Вот заведующий нас повел по всем комнатам.
- Здесь, - говорит, - помещик, его превосходительство господин Урусов, обедали, а здесь его превосходительство чай пили. А здесь его превосходительство отдыхали. А здесь...
Тут даже Елникитка не выдержала.
- Какое такое "превосходительство"? - говорит. - Тут перед вами советские дети. (Это мыто - дети!) И они не знают разных этих наименований. Вы попроще, гражданин заведующий.
- Могим, - говорит заведующий, а сам икнул. - А только это такое распоряжение было, чтобы выдерживать ко-ро-ло-рит. Вот, извольте видеть, здесь расписаны стены под фон. А ангелы, которые летают, это есть амуры. А это стол из ферфойского стекла. Пальцами просят не трогать, а то некоторые трогают пальцами и получается пыль.
И в это время - как икнет.
- Тьфу, что-то меня ик одолел, - говорит. - Должно быть, я много луку наелся. Сейчас приду, а вы тут погодите.
И ушел.
- Какой странный заведующий, - говорит Елникитка.
- Вы лучше сами нам объясните, Елена Никитишна, - говорю я.
- Если вы, Рябцев, постоянно лезете не в свое дело, - отвечает Елникитка, - это еще не есть, что и я должна так делать.
Вот пришел заведующий, начал объяснять, и я заметил, что от него уже не луком пахло, а чем-то такое другим...
- Что такое на потолке? - спрашивают ребята.
- На потолке, - объясняет заведующий, - есть богиня Венира, а вокруг нее на колеснице ездит пастух Булкан, а почему пастух, это что в руке у него кнут. А живопись эта - знаменитого африканского художника.
- А как художника звали? - спрашивают ребята.
- Забыл, - отвечает заведующий. - Всего не упомнишь.
- Ик, - раздалось в это время сзади. (Это Юшка Громов икнул.)
Тогда заведующий сел в какое-то красное кресло, закрыл глаза и говорит:
- Дети мои, дети и вы, преподавательница красной педагогии! У меня, извините, цепочка в глазах рассыпалась.
- Какая такая цепочка? - спрашивает Елникитка.
- Бррыльянтовая, - отвечает заведующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
- Тьфу, куда это мы сели, здесь запах поганый?
А она меня облапила и шепчет прямо в ухо:
- Это ничего: здесь кошачьи шкурки отцовские развешаны, ты не обращай внимания.
А как тут не обращать внимания, когда словно в помойной яме сидишь или даже еще хуже! Я насилу ее спихнул и ушел, но она не обиделась.
Я с тех пор был у нее еще несколько раз. Все целовались, словно маленькие. Приятного мало.
Но все бы это ничего, если бы после каждого такого случая не было бы ф-ф-п-п! Этим я очень мучаюсь, и особенно когда вспоминаю про бумагу из СПОНа.
15 июня.
Алешка Чикин живет теперь у Зин-Палны и совершенно изменился. Конечно, пока он якшался с беспризорниками, он сильно отстал и ему придется оставаться на второй год в третьей группе, он худой, бледный и все молчит.
Зин-Пална выхлопотала его матери какое-то пособие из комхоза, старуха приходила благодарить и хотела кланяться Зин-Палне в ноги, чем Зин-Пална была страшно возмущена. С Алешкой я пытался несколько раз заговорить, но он больше бурчит себе под нос, чем говорит.
20 июня.
Третьего дня мы ездили в экскурсию с Елникиткой. В общем, экскурсия была по естественной, но вышло так, что пришлось коснуться и обществоведения, а по обществоведению Елникитка ничего не понимает, а из этого вышел инцидент.
Поехала нас почти вся третья группа (теперь четвертая) и еще кое-кто из второй. Тут по дороге были всякие любовные дела: например, Володька Шмерц всю дорогу простоял с Нинкой Фрадкиной на площадке вагона. Ребята нарочно ходили мимо, будто в уборную; как один выйдет - сейчас же другой. Володька, конечно, злился, да ему и поделом: шьется со всеми девчатами подряд и любезничает, словно Гарри Ллойд. Нинка на нас фыркала, а нам только этого и надо было. Потом Елникитка говорит, чтобы мы пели, потому что в экскурсиях всегда поют. Мы спросили, что петь, она говорит: "Слети к нам, тихий вечер..." Мы и затянули, да еще такую дурацкую песню. Пришел кондуктор, подозрительно посмотрел, да и говорит: "А я думал, что это тормоз лопнул". Вообще было весело ехать.
Потом, когда приехали в Солнечное, Елникитка сейчас же отправилась объяснять девчатам естественную историю, а ребята пошли играть в футбол. Так продолжалось до тех пор, пока ребята не поймали ужа. Все знают, что уж не кусается, но все-таки вышел инцидент. Притащили ужака Елникитке и спрашивают (для смеху):
- Елена Никитишна, это какая змея?
- А это, - говорит Елникитка, - это ужик, родственник африканского удава.
- А он кусается?
- Нет, его жало - безвредное.
Тогда Юшка Громов, у которого ужак был в руках, подходит к Елникитке и говорит:
- Елена Никитишна, подержите его в руках.
- Это зачем?
- А чтобы доказать, что он не кусается.
И сует ей ужака в руки, а ужак извивается, как на вилах. Елникитка как закричит, а за ней и все девчата.
- Бросьте его сейчас же, - кричит Елникитка, - не смейте подходить ко мне с ним.
Юшка бросил, да только не на землю, а на Нинку Фрадкину. Та как завертит головой, как завизжит, а мы все дралка. Елникитка обещала вынести нас на общее собрание. Пусть выносит. Она каждый день что-нибудь выносит, так что ее уже и слушать-то перестали. При ней нельзя ничего веселого или смешного, а девчата делают при ней постные рожи, словно к ним не приступись.
Потом мы пришли в имение. В имении этом - совхоз, но это в скотном дворе, а главный дом и флигеля сохранены под показательный музей, и сюда ездят разные экскурсии, чтобы посмотреть, как жили раньше баре, помещики и буржуи. Конечно, захотелось посмотреть и нам. А Елникитка говорит:
- Раз цель экскурсии - естественная история, то и нечего отвлекаться. Поэтому пойдемте на скотный двор. Я там объясню вам все интересное.
А что может быть интересного в разных там быках и коровах? Если бы мы их сами разводили, то еще так. Поэтому ребята говорят:
- Не пойдем.
Спорили мы, спорили, а тут из стеклянных дверей выходит какой-то в коричневом френче, не очень старый, а так, темноватый, и говорит:
- Между прочим, не желаете ли осмотреть дворец?
Елникитка спрашивает:
- А вы что, заведующий?
- Да, - говорит френч, - я тут главный.
А голос у него хриплый, как испорченный граммофон, и в горле все время вода булькает.
- Так что, вы все нам объясните? - спрашивает Елникитка.
- Все до тютельки, - отвечает заведующий, а сам покачнулся.
- Ну, в таком случае пойдемте, ребята, - говорит Елникитка недовольным голосом. Это, значит, она боялась, что не сумеет объяснить, и поэтому не шла.
Вот заведующий нас повел по всем комнатам.
- Здесь, - говорит, - помещик, его превосходительство господин Урусов, обедали, а здесь его превосходительство чай пили. А здесь его превосходительство отдыхали. А здесь...
Тут даже Елникитка не выдержала.
- Какое такое "превосходительство"? - говорит. - Тут перед вами советские дети. (Это мыто - дети!) И они не знают разных этих наименований. Вы попроще, гражданин заведующий.
- Могим, - говорит заведующий, а сам икнул. - А только это такое распоряжение было, чтобы выдерживать ко-ро-ло-рит. Вот, извольте видеть, здесь расписаны стены под фон. А ангелы, которые летают, это есть амуры. А это стол из ферфойского стекла. Пальцами просят не трогать, а то некоторые трогают пальцами и получается пыль.
И в это время - как икнет.
- Тьфу, что-то меня ик одолел, - говорит. - Должно быть, я много луку наелся. Сейчас приду, а вы тут погодите.
И ушел.
- Какой странный заведующий, - говорит Елникитка.
- Вы лучше сами нам объясните, Елена Никитишна, - говорю я.
- Если вы, Рябцев, постоянно лезете не в свое дело, - отвечает Елникитка, - это еще не есть, что и я должна так делать.
Вот пришел заведующий, начал объяснять, и я заметил, что от него уже не луком пахло, а чем-то такое другим...
- Что такое на потолке? - спрашивают ребята.
- На потолке, - объясняет заведующий, - есть богиня Венира, а вокруг нее на колеснице ездит пастух Булкан, а почему пастух, это что в руке у него кнут. А живопись эта - знаменитого африканского художника.
- А как художника звали? - спрашивают ребята.
- Забыл, - отвечает заведующий. - Всего не упомнишь.
- Ик, - раздалось в это время сзади. (Это Юшка Громов икнул.)
Тогда заведующий сел в какое-то красное кресло, закрыл глаза и говорит:
- Дети мои, дети и вы, преподавательница красной педагогии! У меня, извините, цепочка в глазах рассыпалась.
- Какая такая цепочка? - спрашивает Елникитка.
- Бррыльянтовая, - отвечает заведующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61