Он заметно приободрился. - Сам ли я стану проводить испытание, или ты пойдешь со мной? - спросил он, обернувшись к Смерти.
- Ты полагаешь, твои слуги осмелятся сказать тебе правду? усмехнулась Смерть. - Нет, вопрос задам им я.
Граф Бертран пожал плечами. - Как угодно.
- Сейчас полночь, весь замок спит, - проговорила Смерть. - Я призову сюда всех по очереди. Они явятся, погруженные в сон, и увидят и услышат только меня. Они станут говорить, не таясь, а поутру забудут обо всем, как забываются ночные кошмары.
Смерть поднялась на возвышение, уселась в кресло графа, опустив холодные, как лед руки, на резные подлокотники. - Первым будет Хэмфри, твой управляющий, - объявила она.
Граф стоял у возвышения, прислонившись к стене, и удивлялся, отчего так колотится его сердце. Спустя несколько минут дверь в противоположном конце зала открылась и вошел Хэмфри. Он направился прямиком к подножию возвышения, и выжидательно замер, словно за ним посылали: много раз доводилось ему стоять вот так перед графом, и Бертран с трудом верил, что Хэмфри и впрямь погружен в сон.
- Хэмфри, - проговорила Смерть, и голос ее прозвучал негромко и участливо, - если бы господин твой завтра умер, стал бы ты горевать?
- Нет, не думаю, - отвечал Хэмфри.
- Можешь ли ты привести хоть один убедительный довод в пользу того, чтобы сохранить ему жизнь?
Старик на мгновение задумался, а затем медленно заговорил. - Долгие годы я преданно служил старому графу, его отцу; когда же старый граф умер, я плакал, ибо он был добр и великодушен. Но сын его Бертран жесток и несправедлив, худшего господина в целом свете не сыщешь.
Граф подался вперед. - Ты забываешься, Хэмфри, - угрожающе произнес он. Одним движением руки Смерть заставила Бертрана умолкнуть. - Он тебя не слышит, - напомнила Смерть. - Молчи и внимай слову правды.
Тем временем Хэмфри продолжал. - Думается мне, кабы не память о его покойном отце, которого я любил, я покинул бы замок много лет назад и подыскал бы себе другого господина. Нет, я не могу привести ни одного довода в пользу того, чтобы сохранить жизнь графу Бертрану.
- Это все, - сказала Смерть. - Можешь идти. - Хэмфри поклонился сидящей в кресле и вышел из зала. Граф презрительно улыбнулся краем губ и вскинул голову.
- Мартин, капитан стражи, - объявила Смерть, и спустя несколько минут перед ней предстал Мартин.
- Мартин, - вопросила Смерть, - если бы господину твоему завтра суждено было умереть, огорчило бы тебя это?
- Ничуть, - отвечал Мартин. Он фыркнул. - Я бы порадовался.
- Можешь ли ты привести хотя бы один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?
Капитан стражи покачал головой. - Ни одного, - отвечал он, кладя руку на рукоять меча. - Думается мне, не дорожи я воинской честью, граф умер бы куда раньше.
- Это все, - проговорила Смерть. - Можешь идти. - Мартин поклонился и вышел из зала. Презрительная улыбка по-прежнему играла на губах графа; он еще выше вскинул голову.
- Отец Хилари, капеллан замка, - объявила Смерть, и добродушный монах тут же предстал перед нею.
- Святой отец, - промолвила Смерть, - если бы завтра граф умер, огорчило бы тебя это?
- О да, - отвечал капеллан, и граф Бертран напрягся. - О да, повторил священник. - Мне бы не хотелось, чтобы он умер без покаяния. - И граф Бертран расхохотался.
- Можешь ли ты привести хоть один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?
Отец Хилари надолго задумался, и, наконец, сказал:"Я обучал юного графа всевозможным наукам. Уже тогда он был дик и необуздан, и слушал только себя. Может быть, если бы отец его прожил подольше, Бертран вырос бы другим. Он нуждался в твердой руке". Монах покачал головой. - Конечно, я стану молиться за его душу и уповать на то, что небеса смилостивятся над грешником, но, хотя стыдно мне признаваться в этом, я думаю, что предам прах графа земле с чувством глубокого облегчения, радуясь, что отныне он более никому не причинит зла.
- Это все, - объявила Смерть, - Ступай. - Отец Хилари ушел; на губах Бертрана по-прежнему играла презрительная усмешка; он еще выше вскинул голову.
Одного за другим призывала к себе Смерть обитателей замка, и расспрашивала их одного за другим: воинов и свиту, конюхов, доезжачих и сокольничих; поваров, полотеров и лакеев; один за другим они отвечали на заданный вопрос. И все, начиная от хранителя библиотеки, тощего, серьезного книжника, родича самого графа, и кончая жалкой судомойкой, что прятала красные руки под засаленным передником и таращилась на Смерть, открыв рот, - все давали один и тот же ответ. В целом замке не нашлось человека, что привел хотя бы один довод в защиту графа Бертрана.
И когда последний из слуг вышел из зала, и Смерть с графом снова остались вдвоем, Смерть повернулась к Бертрану и молвила:"Ты выслушал всех. В замке больше некого расспрашивать, а восход близок".
Граф поглядел в окно и увидел, что на небе уже забрезжил бледный свет нового дня; никогда прежде встающее солнце не казалось ему столь ненавистным, а жизнь - столь желанной. Во дворе закукарекал петух.
- Ты выиграла, - признал граф.
Смерть поднялась с кресла. - Пойдем, - приказала она.
Но в это самое мгновение дверь распахнулась и в зал вошел Хэмфри, уже не во сне, вместе с пажом Рупертом. Одежды мальчугана промокли насквозь от дождя; маленький гонец едва стоял на ногах. Одной рукою поддерживая пажа за плечи, управляющий замка подвел Руперта к очагу, подбросил в огонь дров и принес сухой плащ. - Снимай мокрую одежду, садись и грейся, - велел Хэмфри. - Я принесу тебе чего-нибудь горячего.
- Он очень злился, - спросил Руперт, - когда я не вернулся до темноты? Я пытался, изо всех сил пытался, но не смог. Что он сказал?
- Ничего, насколько мне известно, - отвечал старик. - С самого утра его никто не видел; день прошел бы куда как мирно, да только никто не знал, где он, и всяк то и дело оглядывался, опасаясь, а не стоит ли граф за спиной. Теперь садись и отдыхай, а я сейчас вернусь.
Хэмфри ушел; маленький паж сбросил сапоги и дорожный камзол. Зубы мальчугана стучали, пальцы онемели от холода. Он завернулся в плащ и свернулся в клубок у пылающих поленьев.
- В замке остался еще один человек, которому ты не задала вопроса, заметил граф Смерти. Смерть поглядела на съежившегося у очага мальчика. Ты возлагаешь надежды на его ответ? - спросила она.
- Вовсе нет, - ответствовал граф. - Но ты дала слово спросить всех и каждого. Кроме того, - он улыбнулся краем губ, - это все-таки отсрочка.
Смерть снова уселась в резное кресло и стала ждать; ждал и граф, стараясь продлить последние минуты. А измученный Руперт улегся на пол у огня и уснул.
Голос Смерти звучал нежно и кротко. - Руперт, подойди
сюда. - По-прежнему погруженный в сон, Руперт встал и подошел к подножию возвышения.
1 2 3 4 5
- Ты полагаешь, твои слуги осмелятся сказать тебе правду? усмехнулась Смерть. - Нет, вопрос задам им я.
Граф Бертран пожал плечами. - Как угодно.
- Сейчас полночь, весь замок спит, - проговорила Смерть. - Я призову сюда всех по очереди. Они явятся, погруженные в сон, и увидят и услышат только меня. Они станут говорить, не таясь, а поутру забудут обо всем, как забываются ночные кошмары.
Смерть поднялась на возвышение, уселась в кресло графа, опустив холодные, как лед руки, на резные подлокотники. - Первым будет Хэмфри, твой управляющий, - объявила она.
Граф стоял у возвышения, прислонившись к стене, и удивлялся, отчего так колотится его сердце. Спустя несколько минут дверь в противоположном конце зала открылась и вошел Хэмфри. Он направился прямиком к подножию возвышения, и выжидательно замер, словно за ним посылали: много раз доводилось ему стоять вот так перед графом, и Бертран с трудом верил, что Хэмфри и впрямь погружен в сон.
- Хэмфри, - проговорила Смерть, и голос ее прозвучал негромко и участливо, - если бы господин твой завтра умер, стал бы ты горевать?
- Нет, не думаю, - отвечал Хэмфри.
- Можешь ли ты привести хоть один убедительный довод в пользу того, чтобы сохранить ему жизнь?
Старик на мгновение задумался, а затем медленно заговорил. - Долгие годы я преданно служил старому графу, его отцу; когда же старый граф умер, я плакал, ибо он был добр и великодушен. Но сын его Бертран жесток и несправедлив, худшего господина в целом свете не сыщешь.
Граф подался вперед. - Ты забываешься, Хэмфри, - угрожающе произнес он. Одним движением руки Смерть заставила Бертрана умолкнуть. - Он тебя не слышит, - напомнила Смерть. - Молчи и внимай слову правды.
Тем временем Хэмфри продолжал. - Думается мне, кабы не память о его покойном отце, которого я любил, я покинул бы замок много лет назад и подыскал бы себе другого господина. Нет, я не могу привести ни одного довода в пользу того, чтобы сохранить жизнь графу Бертрану.
- Это все, - сказала Смерть. - Можешь идти. - Хэмфри поклонился сидящей в кресле и вышел из зала. Граф презрительно улыбнулся краем губ и вскинул голову.
- Мартин, капитан стражи, - объявила Смерть, и спустя несколько минут перед ней предстал Мартин.
- Мартин, - вопросила Смерть, - если бы господину твоему завтра суждено было умереть, огорчило бы тебя это?
- Ничуть, - отвечал Мартин. Он фыркнул. - Я бы порадовался.
- Можешь ли ты привести хотя бы один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?
Капитан стражи покачал головой. - Ни одного, - отвечал он, кладя руку на рукоять меча. - Думается мне, не дорожи я воинской честью, граф умер бы куда раньше.
- Это все, - проговорила Смерть. - Можешь идти. - Мартин поклонился и вышел из зала. Презрительная улыбка по-прежнему играла на губах графа; он еще выше вскинул голову.
- Отец Хилари, капеллан замка, - объявила Смерть, и добродушный монах тут же предстал перед нею.
- Святой отец, - промолвила Смерть, - если бы завтра граф умер, огорчило бы тебя это?
- О да, - отвечал капеллан, и граф Бертран напрягся. - О да, повторил священник. - Мне бы не хотелось, чтобы он умер без покаяния. - И граф Бертран расхохотался.
- Можешь ли ты привести хоть один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?
Отец Хилари надолго задумался, и, наконец, сказал:"Я обучал юного графа всевозможным наукам. Уже тогда он был дик и необуздан, и слушал только себя. Может быть, если бы отец его прожил подольше, Бертран вырос бы другим. Он нуждался в твердой руке". Монах покачал головой. - Конечно, я стану молиться за его душу и уповать на то, что небеса смилостивятся над грешником, но, хотя стыдно мне признаваться в этом, я думаю, что предам прах графа земле с чувством глубокого облегчения, радуясь, что отныне он более никому не причинит зла.
- Это все, - объявила Смерть, - Ступай. - Отец Хилари ушел; на губах Бертрана по-прежнему играла презрительная усмешка; он еще выше вскинул голову.
Одного за другим призывала к себе Смерть обитателей замка, и расспрашивала их одного за другим: воинов и свиту, конюхов, доезжачих и сокольничих; поваров, полотеров и лакеев; один за другим они отвечали на заданный вопрос. И все, начиная от хранителя библиотеки, тощего, серьезного книжника, родича самого графа, и кончая жалкой судомойкой, что прятала красные руки под засаленным передником и таращилась на Смерть, открыв рот, - все давали один и тот же ответ. В целом замке не нашлось человека, что привел хотя бы один довод в защиту графа Бертрана.
И когда последний из слуг вышел из зала, и Смерть с графом снова остались вдвоем, Смерть повернулась к Бертрану и молвила:"Ты выслушал всех. В замке больше некого расспрашивать, а восход близок".
Граф поглядел в окно и увидел, что на небе уже забрезжил бледный свет нового дня; никогда прежде встающее солнце не казалось ему столь ненавистным, а жизнь - столь желанной. Во дворе закукарекал петух.
- Ты выиграла, - признал граф.
Смерть поднялась с кресла. - Пойдем, - приказала она.
Но в это самое мгновение дверь распахнулась и в зал вошел Хэмфри, уже не во сне, вместе с пажом Рупертом. Одежды мальчугана промокли насквозь от дождя; маленький гонец едва стоял на ногах. Одной рукою поддерживая пажа за плечи, управляющий замка подвел Руперта к очагу, подбросил в огонь дров и принес сухой плащ. - Снимай мокрую одежду, садись и грейся, - велел Хэмфри. - Я принесу тебе чего-нибудь горячего.
- Он очень злился, - спросил Руперт, - когда я не вернулся до темноты? Я пытался, изо всех сил пытался, но не смог. Что он сказал?
- Ничего, насколько мне известно, - отвечал старик. - С самого утра его никто не видел; день прошел бы куда как мирно, да только никто не знал, где он, и всяк то и дело оглядывался, опасаясь, а не стоит ли граф за спиной. Теперь садись и отдыхай, а я сейчас вернусь.
Хэмфри ушел; маленький паж сбросил сапоги и дорожный камзол. Зубы мальчугана стучали, пальцы онемели от холода. Он завернулся в плащ и свернулся в клубок у пылающих поленьев.
- В замке остался еще один человек, которому ты не задала вопроса, заметил граф Смерти. Смерть поглядела на съежившегося у очага мальчика. Ты возлагаешь надежды на его ответ? - спросила она.
- Вовсе нет, - ответствовал граф. - Но ты дала слово спросить всех и каждого. Кроме того, - он улыбнулся краем губ, - это все-таки отсрочка.
Смерть снова уселась в резное кресло и стала ждать; ждал и граф, стараясь продлить последние минуты. А измученный Руперт улегся на пол у огня и уснул.
Голос Смерти звучал нежно и кротко. - Руперт, подойди
сюда. - По-прежнему погруженный в сон, Руперт встал и подошел к подножию возвышения.
1 2 3 4 5