ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


А Борис уже разливал по стопкам вино и провозглашал очередной тост: "За тех, кто в море!" И тянулся чокнуться со мной. Но и звон стопок звучал для меня тоже прощально. Понимал ли Борис, что грущу я не только потому, что пришел час расставания с домом, семьей? Я думал о том, что хотя мы с ним и вместе, но уже далеко друг от друга. Куда было бы легче, если бы провожали сейчас нас обоих! Вещмешки за спину и - вперед! Вперед, друзья!
Говорят: друг детства. Правда, так формулируют взаимоотношения спустя годы, когда становятся взрослыми. И фраза эта как бы подчеркивает, что не настоящий, мол, друг, не сегодняшний, а друг детства, ибо чаще всего друзья детства становятся бывшими.
А в детстве просто друг. И нет ничего бескорыстнее дружбы двух голоштанных человеков. И нет никого сильнее их на всем белом свете. Еще крепче сдружила нас книжка про морскую пехоту. Мы с Борисом проглотили ее, можно сказать, в два приема: он - на уроке химии, я - на английском. Вот это дружба морская! Теперь под настроение мы чаще всего напевали песенку о том, как "дрались по-геройски, по-русски два друга в пехоте морской", о том, как "они, точно братья, сроднились, делили и хлеб и табак" и "рядом их ленточки вились в огне беспрерывных атак".
И тем несенным пареньком, который упал под осколком снаряда, в моем воображении был, конечно, Борька. "Со мною возиться не надо!" - он другу промолвил с тоской", - это Борька шепчет мне спекшимися губами. "Я знаю, что больше не встану, в глазах беспросветная тьма..." - чуть слышно говорит он, с тоскою глядя мне в глаза. "О смерти задумался рано, ходи веселей, Кострома!" - отвечаю я другу и, взвалив на расстеленную по снегу шинель, волоку его что есть силы к своим. Пули свистят, поземка свинцом сечет по лицу, но мы ползем, Борька и я, бойцы морской пехоты. Особенно мне нравились заключительные слова песни, благополучный конец: "И тихо по снежному полю к своим поползли моряки..." Одно время я так и звал Борьку: "Эй, Кострома!"
Дружба не удваивала - удесятеряла наши силы. А незримые для других, только нами ощущаемые ленточки бескозырок вдохновляюще действовали в любом деле - распиливали ли мы дрова, учили ли уроки. Так и не заметили мы с Борькой, что выделились из компании сверстников. И наша независимость, особенно нетерпимая в школьной среде, стала мозолить глаза даже старшеклассникам - ни за сигаретами нас послать, ни "одолжить, к слову пришлось, копеек тридцать - пятьдесят". Вскоре компания, предводительствуемая небезызвестным не только среди учителей, но и всех жителей Апрелевки Валькой Кавтуном, устроила испытание нашей дружбе.
Однажды после уроков нас подкараулили человек семь ребят, в сумерках их казалось еще больше.
- Здравствуй, здравствуй, - сказал, улыбаясь, Кавтун и вплотную подошел ко мне. - Большими, что ли, стали?
- Почему большими? - спросил я, недоумевая.
- Вот я и говорю: большим стал? - наступал Кавтун, словно не слыша моего вопроса.
Толпа сдвинулась решительнее, и седьмым мальчишеским чувством я понял, что драка неизбежна.
- Полундра! - зашептал Борька, а я сделал шаг вперед и в сторону, уклоняясь от Кавтуна.
И в тот момент, когда я в боксерской стойке приготовился к защите, в этот секундной доли момент по моим глазам хлестнула молния - ударил не Кавтун, а парень, стоявший рядом с ним. Удар был неожиданным и потому сильным.
Дальше я соображал уже плохо. Помню только, что старался держаться к Борьке спиной, это мы с ним давно еще теоретически придумали: налетят становись спиной друг к другу, и тыл обеспечен. Но его спины я почему-то не чувствовал - то ли нас уже разобщили, то ли Борька был сбит с ног. Я размахивал руками направо и налево, а компания Кавтуна казалась чудовищным спрутом, который так тесно обхватил, так зажал своими щупальцами, что стало трудно дышать. Когда щупальца разжались, я упал на спину: сзади кто-то подставил ножку. И первая мысль, скорее, даже инстинкт: перевернуться на живот. Я закрыл голову руками.
- Хватит с него... - услышал я далекий, будто в воде пробубнивший, голос Кавтуна.
Кто-то уже нехотя, так, для порядка, пнул меня в бок ботинком, и толпа удалилась.
Я поднял голову - было темно и так тихо, что даже позванивало в ушах. В этом звоне вдруг откуда-то зажурчал знакомый мотивчик, последняя строчка песни: "И тихо по снежному полю к своим поползли моряки!" Борька, где Борька?
- Борь, а Борь... - позвал я.
Никто не откликался. В ожидании непоправимой беды заколотилось сердце. Что с другом? Где он?!
С быстротой киноленты память раскрутила происшедшее. Ну да, конечно! Я же слышал, как Борька шептал: "Полундра!" Потом... Потом он вдруг нырнул в темноту и пропал. Нет, не так. Он был где-то рядом, когда на меня навалился Кавтун и кто-то подставил подножку. Я упал...
Меня зазнобило, как только я представил, что случилось дальше. Да, я позорно лежал пластом, заслонив руками голову, а в это время на Борьку наверняка набросились все остальные. И вполне возможно, его стукнули чем-то покрепче. Запросто! Все они носят с собой "предмет самообороны" по принципу: "У меня в кармане гвоздь, а у вас?"
- Борь, Боря! - снова окликнул я друга и не узнал собственного голоса.
Я обшарил вокруг кусты и канавы - Борьки нигде не было. "Трус, сказал я себе, - трус. Человека убивали, а ты лежал, защищая никому не нужную голову". О, что бы я сейчас ни сделал, лишь бы только увидеть Борьку!
Но вокруг было еще тише и пустынней, чем час назад. Лишь в траве маленьким сторожем этой тишины миролюбиво трещал кузнечик. Страх сопровождал меня на каждом шагу, и он становился тем сильнее, чем ближе я подходил к Борькиному дому. В окнах, несмотря на поздний час, ожидающе светились огни. В эти минуты я готов был на все. Я только не знал, что скажу Борькиной матери.
Я нажал кнопку звонка и простоял довольно долго, пока за дверью не звякнул крючок. В темени проема белесо мелькнуло лицо, и раздался Борькин басок:
- Пашка! Вот здорово!
Я не поверил ни ушам, ни глазам. Борька! Да, это он! Жив, цел, невредим! Я схватил его за руку и сжал так, словно мы не виделись целые каникулы, хотя расстались только часа два, от силы три назад. Это было настоящее счастье.
- Крепко приложили они тебя?
- Ничуть! Даже ни одного синяка! - сказал Борька. - А ты-то как? Я гляжу, размахиваешь руками туда-сюда. А потом упал, и над тобой началось...
- Да подножкой свалили, - согласился я, оправдываясь. - Ты-то где был в это время?
- Так вот я и говорю, - горячо зашептал Борька, косясь на дверь, как они тебя свалили, я сразу рванул за милиционером. Прикокошат, думаю, и все тут. Но туда-сюда побегал - как назло, ни одного блюстителя. Вернулся на то место, где мы схватились, а там уже никого не было...
- Как же так, - перебил я, - меня-то мог увидеть, часа два там кружил, тебя искал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30