Слева – двери, выходящие в спальни. Дочери Бернарды сидят на низких стульях и шьют. Магдалена вышивает.
Здесь же Понсия.
Ангустиас. Я уже скроила третью простыню.
Мартирио. Эту Амелии подрубать.
Магдалена. Ангустиас, буквы Пепе тоже вышить?
Ангустиас (сухо). Нет.
Магдалена (кричит). Адела, куда ты запропастилась?
Амелия. Должно быть, валяется на кровати.
Понсия. С ней творится что-то неладное. Ходит сама не своя, вся дрожит, места себе не находит, будто червь ее точит.
Мартирио. Ничего с ней особенного не творится. Только то, что со всеми нами.
Магдалена. Со всеми, кроме Ангустиас.
Ангустиас. Со мной все в порядке, а кому это не по нутру, пусть лопнет от зависти.
Магдалена. Что и говорить, ты всегда отличалась и приятной наружностью, и деликатным обхождением.
Ангустиас. Слава богу, скоро я вырвусь из этого ада.
Магдалена. Как знать, может, и не вырвешься!
Мартирио. Перестаньте!
Ангустиас. А еще скажу – не родись красивой, а родись счастливой.
Магдалена. Мели, мели – мне в одно ухо вошло, в другое вышло.
Амелия (Понсии). Открой дверь во двор – может, попрохладнее будет.
Служанка открывает дверь.
Мартирио. Этой ночью я не могла заснуть из-за жары.
Амелия. Я тоже.
Магдалена. Я встала и вышла на воздух. Вроде бы гроза надвигалась – небо туча облегла и даже дождь закрапал.
Понсия. Я тоже вставала. Был уже час ночи, а земля еще не остыла, – так и обдавало жаром. Ангустиас еще стояла у окна, все разговаривала с Пепе.
Магдалена (с иронией). Так поздно? Когда же он уехал?
Ангустиас. Что ты спрашиваешь, Магдалена, раз сама видела?
Амелия. Он уехал примерно в половине второго.
Ангустиас. Да? А ты откуда знаешь?
Амелия. Я слышала, как он закашлял и как застучали копыта, когда он тронул свою лошадку.
Понсия. Но ведь я же слышала, как он уехал часа в четыре утра.
Ангустиас. Должно быть, это был не он.
Понсия. А я уверена, что он.
Мартирио. Мне тоже так показалось.
Магдалена. Что за странность!
Пауза.
Понсия. Послушай, Ангустиас, что он тебе сказал, когда в первый раз подошел к окну?
Ангустиас. Ничего. Что он мог сказать. Так, поболтали о том о сем, чтобы только поддерживать разговор.
Мартирио. А странно в самом деле, что два человека, которые знать не знают друг друга, вдруг сходятся у окна и не успеют поговорить через решетку, они уже жених и невеста.
Ангустиас. Нет, меня это не удивило.
Амелия. А я не знаю, что бы со мной было.
Ангустиас. Да ничего особенного, ведь когда мужчина подходит к окну, он уже знает, что ты согласишься, – люди все выведывают и все переносят.
Мартирио. Хорошо, но ведь он должен тебе сказать, чего он хочет.
Ангустиас. Конечно!
Амелия (с любопытством). И как же он сказал?
Ангустиас. Очень просто: «Ты уже знаешь, что я закинул глаза на тебя. Мне нужна хорошая, скромная жена, и если ты согласна, я на тебе и женюсь».
Амелия. Меня стыд берет, когда про это говорят!
Ангустиас. Меня тоже, но надо через это пройти.
Понсия. А еще что-нибудь он сказал?
Ангустиас. Да, только он и говорил.
Мартирио. А ты?
Ангустиас. Я и слова вымолвить не могла. Чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Ведь я в первый раз была ночью с глазу на глаз с мужчиной.
Магдалена. Да еще с таким красивым.
Ангустиас. Да, он недурен.
Понсия. Это бывает и с людьми, которые уже пообтерлись и за словом в карман не лезут, а то и руки пускают в ход… Когда мой муж Эваристо Кургузый в первый раз пришел ко мне под окно… Ха-ха-ха!
Амелия. Что же у вас вышло?
Понсия. Было очень темно. Вижу, он подходит, а когда подошел, говорит: «Добрый вечер». – «Добрый вечер», – говорю, и оба мы больше ни гугу – так и стояли добрые полчаса, точно в рот воды набрали. Я вся потом покрылась. Потом Эваристо еще ближе придвинулся, навалился на решетку, как будто пролезть через нее захотел, да и говорит мне тихохонько: «Дай я тебя пощупаю!»
Все смеются. Амелия встает, подбегает к двери и прислушивается.
Амелия. Ой, я подумала, мама идет.
Магдалена. Уж она бы нам задала!
Продолжают смеяться.
Амелия. Тсс… А то нас услышат!
Понсия. Потом он присмирел. Вместо чего другого пристрастился разводить щеглов, тем и тешился до самой смерти. Вам, незамужним, не худо знать, что через две недели после свадьбы у мужчины на уме уже не с женой поспать, а брюхо набить, а потом и не брюхо набить, а деньги пропить, и которая не обтерпится, та только изводит себя да плачет в уголке.
Амелия. Ты-то, верно, обтерпелась.
Понсия. Ну нет, я забрала его в руки!
Мартирио. Это правда, что ты била его?
Понсия. Да еще как – он у меня чуть не окривел.
Магдалена. Вот так бы все женщины!
Понсия. Я прошла выучку у твоей матери. Как-то раз он мне что-то сказал поперек, так я ему пестиком всех щеглов перебила.
Все смеются.
Магдалена. Адела, деточка, приметь себе это.
Амелия. А где ж Адела?
Пауза.
Магдалена. Пойду посмотрю. (Выходит.)
Понсия. Что-то этой девочке не по себе.
Мартирио. Еще бы, она почти не спит.
Понсия. А что же она делает?
Мартирио. Почем я знаю!
Понсия. Кому же знать, как не тебе, ты ведь спишь через стенку от нее.
Ангустиас. Ее гложет зависть.
Амелия. Полно тебе.
Ангустиас. Я это вижу по ее глазам. Она смотрит на меня как сумасшедшая.
Мартирио. Не поминайте про сумасшедших. Где-где, а в нашем доме это слово и так у всех на уме.
Входят Магдалена с Аделой.
Магдалена. Значит, ты не спала?
Адела. Мне нездоровится.
Мартирио (с намеком). Может, ты плохо спала ночью?
Адела. Нет.
Мартирио. Так в чем же дело?
Адела (с озлоблением). Отстань от меня! Спала я или не спала – тебя не касается! Я делаю с собой что хочу!
Мартирио. Я только беспокоюсь за тебя!
Адела. Не беспокоишься, а в душу лезешь. Ты ведь шила? Ну и шей. Я хотела бы стать невидимкой, чтобы ходить по дому без ваших приставаний – куда да зачем!
Входит Служанка.
Служанка. Вас зовет Бернарда. Продавец кружев пришел.
Все выходят. Мартирио, выходя, пристально смотрит на Аделу.
Адела. Не смотри на меня! Я готова отдать тебе мои ясные глаза и взять твой горб, только бы ты отворачивалась, когда я прохожу!
Мартирио уходит.
Понсия. Зачем ты так? Ведь она твоя сестра, да еще самая любящая!
Адела. А что она следит за мной – куда я, туда и она. Иной раз и в мою комнату заглядывает – сплю я или нет. Дохнуть мне не дает. И всегда у нее одна песня: «До чего же ты хорошенькая да ладная! Как жаль, что такая девушка никому не достанется!» Ну уж нет! Я достанусь тому, кому хочу.
Понсия (понизив голос, многозначительно). Пепе Римлянину, так, что ли?
Адела (вздрогнув). Что ты говоришь?
Понсия. То, что ты слышишь, Адела.
Адела. Молчи!
Понсия (громко). Думаешь, я ничего не замечаю?
Адела. Тише!
Понсия. Выкинь эти мысли из головы!
Адела. А что ты знаешь?
Понсия. Мы, старухи, сквозь стены видим. Куда ты ходишь ночью, когда встаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11